Обладать - Байетт Антония С. (книги онлайн .TXT) 📗
– Значит, по-вашему, он думает, что развязка истории находится в этом ящичке? – сказала Вэл. – А с чего он, собственно, это решил? Может, там и нет ничего? Или есть, но не то.
– Да, сомнений тут немало. Собрайл, наверное, тоже сомневается. – Аспидс помедлил. – Но что ни говори, эта переписка, эти новые факты… все мы оказались немного в дураках, с нашими прежними оценками и рассуждениями о жизни Р.Г.П. Среди стихов, написанных после восемьсот пятьдесят девятого года, нет ни одного, в котором не отразился бы тем или иным образом роман с Ла Мотт… требуется серьёзнейшая переоценка. В частности, в совершенно ином свете предстаёт его враждебность к спиритам и к спиритизму.
– Ла Мотт всегда считали поэтом лесбийско-феминистского направления, – включилась в обсуждение Леонора. – Она действительно… исповедовала… но теперь оказывается, у неё были и другие интересы.
– И «Мелюзина» предстаёт в ином свете, – добавила Мод, – если пейзажи в ней рассматривать как частично йоркширские. Я перечитала всё заново. Слово «ясень» там встречается не единожды и – смею утверждать! – всегда неспроста.
– И всё-таки, – сказал Эван, – как мы намерены одолеть гробокопателей? Мы ведь для этого собрались.
– Я мог бы, конечно, воззвать к лорду Падубу… – произнёс Аспидс с некоторым сомнением.
– У меня план получше, – решительно проговорил Эван. – Нужно приставить к Собрайлу соглядатаев, наблюдать за каждым его шагом.
– И как же это устроить?
– Если верны предположения доктора Пуховер, они намерены вскрыть могилу в самое ближайшее время. Пусть двое из нас остановятся в той же гостинице… те двое, кого он не знает в лицо… Тогда можно в критический момент вызвать на подмогу остальных… или, если обстоятельства потребуют, выйти против него в одиночку, проследить за ним до кладбища, остановить его машину, предъявить какой-нибудь документ вроде ордера, лишь бы выглядел посолиднев… Мы с Вэл могли бы стать соглядатаями. У меня сейчас как раз небольшой отпуск. Профессор Аспидс, у вас ведь есть на руках документ, запрещающий вывоз бумаг Падуба за границу, вплоть до особого решения Комитета по культурно-историческому наследию?
– Только бы остановить этого негодяя, чтоб он не потревожил их покой!.. – молитвенно произнесла Беатриса.
– Да, документ я выправил, – сказал Аспидс задумчиво. – Однако интересно, что же всё-таки в этом ларчике…
– И если там что-то есть, то для кого оно там положено? – спросила Мод.
– Помните, я вам говорила: она ведёт вас за собой и нарочно сбивает с толку, – сказала Беатриса. – Она хочет что-то поведать, но только наполовину. Не случайно, ох не случайно она пишет про ящик. Не случайно говорит, что лично положила его в могилу…
Вэл и Эван удалились первыми, под ручку. Роланд взглянул на Мод. Но та попала в руки к Леоноре, вступила с ней в горячую беседу, – и вот уже Леонора бросилась обнимать подругу, всем видом показывая, что прощает ей всё. Роланд вышел на улицу вместе с Аспидсом. Бок о бок они зашагали по мостовой.
– Я виноват. Прошу прощения.
– Вообще-то вас можно понять.
– Мною что-то овладело. Я сделался точно одержим. Захотел всё узнать. Сам.
– Вам известно о предложенных вам должностях за границей?
– Известно, но я ещё не решил…
– У вас на раздумья одна неделя. Я лично для вас её выпросил. Напел всем, какой вы умный и талантливый.
– Спасибо, профессор.
– Себе говорите спасибо. Мне и вправду понравилась ваша монография «Строка за строкой». Хорошая, добротная работа… У нас, кстати, появился новый источник финансирования. Некий шотландский благотворительный фонд, возглавляемый юристом, который без ума от Падуба. Так что у меня есть для вас целая исследовательская ставка. Если, конечно, желаете… Ну, что смотрите так изумлённо? Не похож я на того злодея, каким вы меня воображали?
– Я никак не могу решить, что мне делать. Хочу ли вообще дальше заниматься наукой.
