Двадцать первый: Книга фантазмов - Османли Томислав (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
— Успокойтесь немного, — сказала Гордану женщина. Она сняла с головы соломенную шляпку и принялась ею обмахиваться, как веером. — Все же не годится так разговаривать с человеком, который настолько вас старше…
— Все вы обожаете читать лекции! — вспылил Гордан. — Дома — отец, по телевизору — депутаты, здесь вы… Все чему-то нас, молодых, учат. Ну, если вы такие умные, как тогда мы докатились до такого раздрая? Вы посмотрели с десяток фильмов, узнали о пяти крупных городах в мире, запомнили три названия, а годами рассказываете нам о мировой моде и даете уроки по географии.
— По истории, юноша. По истории… А она, история, повторяется, — холодно заметила женщина.
— Повторяется, парень, но как фарс! — добавил Кирилл и скрестил тощие ноги, показав старые носки. — Это из Маркса, не совсем мое.
— Ничего не повторяется, это вас учили на клише, — снова загорелся Гордан. — Мы живем на свете только раз. В том, что произошло, виноваты вы. Все, что создали, вы сами и испортили. Мы топчемся на месте, а все потому, что вам так проще. Вы хотите, чтобы жизнь менялась, но при этом, чтобы все оставалось по-прежнему. Мы не похожи на вас. Мы больше похожи на наших ровесников из других стран, чем на вас. Мы переписываемся с целым миром по-английски. Общаемся с людьми, разбросанными по всей планете. Мы асы в компьютерном деле!
— Тоже мне, нашел, чем хвастаться! — выдохнул дым старик.
— …да что ты знаешь об интернете? Ничего. Ты в свое время уроки-то не учил, где уж тебе сегодня разобраться в алгоритмах! Вроде как — судишь о войне, а пороха не нюхал. Похоже, ты из поколения, которое застряло между временами. Тогда тебе рано было быть партизаном, теперь — уже поздно. Железнодорожник на богом забытой станции — вот ты кто. А я, дядя, уже и повоевать успел, хоть и на компьютере, потому и решил уехать. Потому что знаю — в любой войне кто-то другой руководит твоими действиями. Я уже настрелялся джойстиком. И сказал себе: если виртуальные войны настолько жестоки, то каковы тогда настоящие?
— Отвратительно! — произнесла женщина неопределенно, так что ни Гордан, ни Кирилл не поняли, относилось ли это к манере высказывания или к его содержанию.
Она отошла в сторону, повернулась к ним спиной и стала смотреть вдаль, нервно поправляя волосы на затылке одной рукой, а другой держа свою соломенную шляпку.
— Вот что я тебе скажу… — железнодорожник выпустил дым колечками и тоном человека, находящего удовольствие в разговоре, предвещающем ссору, добавил: — Здорово… Они стреляют в тебя, потом ты стреляешь в них. Так говорит мой сын. А он, в отличие от тебя, стреляет не… джойстиком.
— Ты сам виноват. Почему не купил ему компьютер вовремя? — резко спросил Гордан.
Женщина все еще стояла, отвернувшись. Она снова начала прислушиваться к разговору.
— А зачем моему сыну компьютер? У него нет времени на то, чтобы дурака валять, как ты. Нет у его отца частной фирмы. Только пенсия да самогонный аппарат, чтоб ракию гнать.
— Компьютер, дяденька, чтобы общаться. Чтобы хоть на короткое время забыться. Сменить место. Вырваться отсюда хоть на чуть-чуть, если уж нельзя убежать. А не отсиживаться в стороне, попивая ракию.
— Давай, давай оплевывай всех и вся… Только это вы и можете. На компьютерах работаете, а культуры, ну, никакой не имеете…
32
В оперативной работе, которую он дисциплинированно исполнял со своим подразделением, лейтенант Хью Дабл-ю Эльсинор второй хотел выделиться, но не вылезти вперед. Это было правилом номер два:
«Повсюду на театре военных действий, — поучал его отец, — от Кореи, Вьетнама и Латинской Америки до этих самых Балкан, те, кто вылезают вперед, становятся первыми мишенями для местных повстанцев».
Правило номер три гласило: когда ты находишься в такой местности, в безопасности которой ты не уверен, будь всегда настороже, будь бдителен, как перед нападением. Самые комфортные условия всегда самые опасные.
