Атлант расправил плечи. Трилогия. - Рэнд Айн (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

Отвернувшись от окна, он взял пальто, пытаясь размеренными движениями вернуть себе четкость действий. Запахнул полы, туго подпоясался и быстро вышел из своего кабинета, гася свет короткими, точными взмахами руки.

Он распахнул дверь и застыл на месте. В углу полутемной приемной горела одинокая лампочка. У стола в позе терпеливого ожидания сидел Франсиско д’Анкония.

Риарден поймал в его взгляде мгновенный проблеск улыбки, словно перемигнулся с заговорщиком о только им одним известной тайне, о которой оба умалчивают. Это ощущение длилось лишь мгновение — слишком короткое, едва уловимое, — потому что Франсиско сразу же поднялся и выпрямился с учтивым почтением. Несмотря на официальность позы, в ней не чувствовалось и следа чего-то неискреннего, казенного, она, скорее, подчеркивала интимность, не нуждавшуюся ни в словах приветствия, ни в объяснениях.

— Что вы здесь делаете? — жестко спросил Риарден.

— Я подумал, что вы захотите увидеться со мной сегодня вечером, мистер Риарден.

— С чего бы это?

— По той же причине, которая задержала вас сегодня в кабинете допоздна. Вы не работали.

— Вы давно здесь сидите?

— Час или два.

— Почему не постучали?

— А вы позволили бы мне войти?

— С этим вопросом вы запоздали.

— Мне уйти, мистер Риарден?

— Заходите, — Риарден указал на дверь кабинета.

Включая свет, двигаясь неспешно и уверенно, Риарден думал, что не должен позволять себе никаких эмоций, но против воли ощутил, что вместе со спокойным нарастанием неясного пока для него самого чувства к нему возвращаются краски жизни. «Будь осторожен», — приказал он себе.

Скрестив руки, он присел на край стола, глядя на Франсиско, по-прежнему почтительно стоявшего перед ним, и спросил с холодной полуулыбкой:

— Зачем вы пришли?

— Вы не хотите, чтобы я вам ответил, мистер Риарден. Ни мне, ни самому себе вы не признаетесь, как одиноко вам сегодня вечером. Если вы меня об этом не спросите, то вам и не придется этого отрицать. Просто примите как данность, что я это знаю.

Чувствуя, как гнев натягивает струну, возникшую между восхищением его откровенностью и возмущением дерзостью, Риарден ответил:

— Если хотите, я признаю. Что мне ваше знание?

— Только то, что я — единственный человек, кто это знает и кому это не безразлично.

— Почему это вас волнует? И зачем мне нужна ваша помощь сегодня вечером?

— Потому что не так-то легко проклинать самого важного для вас человека.

— Я не стану вас проклинать, если вы выйдете за дверь.

Глаза Франсиско слегка расширились, потом он улыбнулся и сказал:

— Я говорил о мистере Данаггере.

Риардену на мгновение захотелось дать ему пощечину, потом он тихонько рассмеялся и произнес:

— Хорошо. Садитесь.

Он с интересом ждал, какое преимущество извлечет из этой ситуации Франсиско, но тот молча повиновался с мальчишеской улыбкой, выражавшей одновременно триумф и благодарность.

— Я не проклинаю Кена Данаггера, — объявил Риарден.

— Вы не проклинаете? — он произнес три слова с одинаковым ударением, очень спокойно, улыбка растаяла.

— Нет. Я не могу предписывать человеку, как много он должен перенести. Если он сломался, не мне его судить.

— Если он сломался?..

— Разве не так?

Франсиско откинулся на спинку стула, улыбка вернулась на его лицо, но счастья больше она не выражала.

— Чем стало для вас его исчезновение?

— Теперь мне придется работать еще упорнее.

Указав рукой на стальной мост, черневший за окном на фоне красного зарева, Франсиско сказал:

— Каждая из этих балок имеет предел прочности. Каков он у вас?

Риарден рассмеялся.

— Так вы этого боитесь? Ради этого пришли сюда? Боитесь, что я сломаюсь? Хотите спасти меня, как Дагни Таггерт хотела спасти Кена Данаггера? Она спешила, чтобы попасть к нему вовремя, но опоздала.

