The Телки. Повесть о ненастоящей любви - Минаев Сергей Сергеевич (читаемые книги читать .TXT) 📗
— Чего? — Я не врубаюсь, чего этому идиоту от меня нужно.
— Ты спросил меня, как дела, я ответил, живем потихоньку, ты сказал, что это скоро пройдет. Что ты имел в виду? — истерит Вова.
— Да ничего я не имел в виду. Вы тут все с цепи что ли сорвались, неврастеники чертовы! Один разражается длинными тупыми монологами, второй жрет диетические салаты, как гомик, третий истерит. Вам всем к врачу надо, чтобы он прозак выписал. У вас тотальные проблемы, придурки! Умоляю, не надо меня грузить вашим негативом!
— Сам ты истеришь! — хором говорят Ваня с Антоном.
— Удивительно, чего ты среди нас делаешь, самовлюбленный болван! — Вова закуривает, что случается очень редко. — Тебе надо на подиуме быть, а не тут.
— А тебе — в «Якитории», — злобно отвечаю я.
— Почему в «Якитории»? — удивляется Вова.
— Ну, там же все ваши собираются обычно.
— В смысле? Какие наши? — Вова наглухо не врубается.
— В том смысле, что раньше самураи получали жалованье из расчета сколько-то там риса в год. А теперь корпоративные самураи получают в обмен на свою зарплату тот же рис плюс роллы «Калифорния» в «Якитории». Прогресс. Врубаешься, о чем я?
Но ответить он не успевает, потому что подходит официантка. Я заказываю двойной «Dewars», салат «Цезарь» (нормальный, не диетический, уточняю я на всякий случай), воду без газа и крем-суп из шампиньонов.
— Извините, но я свои роллы жду уже полчаса! — возмущается Вован.
— Заказов много, повар не успевает, — отвечает официантка.
Вова открывает рот, чтобы наехать на нее, но замолкает, потому что все дружно прыскают со смеху по поводу роллов. Я тычу себя пальцем в грудь, вполголоса говоря: «I'm the daddy».
— Ладно, чуваки, стебанулись — и хватит. — Антон снова закуривает. — Андрюх, у Вовки нет настроения. От него девушка ушла.
— Круто, — киваю я. — Значит, теперь можешь отжигать, не ночуя дома?
Ваня с Антоном укоризненно смотрят на меня.
— Не просто девушка, а невеста. Я ей предложение сделал месяц назад. — Вовка затягивается, делает глоток вина и выпускает дым. — А она в пятницу собрала вещи и ушла.
— А чего она ушла-то? — интересуюсь я, но, кажется, Вова, погруженный в свой рассказ, не слышит.
— Я пробил у друзей скидки на двухнедельный тур в Италию через восемь дней. Ввязался в ипотеку. Родителям сказал, что женюсь. Начал уже смокинг себе на свадьбу присматривать. Кольца там… — Вова кивает сам себе и наливает еще бокал. — А главное — непонятно, чего ей не хватало? Деньги — пожалуйста, подарки — да ради бога, рестораны, клубы, шопинг. Я даже подруг ее тупорылых дома по воскресеньям терпел. Не пил почти. Это, — он касается пальцем левой ноздри, — ну вместе только. Пару раз в месяц. Чего ей не хватало-то?
— Ну, может, вернется еще? — предполагает Ваня. — Может, ей это… ну, типа, нужно время, чтобы все осмыслить?
— Или осознать, ЧТО она потеряла, — вторит Антон, делая глоток виски.
— У меня такие перспективы. — Вова залпом выпивает бокал и тянется за новой сигаретой. — Через два года максимум — директор направления. А там и в Европу могут перевести. Или здесь коммерческого дать. Дура. Кого она себе найдет? Тусовщика? Понтореза? Мажора на «BMW», купленном на родительские бабки? Я ей «Тойоту» купил. Кредит взял, между прочим. Сука. Тварь. Два года вместе. Цветы, подарки…
— Пойди пойми их, — пространно замечаю я. Честно говоря, проблемы Вовы мне до фонаря. Я жду не дождусь, когда он закончит или напьется до мычания. Приносят мой салат, виски, воду и Вовины роллы. Вова снова кивает сам себе. Наливает еще бокал, просит принести новую бутылку и валит в туалет.
— Вы как хотите, а я сейчас пойду куплю наркотиков, — говорю я, глядя в потолок. — Легче удавиться, чем слушать это.
— Очень смешно, — меланхолично замечает Антон. — Лучше пойди и склей ему барменшу, а то он от нас не отстанет.
— Я только одного не понимаю, зачем вы его позвали? — обращаюсь я к друзьям.
