Дэниел Мартин - Фаулз Джон Роберт (читаем книги txt) 📗
Не быть конформистом… любой ценой, только не быть конформистом: вот почему непонятным и неверным, скорее биологически, чем политически, было решение Джейн обратиться к марксизму.
Началась последняя часть, правда, Дэн перестал слышать музыку, разве что подсознательно… да и вообще ничего не слышал. И вдруг до него донесся голос Фиби: опять телефон. Он взглянул на часы; это мог быть заказанный им разговор с Калифорнией… но до этого разговора оставался еще целый час; а Фиби, увидев его, сказала – это миссис Мэллори. Спустившись вниз, он помешкал немного, набрал в легкие воздуха и сказал:
– Привет, Джейн. Нормально доехала?
– Да, Дэн. Спасибо. – И, чуть поколебавшись, спросила: – Я так понимаю, что Роз успела с тобой поговорить?
– Она говорит, теперь нас трое против одного.
– Я чувствую, что стала жертвой грозного заговора.
– Не жертвой. Благополучателем. Так поедешь?
– Только если ты абсолютно уверен, что тебя не пугает самая мысль об этом.
– Тогда я не стал бы этого предлагать.
– Так ты уверен?
– Это будет чудесно. Уверен, тебе понравится.
– Тогда я с удовольствием поеду. Если можно.
– Вот теперь я чувствую, что и вправду прощен. Минута. Другая. Она ничего не говорит. Он ждет.
– Прощение ты получил много лет назад, Дэн.
– Ну хотя бы символически.
Он сразу же заговорил быстро, деловым тоном, о том, что из Луксора есть круиз по Нилу, который начинается в следующий четверг, и что он хотел бы попасть в Каир в тот же день. Она немного испугалась, будто такие далекие путешествия все еще требовали по-викториански тщательной подготовки. Но Дэн заверил ее, что все билеты будут заказаны, что эти круизы вовсе не светского характера и не требуют какой-то особенно модной одежды. Если она сможет попасть в Лондон в понедельник, они займутся визами. Он ожидал, что она снова испугается – не слишком ли дорого все получится, но, странным образом, она об этом даже не спросила… а может быть, уже выяснила детали в каком-нибудь местном туристическом агентстве и пришла к выводу, что может позволить себе такие траты.
– Ты должен сказать мне, кому заплатить,
– Мы все это обсудим в понедельник. В конторе могут и не знать, все оплачивает студия. Так что не беспокойся.
– Я хочу сама оплатить свою часть расходов.
– Разумеется. Мы едем вскладчину. Это же кинобизнес. За все всегда расплачиваешься потом. И буквально и фигурально.
По молчанию на том конце провода он почувствовал – это ей не понравилось: ведь ей не дозволено даже расплатиться на месте за собственное дурное поведение. Но в конце концов выяснилось, что причина молчания была более невинной.
– Я чувствую себя как ребенок, которому предложили совершенно неожиданное угощение. Не в силах поверить в это.
– Ну там ведь полным-полно старых, всем надоевших фараонов. Тебе еще будет противно.
– Надо взять книгу, почитать про все это.
Дэн сказал, что ей не нужно покупать путеводитель, у него в Лондоне сохранился тот, которым он сам когда-то пользовался. Они еще минуту поговорили о том, что следует сделать. Джейн снова поблагодарила его – за предложение и за ночевку – и повесила трубку.
Он прошел в гостиную, налил себе немного виски. Жребий брошен, и очень скоро ему предстоит разговаривать с Дженни и принимать собственное решение. Говорить ей пока не обязательно. Но в искусстве обманывать Дэн был далеко не новичок. Чем дольше ты откладываешь, тем труднее потом оправдываться. Он стоял и смотрел в глаза епископу. Потом принялся репетировать.
Заказанный разговор дали вовремя, раньше, чем ему хотелось бы. Дженни только что встала и была в восторге: звонка она не ждала.
– Прости меня, пожалуйста, за вчерашнее. Я больше не буду.
– Выкини чертово зелье в уборную и спусти воду.
– Хорошо. Обещаю.
– Откуда ты взяла эту дрянь?
– У одного человека. На студии.
Он почувствовал – она лжет, хотя не мог бы сказать, почему у него возникло такое подозрение; просто в иных обстоятельствах он заставил бы ее побольше рассказать об этом «одном человеке».
