Короткие истории. Тексты (СИ) - Хлямин Леонид (е книги TXT) 📗
Илья Скворцов, будучи человеком эрудированным и умным поехал на передачу «Своя игра». Он взял отгул на три дня; надел салатную рубашку, итальянский пиджак, галстук, прихватил с собой очки от солнца, черный зонт и кейс.
Ведущий предложил выбрать категорию:
- Итак, сегодня у нас, - сказал Петр Кулешов, - «Часы Австрии», «Духовые музыкальные инструменты», «О, спорт, ты – мир», «А, ну-ка, девушки!», «Вернисаж», «А, под чесночком», «Острова Тихого океана» - Выбирайте.
Илья на мгновение задумался, погладил подбородок, сделал рискованный жест рукой вниз и произнес: Давайте - «А под чесночком».
- Итак, вы выбрали «А под чесночком» – «Да, - утвердительно сказал Илья, и повторил жест рукой, и фразу, - «А под чесночком».
Шел он не думая. «Завтра будет завтра» - решил он. Его направление лежало в другой город, к другим людям, в другую совершенно, быть может жизнь.
Новиков падал на колени и крестился щепотью длинных пальцев. Волосы спадали сбоку на высокий лоб. Пиджак зеленого цвета развивался.
Торжественное донесение заканчивалось словами: «…он Гитлера славит!»
Мишку надоумили зайти к Сан Санычу за деньгами. В коридоре он скривил свою ухмылку, и вошел в кабинет.
- Есть деньги?
Сан Саныч оторвался от бумаг, посмотрел внимательно и серьезно сквозь очки на Мишку, думая, можно ли доверять этому человеку или нет. На Мишке были тоже очки. Сан Саныч молча достал кошелек и вытянул пятидесятирублевку. Взяв деньги, Мишка исчез за дверью. Сан Саныч продолжил работать с документами.
Андрей сказал в своей манере тем, кто стоял рядом, с ним же: «За что вы Пушкина-то, Сашу…»
Русик очень боялся цыган, подростков, он прижимал свой кейс обоими руками и быстро шел по темным улицам. Воевать он умел только с кондукторами в трамваях и с детьми.
Андрей зачитывал какое-то траурное послание, с присущей ему интонацией и артикуляцией: «…убит, застрелен, похоронен».
Другой раз он встретил в подъезде 16-летних и 18-летних знакомых, которые спорили о войне и об армии. Он остановился возле них, прикурил, помолчал, и сказал: «Мы тоже были за линией фронта, - и пошел вверх по ступенькам к себе. – Держитесь, мужики».
(Гомосеки из Куршевеля)
В бассейне плавали двое. В том же бассейне плавал и Андрей в своих синих обтягивающих плавках, - почти такие же носили женщины в передаче «Аэробика» в восьмидесятые годы. Те двое на него постоянно поглядывали, и между собой переглядывались, что-то шептались в стороне. Андрей стал смотреть на них подозрительно. Один из них, проплывая мимо, коснулся Андрея рукой, а другой телом. Когда Андрей вышел из бассейна, те двое тоже вышли. Подмигивали ему.
Друзья Андрея спросили: «Андрей, что это за типы там с тобою плавали?» - «А это… Это – вот такие мужики, - Андрей поднял вверх большой палец, и добавил, - с завода».
(Ирландские трюфели)
У Ирины жил декоративный белый кролик, и он все время гадил такими коричневыми травяными кругляшками. Они так везде и валялись у нее по комнате: на полу, на диване, на креслах. Хорошо, что эти кругляшки, в общем, не воняли, так как кролика Ирина кормила специальным кормом и травой.
Когда случилось так, что Федору надо было закусить выпитую только что водку, то мы ему предложили эти кругляшки, сказав, что это – отличная закуска – ирландские трюфели. Федя никогда не видел ирландских трюфелей, и поэтому, схватив несколько кругляшков, съел, и сказал что это лучшие ирландские трюфели с отличным вкусом; лучшие, которые он когда-либо пробовал. Мишка Большой видя то, как Федор их ест, сказал:
- «Дайте-ка и мне попробовать».
Ему дали.
Мишка сказал, что да, замечательные трюфеля.