— Она пыталась? Я об этом не знал. Мисс Таггерт и я во многом расходимся во мнениях.

— Не беспокойтесь. Я не собираюсь исчезать. Пусть хоть все сдаются и бросают работу. Я не брошу. Я не знаю, каков мой предел прочности, и не хочу знать. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что меня не остановить.

— Каждого человека можно остановить, мистер Риарден.

— Как?

— Нужно только узнать его движущую силу.

— Что это такое?

— Вам должно быть это известно, мистер Риарден. Вы — один из последних высоконравственных людей в мире.

Риарден горько засмеялся.

— Меня называли по-всякому, но только не так. Вы заблуждаетесь. Вы даже не подозреваете, насколько.

— Вы уверены?

— Я знаю это. Нравственность? Что заставило вас упомянуть об этом?

Франсиско указал на заводские цеха за окном:

— Вот что.

Долгую минуту Риарден неподвижно смотрел на него, потом спросил только:

— О чем это вы?

— Если вы хотите увидеть материальное воплощение абстрактного принципа — вот оно. Посмотрите, мистер Риарден. Здесь каждая балка, каждая труба, трос и заслонка поставлены на место по принципу: правильно или неправильно? Вы должны решить, основываясь на своем знании, что правильно, что лучше для вашей цели — изготовления стали, а потом двигаться вперед и развивать знание и работать все лучше и лучше, а стандартом служит ваша цель. Вам приходится действовать согласно собственному разумению, вам необходимо иметь способность рассуждать, смелость настаивать на собственном мнении. И правит вами самое чистое, самое бескомпромиссное посвящение себя лучшему, наивысшему вашему достижению. Ничто не может заставить вас поступить вопреки вашему благоразумию, и вы отвергнете как плохого и злого любого человека, который попытается сказать вам, что лучший способ разогреть печь — наполнить ее льдом. Миллионы людей, целая нация не смогли бы удержать вас от производства металла, потому что вы обладаете знанием о его высочайшей ценности и той силой, что это знание дает. Но вот о чем я думаю, мистер Риарден: почему, когда вы имеете дело с природой, то живете по одному своду законов, а когда общаетесь с людьми — по другому?

Риарден так пристально смотрел на Франсиско, что слова давались ему с трудом, словно даже они могли отвлечь его от важной мысли.

— Что вы имеете в виду?

— Почему вы не двигаетесь к цели своей жизни так же последовательно и твердо, как к достижению цели своих заводов?

— Что вы имеете в виду?

— Каждый кирпич здесь уложен на место в полном соответствии с его предназначением и ради достижения цели — изготовления стали. Так ли вы настойчивы в достижении той цели, которую ваша работа и заводы только обслуживают? Чего вы хотите добиться, отдав всю жизнь производству стали? С каким стандартом ценности вы соизмеряете ваши дни? Например, почему вы десять лет посвятили усилиям по получению своего сплава?

Риарден отвел взгляд, его плечи слегка расслабились, облегченно и разочарованно.

— Если вы об этом спрашиваете, значит, вам не понять ответа.

— А если я скажу вам, что знаю ответ, а вы-то как раз его и не понимаете, вы что, вышвырнете меня отсюда?

— Я в любом случае вышвырнул бы вас, поэтому давайте, говорите все, что думаете.

— Вы гордитесь рельсами «Линии Джона Голта»?

— Да.

— Почему?

— Потому что это лучшие рельсы из всех, что я сделал.

— Для чего вы их сделали?

— Чтобы делать деньги.

— Существуют куда более простые способы делать деньги. Почему вы выбрали самый трудный?

— Вы сами сказали в своей речи на свадьбе Таггерта: чтобы обменять мои лучшие усилия на лучшие усилия других людей.

— Если ваша цель в этом, достигли ли вы ее?

Отрезок времени потонул в гробовом молчании.

— Нет, — ответил Риарден.

— Вы сделали деньги?

— Нет.

— Прилагая всю свою энергию, чтобы изготовить лучший металл, вы ожидаете получить награду или наказание? — Риарден промолчал. — Согласно всем известным вам законам порядочности, честности, справедливости, вы уверены, что вас должны вознаградить за это?