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. Выкарабкаюсь. Тем более ты позвонил. – И добавила: – Знаешь, может, тебе все-таки прочитать, что я там понаписала. Просто чтоб знать, какая я стерва.
Дэн почувствовал облегчение, словно шахматист, которому дали возможность увидеть хотя бы один безошибочный ход впереди.
– Через минуту ты узнаешь то же самое обо мне.
– Как это?
– У меня новости, Дженни. Я вчера хотел тебе сказать, но понял, что момент не очень-то подходящий. Я еду в Египет. На следующей неделе. Вернусь до твоего приезда.
– Ох, Дэн. Это подло.
– Мне во что бы то ни стало нужны новые идеи.
– Но ты ведь, кажется, говорил…
– Пришлось передумать. Сейчас сценарий читается как краткий курс истории страны. А надо, чтобы атмосфера была.
– А отложить нельзя?
– К сожалению.
– Там полно девиц, исполняющих танец живота. С лукавыми очами. Я тебе не доверяю.
– Со мной, возможно, будет дуэнья. Если это может служить утешением.
– Твоя дочь?
– Нет. Самая тяжкая семейная проблема момента. Ее тетка. Последовало недолгое молчание; потом – недоверчивое:
– Как, сестра твоей бывшей?
– Все совершенно с толку сбились, не зная, что с ней делать. Она в депрессии, совсем замкнулась в себе. А я возьми да и предложи это не подумав. Бог знает почему. Когда она здесь была. Доброе дело дня – что-то вроде того.
Новость явно обескуражила Дженни. Дэн ждал. Затем он снова услышал ее голос – холодный, сдержанный и отчего-то гораздо ближе, чем раньше.
– Мне казалось, вы почти не разговариваете друг с другом.
– Ну в данный момент здесь абсолютный мир и всепрощение.
– И что, она сказала «да»?
– Мы все пытаемся ее уговорить.
– А твоя бывшая одобряет?
– Дженни, мы говорим о совершенно растерявшейся женщине весьма средних лет. Она бы тебе понравилась, если бы ты познакомилась с ней. Ты бы ее пожалела. На самом деле это просто акт милосердия, и… тут есть кое-что еще.
– Что такое?
– Кэролайн. Она тяжко переживала нашу затянувшуюся вендетту. Пожалуй, мне хочется показать ей, что ее папочка в душе человек вполне приличный. Если иметь в виду кое-какие другие мои грехи.
– То есть – меня.
– В том числе.
– А как дела с ее заморочками?
– Насколько я понимаю, в следующие выходные они будут иметь место в Париже. Пока еще в разум не вошла. И говорить нечего.
– Жалко, у меня нет такого милого, вполне традиционного господина в качестве друга сердца. – Она поспешила продолжить, не дав Дэну ответить ей: – А она тебе нравится?
– Безумно. Потому я тебе и рассказываю об этом.
– Я серьезно.
– Она всегда нравилась мне как человек. В те дни, когда я ее хорошо знал. И только.
– Значит, это не просто акт милосердия.
– Она бы тебе понравилась. И ты бы ее пожалела.
– Все подлые мужики говорили так испокон веков.
– Но это правда. В данном случае.
– Я-то по крайней мере предала тебя только на бумаге. Ты для меня вовсе не мистер Найтли.
– Никогда не замахивался так высоко.
– Ты даже и не пытаешься.
– Потому что ты не Эмма.
– Всего лишь мыльная водичка.
– Это еще что?
– То, что остается, когда умывают руки. – Дэн молчал. – Я думаю, ты подонок уже потому, что меня не предупредил.
– Я вчера собирался. И это еще не точно.
– Ох, если бы я могла видеть твое лицо. – И вдруг сказала: – Ой Господи, шофер уже в дверь стучит. Не вешай трубку.
Минуту спустя она вернулась.
– Дэн?
– Ты опаздываешь?
– Нет, но должна ехать. Еще не одета. Ты завтра вечером позвонишь?
– Конечно.
– Ты способен так достать человека, что он на иглу сядет, знаешь ты это?
– Это калифорнийский стиль беседы. Не твой.
– А ей лучше бы сохранить те ее принципы в личных отношениях, о которых ты мне рассказывал.