(Звонок с Ближнего Востока)
Андрей был дома. Шел из кухни в свою комнату. В коридоре зазвонил телефон. Андрей сначала решил не брать трубку и пройти мимо. Но взял. Звонил неизвестный мужской голос. Говорил голос нараспев, как это принято в странах ближнего востока. Наверное, на станции соединили неправильно.
- Алло? – сказал Андрей. В ответ он услышал нараспев:
- «Аллах алла хала мала хала Аллах…»
- Может из Афганистана какой-то мулла, - подумал Андрей. - Может какой-то террорист из Пакистана звонит?
Голос в телефоне, такое впечатление, будто бы не хотел слышать собеседника, он пел в трубку своё «Халла алла хала маллах…» Андрей, подумав, решил не класть трубку, а положил ее рядом с телефоном. Голос по-прежнему пел. Андрей поехал гулять в центр, приехав, лег спать. Утром он вспомнил про оставленную трубку. Он подошел к телефону, приложил трубку к уху, где все еще пел голос неизвестного.
- Алла халла Аллах хала маллах хала.
Тут уже Андрей не выдержал и повесил трубку.
(В биотуалетах)
Федор с Нафаней бухали на лавочке. Возле лавочек стояло два синих биотуалета. Выпив приличное количество синьки, Федор с Нафаней захотели посетить эти туалеты. Когда они зашли в них, подъехал кран, и рабочие погрузили синие кабинки в прицеп, обвязав их лентой, чтоб по дороге туалеты не упали и не съехали вниз. Нафаня и Федор этого не заметили, так как находились внутри.
- Ну что, еще Нафань возьмем? Или остановимся? – сказал Федор из одной синей кабинки.
- Еще возьмем, - спокойно и решительно ответил Нафаня из другой синей кабинки… - Это, я что-то выйти не могу, сын. Заклинило что ль…
- А ты посильней дергай, - сказал Федор, - сейчас я выйду, и помогу тебе…
Кран с прицепом выехал в этот момент на перекресток по улице Ленина, встав на светофоре.
(Шляпка)
- А вот шляпку-то вернуть придется.
- «Какую такую…» - тихо проблеяла девица и осеклась, когда Селиверстов сгреб её выжженную перекисью шевелюру в свой огромный пролетарский кулак. – «Ииииии!» - запищала она и выжидающе сощурилась на него. – «Мне ее подарили». Селиверстов тоже сощурил один глаз: то ли и впрямь поверил, то ли прикидывал, как теперь эту шляпу экспроприировать.
- «Ну, хорошо, - сказал мужик, - допустим, подарили тебе ее это, или дали - суть дела не меняет» - «Я вам не эта! Я сейчас! Да я милицию вызову!» - захлебываясь от страха и негодования заголосила потерпевшая, выпучив накрашенные синевой глаза для острастки.
- «Ой-ой-ой, милицию она вызовет! Напугала! Да я, если хочешь знать, сам милиция! - сказал мужик, и щелкнул ее прокуренным пальцем по носу. - Тютя!»
Мощный кулак удерживал девицу, а худые бледные ноги её семенили на месте, не зная куда податься, точно растерянные слепые щенки.
- В общем, так, - отдаешь мне шляпку, - и я тебя отпускаю! И если никому не скажешь еще про одно «но».
- Что ещё за «но» такое? - оживилась она, в упор уставившись на Селиверстова и в то же время пытаясь засунуть злополучную шляпку в ридикюль.
Селиверстов осклабился:
- «Ну, пойдем вон туда, в комнату...»
Услышав про комнату, девица заметно пожухла; судя по озадаченному виду, нумера ей изрядно поднадоели. – «Может черт с этой шляпкой, - подумала она» - «Все равно ведь в сумку не лезет, зараза».
- Подавись! - властно и неожиданно громко рявкнула вдруг бабень, - и кинула шляпку. Селиверстов не ожидал такого поворота событий, и поэтому кинулся хватать одной рукой падающую к окну шляпу, норовящую улететь за карниз, а другой рукой пытался удержать в руках добычу.
Девица издала вопль раненой лани и рванула что есть сил. В пролетарском кулаке Селиверстова остался кудрявый блондинистый шиньон.
