Обладать - Байетт Антония С. (книги онлайн .TXT) 📗
– Вы уже предупредили в гостинице о нашем отъезде?
– Заплачено по сегодняшнюю ночь включительно.
– Ночь сегодня замечательная. Тихая. А главное – светлая. Ишь, какая луна.
По пути из ресторана, в холле гостиницы, Собрайл и Падуб снова наткнулись на давешнюю молодую пару: те выходили из-за деревянной загородки у телефона. Мортимер Собрайл слегка поклонился. Гильдебранд важно сказал:
– Покойной ночи.
– Спокойной ночи, – хором отозвалась пара.
– Хотим пораньше лечь в постель, – сообщил Гильдебранд. – Такие у нас сегодня были нагрузки, что валимся с ног.
Девушка улыбнулась и взяла кавалера под руку:
– И нам пора. В постель. Доброй ночи и хорошего сна.
Как и условились, Собрайл дождался часу ночи и лишь тогда вышел из номера. Всё было тихо. Камин ещё догорал. Появился Гильдебранд. Снаружи воздух был тяжёл и недвижен. «Мерседес» нарочно стоял у самого выезда с гостиничной стоянки. Попасть потом обратно в гостиницу не составит труда: ключ от «американского» замка входной двери есть у каждого постояльца, на колечке вместе с ключом от номера. Большое авто, мягко и мощно урча, отвалило от гостиницы, пересекло дорогу и по травистому пути поднялось к церкви. Припарковались под деревом у ворот церковной ограды; Собрайл достал из багажника штормовые фонари и новёхонький землекопный арсенал. Накрапывал мелкий дождик, под ногами было мокро и скользко. В темноте Собрайл и Гильдебранд стали пробираться к могиле четы Падубов.
– Смотрите! – остановившись в пятне лунного света между церковью и тем бугром, где росли тис и кедр, Гильдебранд указал наверх.
Огромная белая сова неспешно кружила возле звонницы на сильных бесшумных крыльях, разумея одной ей ведомую цель.
– Во даёт, прямо как привидение! – шёпотом воскликнул Гильдебранд.
– Великолепное созданье, – молвил Собрайл в ответ, сложным образом отождествляя своё собственное охотничье возбуждение, ощущение могущества, обострения всех умственных и физических сил – с мерными махами этих крыльев, с их лёгким, беззвучным парением. Над совой, с еле слышным скрипом, пошевеливался дракон, поворачивался вправо и влево, опять замирал, ловил какие-то неопределённые ветерки.
Нужно было действовать без промедления. Работа большая для двух мужчин, если учесть, что времени в запасе только до рассвета. Они быстро срезали и сложили стопками дёрн. Гильдебранд произнёс одышливо:
– Вы хоть догадываетесь, в какой части могилы?..
И Собрайл впервые подумал, что хотя он и знает, знает доподлинно, что заветный ящик помещается где-то в самом сердце этого клочка земли чуть больше человеческого роста, но не ведает всё же, где именно; представление о точном месте возникло, очевидно, в его горячем воображении: он настолько часто видел умственным взором извлечение на свет этого ларца, что измыслил подробности, которых знать не мог. Однако неспроста он был потомком спиритов и шейкеров. Он смело опёрся на интуицию.
– Начнём с изголовья, – сказал он. – Как дойдём до порядочной глубины, методично станем двигаться в сторону ног.
И они принялись копать. Росла и росла горка вынутого грунта, в котором перемешаны были глина и кремешки, отрубленные корни, косточки полёвок и птиц, корявые камни и ровная галька. Гильдебранд работал, сопя и похрюкивая, и мерцала влажно в лунном свете его лысина. Собрайл взмахивал заступом – с радостью. Он знал, что пересёк сейчас границу дозволенного, но ни малейших угрызений по этому поводу не испытывал. Да, он вам не серенький учёный, который прокоптился от настольной лампы и годами сидит на заднице. Действовать — девиз Собрайла, искать и находить – его судьба. Парящим движением заносил он острый заступ над землёю и ударял, ударял, ударял им с ужасным ликованием, разрубая и мягкое и твёрдое, проникая глубже и глубже. Он сбросил куртку и с отрадой чувствовал дождь у себя на спине и как собственный его пот сбегает по груди и между лопаток. Он ударял и ударял.
– Осторожнее, осторожнее! – призвал его Гильдебранд.
– Не останавливаться! – прошипел он в ответ, голыми руками впиваясь в змею – змеевидный корень, каких много у тиса; пришлось достать тяжёлый острый нож, чтоб его отсечь.
– Это здесь. Я знаю!
– Вы полегче. Мы же не станем тревожить… без надобности…
– Наверно, и не потребуется. Главное, продолжайте!