— Не видишь — у парня проблемы! Бесчувственный ты олень, мы же с ним общаемся. Встретились выслушать друга, — говорит Ваня.
— Я с ним не общаюсь, — закуриваю я. — И уж тем более он мне не друг.
— Он мне высушил весь мозг, — замечает куда-то в сторону Антон (кажется, с момента моего появления он даже не поменял позы). - Я чего, должен его нытье один выслушивать? Нет уж, увольте!
— Хорошенькое дело, — вгрызаюсь я в курицу, — офигительное. Вы, значит, по каким-то своим мотивам решили сделать из себя жилетки, чтобы этот корпоративный самурай вам навзрыд выплакался. А я-то тут при чем? У меня на эту пургу времени нет. Лучше бы о наших делах поговорили.
— Чуваки, кто сегодня видел ролик на «Youtube», в котором менты вытащили из машины парня, обожравшегося бутиратами?
— Я, — поднимаю я руку вверх. — Он у меня на телефон закачан, показать?
— Антох, ты видел? — спрашивает Ванька. Антон отрицательно качает головой. Я достаю телефон и показываю сюжет. Менты снимали это видео прямо с мобильника: стоит чувак с совершенно окаменевшим лицом, неспособный даже говорить. На вопросы ментов отвечает неестественно писклявым голосом одно и то же: «Нихуя себе!». Менты отпускают едкие комментарии по поводу величины его зрачков, его танцев за рулем и прочего. Наконец чувак, видимо, вспоминает про танцпол, делает два-три неловких движения телом и кричит: «Опа-па-па-па!». Менты продолжают его подначивать таким же криком: «Опа-па-па!» и возгласами: «Смотри, смотри, он танцует!» Мы понимающе смеемся. Вообще, мне кажется, наркоманский юмор — наиболее тупой, но самый стебный.
— Кстати, какие новости из мира большого шоубиза? — спрашивает Антон после просмотра ролика.
— Неужели тебе это в самом деле небезразлично?
— Ладно, Дрончик, хватит кривляться, рассказывай! — Ваня начинает нетерпеливо постукивать пальцами по столу.
— Встречался сегодня с Петрушиным. Очень заинтересовался. Сказал, что звук подправить нужно кое-где и тексты. Но в целом он готов с нами работать.
— Он уже месяц готов, а воз и ныне там. — Антон опять отворачивается к окну.
— Да? — Я бросаю вилку. — Может, ты сам тогда займешься продвижением нашего диска? Оторвешь задницу от кресла и начнешь бегать по лейблам, продюсерам и так далее?
— «Если есть Интернет, нахуй нужен продюсер?», — меланхолично отвечает этот сноб. — Как поет КАЧ.
— Так займись Интернетом, если ты такой умный, — взрываюсь я, — или пиши такую же музыку, как КАЧ, тогда мне легче будет продвигать!
— Дрон, Дрон, не обращай на него внимания, я за тебя! — Ванька поднимает сжатую в кулак руку. — А чего с этим чуваком с «Полиграма»?
Ответить я не успеваю. Возвращается Вован.
— Только не спрашивай у него… — тихо говорит Антон.
— Вова, а к кому она ушла? — интересуюсь я, недослушав. Антон подпирает рукой голову и прикрывает глаза.
— К козлу одному… журналисту. — Вова свирепо вращает глазами. — Дешевому писаке из «Большого города». Колумнисту стодолларовому. Уроду, как и все журналисты.
— Э-э, полегче. Я, между прочим, тоже журналист. Они все разные, хотя есть среди них и уроды.
— Вот я и говорю, к уроду. Записку оставила: «С тобой скучно, прости». Сука! — Вова бухает кулаком по столу.
— Спокойно, спокойно, брат! — Ваня хватает его за локоть. — Все нормально, не кипятись.
— А я всегда говорил, что телки любят неформалов. — Я настолько разозлился, что настроен уничтожить этого Вову. — Диджеев, леваков, интернетчиков. Им нужна романтика, нужна игра, врубаешься? Чтобы была страсть, любовь, пряный запах измены и все такое. А какой с офисным рабом может быть роман? Ты должен быть интересным челом, а ты неинтересный, ты надежный, понимаешь?
— Тебе этого не понять. Ты же никого не любишь, просто всем мозги пудришь, а я Леру любил, — кажется, Вова начинает напиваться.
— Я не люблю?!
— Ребят, хорош, а? — примирительным тоном говорит Ваня. Антон, напротив, самоустранился и пишет эсэмэсок.
— Что значит — не люблю? В том-то и дело, что люблю. Когда у меня начинаются отношения с девушкой, я погружаюсь в нее, теряю сон, влюбляюсь одним словом. Даже когда…