Правило номер один: идеал хорошего солдата умереть не на поле боя, а в постели.
И правило работало. Каждый день он разговаривал с отцом по скайпу, пока однажды тот не написал ему из Вашингтона письмо, в котором сообщил, что его «последние анализы не самые лучшие». Лейтенант Хью Дабл-ю Эльсинор второй знал, что под этим эвфемизмом может скрываться новая проблема для его отца и их маленькой семьи. Его смена в Боснии и Герцеговине подошла к концу быстро, но, вернувшись домой, отца в живых он уже не застал. Пока Хью был на Балканах, его отец умер в онкологическом отделении большого Военно-морского госпиталя в городе Бетесда, штат Мэриленд.
Последнее сообщение, полученное от него Хью, гласило:
«Миссия выполнена. Правило номер один соблюдено».
Вскоре Хью вернулся в Вашингтон, в пустую квартиру родителей. Мать, оставшись в одиночестве, не захотела больше жить в ней, да и вообще в Вашингтоне.
33
На крытом перроне длинной платформы железнодорожного вокзала Скопье было нестерпимо жарко.
Откуда-то с перерывами доносилась канонада. Женщина с соломенной шляпкой в руке повернулась к Гордану.
— Может, вы и правы, молодой человек, — спокойно сказала она. — Теперь я не понимаю ничего… а раньше разбиралась во всем. Пятнадцать лет, как я на пенсии. Стала пенсионеркой, еще не дожив до пенсионного возраста. Когда-то я выступала за самостоятельное государство, задолго до того, как это осуществилось. Меня вызывали на допросы в тогдашнюю коммунистическую милицию. Чуть не посадили. Вскоре после этого раньше времени отправили на пенсию. Если бы я проработала еще пять лет, я бы вышла на пенсию как сотрудница Министерства просвещения, а не как простая учительница. Все должно происходить в свое время. Нехорошо — ни раньше, ни позже.
— При том, что здесь нехорошим является любое время, — вмешался Кирилл.
— Если вам тут не нравилось, надо было уезжать. Что же вы до сих пор не уехали? — спросил Гордан.
— Как вы сейчас? — поинтересовалась учительница.
— Как я сейчас. Едва получил визы. С помощью больших денег и больших связей. Раньше вам хоть визы были не нужны.
— Уехать никогда не поздно, юноша. Может, я еще и уеду.
— А может, у вас больше не будет шансов, госпожа, — сказал Гордан. — Вы куда едете?
— Навестить близких.
— Близких или близкого? — ехидно спросил железнодорожник.
— Ну, хватит. Нечего лезть не в свои дела, — холодно ответила ему женщина.
— Да что с вами со всеми?! Только о том и говорите, как бы свалить! Господи, да собирается ли хоть один человек здесь остаться? — спросил Кирилл впервые тихо, с искренней болью в голосе.
Ему никто не ответил. Все трое долго молчали. Откуда-то доносилось нестройное стрекотание кузнечиков.
— Кем работает твой отец? — наконец спросил Гордана Кирилл.
— ИЧП, — неохотно ответил тот.
— Что? — мужичок вытянул вперед голову, как черепаха.
— Индивидуальный частный предприниматель. Выкручивается, как и все сейчас.
— О! Вот такие и довели нас до этого состояния! — серьезно произнес железнодорожник.
— Он — как ты. Говорит, что здесь останется, — сказал Гордан, глядя на старика. — Ты, говорит мне, делай, что хочешь, а я отсюда — ни ногой! Я за этот кусок земли пот проливал и никому не позволю его у меня отнять. А тебе — скатертью дорожка.
— У вашего отца магазин?
— Бакалейная лавка. Пять на три.
— Так это он не хочет лавку терять! Отец твой не за страну болеет, а за имущество волнуется. Поэтому он и не уезжает, — снова раздался злорадный голос Кирилла. — В недалеком будущем, когда все разъедутся, эту землю будут населять одни торговцы. Вместо государства будет Торговая палата.
— Да перестанешь ты злобствовать?! — Гордан в бешенстве даже привстал с места. — Кто ты такой? Что ты сделал за свою жизнь?..
— Я возил! Полжизни я возил, полжизни меня возили. Что я еще сделал? Одного ребенка. Больше надо было сделать?! Точно, вот это меня и беспокоит. Зазря я потратил жизнь. А знаешь, это все почему?