Ветер усиливался. Ветер издал странное хлопанье – одно-другое дерево на кладбище заскрипело, застонало. Налетевший внезапный порыв бесцеремонно сбросил наземь куртку Собрайла с приютившего её камня. Собрайл вдруг впервые подумал, ощутил, как никогда ещё не ощущал до этого, что на дне раскопа, который он устроил, лежит Рандольф Падуб и жена его Эллен, или то, что от них осталось. Свет штормовых фонарей выхватывал лишь ясные полукруглые кончики штыков лопат, да сырую, холодом пахнущую землю. Собрайл втянул воздух ноздрями. Ему вдруг почудилось – нечто движется в воздухе, раскачивается и нацеливается, словно готовясь его ударить. Он почувствовал, на краткий миг, сверхъестественное присутствие — не кого-то, а чего-то, проворного и подвижного, совсем близко, и, облокотясь на лопату, помедлил в растерянности. В следующее мгновение буря, великая буря поразила Суссекс. С воем провёл ветер длинным своим языком, стена воздуха шмякнула Гильдебранда – тот осел вдруг на глину, задохнувшись. Собрайл же снова принялся за работу. Послышались невнятные завывания, шёпоты, и ещё целый стонущий, скрипящий и охающий хор – то жаловались деревья. С крыши церкви соскочила, вертясь, сланцевая черепица. Собрайл открыл рот – и тут же закрыл. Ветер метался по кладбищу, словно существо из другого измерения, попавшее в ловушку и вопящее. Тис и кедр отчаянно размахивали ветвями.
Собрайл продолжал копать:
– Всё равно, всё равно добуду!..
Он приказал копать и Гильдебранду, но тот не слышал и вообще не смотрел на него – сидел в грязи рядом с соседним могильным камнем и, вцепившись в горло своей куртки, сражался с воздухом, который набрался за ворот.
Собрайл рыл и рыл. Гильдебранд стал медленно, на четвереньках, по краю собрайловского раскопа, пробираться к нему. Тис и кедр сотрясались в самом комле, и сгибались верхушками чуть ли не до земли, и стенали. Гильдебранд уцепился в рукав Собрайлу:
– Хватит! Уйдём. Это за пределом возможного! Опасно! В укрытие!..
– Ну уж нет! – отвечал Собрайл, чутко поводя заступом, словно лозой над скрытым родником – и ударяя.
Заступ чиркнул о металл. Собрайл опустился на колени и принялся раскапывать землю обеими руками. И вот он уже вышел наружу – продолговатый, заржавленный предмет, самородок узнаваемой формы. Собрайл уселся на ближний могильный камень, сжимая находку.
Ветер снова стал поддевать кровлю церкви – оторвал ещё несколько черепиц. Деревья кричали раскачиваясь. Собрайл беспомощно ковырнул крышку ящика пальцами, скребанул уголок ножом. Ветер вздыбил его волосы и безумными спиралями закрутил их вокруг головы. Гильдебранд, закрывая уши руками, подобрался к нему, прокричал ему в самое ухо:
– Оно? Самое?
– Да. Размер тот. Да! Это оно!
– Чего дальше делать будем? Собрайл указал на яму:
– Закопайте! Я пока отнесу ящик в машину….
Он пустился через кладбищенский двор. Воздух был полон звуков. Тот истошный скулёж издают, оказывается, деревья вдоль тропы и в живой изгороди, они хлещут по воздуху как хворостины, и роняют, и волочат по земле свои тоненькие макушки, и опять взметают их кверху. Ещё звук, или звуки – это сланцевые черепицы рассекают воздух, бьют о землю, о могильные камни, звонко, точно взрываясь. Собрайл мчался, прижимая ящик к груди, но не переставая при этом ощупывать находку, где же, где ж открывается?.. Застряв на минуту в воротах церковной ограды, что безумно плясали на петлях, цепляли его под локти и тем самым спасли, он услышал, как что-то подымается, рвётся в земле – точно в Америке, в Техасе, пробивается наружу нефтяной фонтан, – одновременно, однако, примешался другой шум, слитный, медленный и скрипучий, с подстоном громким, страшным, раскатистым, враз наполнившим уши. Под самыми его ногами земля содрогнулась, поплыла; он сел наземь; послышался звук расщепа – и огромная серая масса разом опустилась перед глазами его, словно павший с неба холм, и раздался ещё неистовый шелест, посвист множества листьев и веток, разрезающих прыткий воздух. Последний же звук – не считая непрестанного, неугомонного ветра – была странная смесь барабанчиков, цимбал и гремучего железа, каким изображают раскаты грома на театре. Влажной землёй полны были ноздри Собрайла, влажной землёй, древесным соком и автомобильными выхлопами. Дерево упало прямо на «мерседес». Машина пропала, путь к гостинице отрезан по меньшей мере одним деревом, а может, и многими?..