– Как я уже сказал, у вас неделя в запасе. Захотите посоветоваться, взвесить «за» и «против», заходите на работу.
– Спасибо. Обязательно приду. Вот только немного соберусь с мыслями.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Гостиница «Одинокая рябина» стоит примерно в миле от селения Ходершэлл, укрывшись в ложбине при одном из отрогов Северных Холмов. Здание XVIII века, под замшелой сланцевой кровлей, вытянутое, невысокое, сложено из местного кремняка и облицовано тем же сланцем. Фасадом оно выходит на дорогу, которая – хотя и расширенная, с современным покрытием – петляет, как и встарь, меж холмов, почти лишенных растительности. В миле от гостиницы, если пересечь эту дорогу и двигаться вверх по длинной полузаросшей тропе, находится ходершэллская церковь, XII века постройки. Она приземиста, имеет толстые каменные стены и кровлю также сланцевую и увенчана непритязательной звонницей с флюгером в виде летящего дракона. И гостиница и церковь отделены от селения отрогом холма… В «Одинокой рябине» двенадцать номеров: пять в старинной фасадной части, остальные семь – в современной пристройке позади главного здания, сооруженной из того же местного материала. К гостинице примыкает сад со столиками и деревянными качелями для летних постояльцев. «Одинокая рябина» значится во всех брошюрах для туристов, под рубрикой «Где можно вкусно поесть».
Пятнадцатого октября гостиница была полупуста. Погода держалась не по-осеннему теплая – даже деревья не торопились сбрасывать листву, – однако сырая. Заняты были только пять номеров. В двух помещались Мортимер Собрайл и Гильдебранд Падуб. Собрайл расположился в лучшей комнате, над прекрасной, массивной парадной дверью, с окнами на тропу, ведущую к церкви. Гильдебранд Падуб – по соседству. Они жили в «Рябине» вот уже неделю, ежедневно совершая долгие пешие прогулки по окрестностям; от непогоды их защищали высокие сапоги, непромокаемые куртки и ветровки. Мортимер Собрайл раз или два обмолвился в полумраке бара – облицованного деревом, с золотыми проблесками латуни и с тёмно-зелёными плафонами редко разбросанных светильников, – что подумывает купить где-нибудь поблизости дом и поселяться в нём на месяц-другой в году для литературных занятий. Он нанёс визит нескольким агентам по купле-продаже недвижимости, посетил ряд домовладений, выказав изрядные познания в лесном деле и интерес к бесхимикатному сельскому хозяйству.
Накануне Собрайл и Падуб побывали в ближнем городке Летерхеде, в юридической конторе Деншера и Уинтерборна. На обратном пути заехали в магазин садового инвентаря и приобрели за наличные несколько лопат и вил различного рода, самых крепких, а также киркомотыгу. Всё это они погрузили в багажник «мерседеса». В тот же день пополудни они совершили прогулку к церкви, как всегда запертой от вандалов, побродили вокруг, разглядывая могильные плиты. У входа на маленькое кладбище, обнесённое крошащейся от времени чугунной оградой, висела табличка, гласившая: «Наш приход Св. Фомы относится к объединению из трёх приходов, где викарием преподобный Перси Дракс. Св. Причастие и утренняя молитва – в первое воскресенье каждого месяца, вечерняя молитва – в последнее».
– Мне не доводилось встречаться с этим Драксом, – сказал Гильдебранд Падуб.
– Пренеприятный тип, – отозвался Мортимер Собрайл. – Общество любителей поэзии города Скенектади принесло в дар этой церкви чернильницу, которой Падуб пользовался во время поездки по Америке. А заодно и несколько экземпляров книг, надписанных для американских почитателей, с вклеенной фотографией автора. Дали и стеклянную витрину для этих реликвий. Что же сделал Дракс? Поместил витрину в самый темный угол церкви, набросил на неё кусок пыльного сукна – и никаких надписей, никакой информации. Случайный человек и внимания не обратит.
– Случайному человеку в эту церковь всё равно не попасть, – заметил Гильдебранд Падуб.
– Что верно, то верно. Особенно Дракс злится, когда исследователи или просто любители творчества Падуба просят открыть церковь, чтобы почтить память поэта. Его главный аргумент – он не раз упоминал это в письмах ко мне: церковь – дом Божий, а не личная усыпальница Рандольфа Генри Падуба. Хотя я не понимаю, отчего ей не быть и тем и другим.
