Про людей и звездей - Майорова Ирина (книги без регистрации txt) 📗
Тщетные усилия перенять Римкину походку были предприняты Улей давно, года три назад, когда Асеева не то что Кирсанова, еще даже и Свисткова знать не знала. Вот интересно: Лева и Андрей совершенно друг на друга не похожи, ни внешне, ни манерами, ни характером, а Уле все равно кажется, что у них много общего.
Кирсанов появился в редакции полтора года назад, через полгода после Улиного разрыва со Свистковым. Асеева успела вдоволь поутешаться в объятиях одного небезызвестного актера, потом закрутила интрижку с симпатягой-телезвездой, бурно отмечавшим свой четвертый развод. Однако к моменту, когда в «Бытии» нарисовался Кирсанов, она была совершенно свободна и, мигом оценив внешние данные объекта, его дорогую обувь, нехилый костюм и суперодеколон, решила Левой заняться. Благо, случай подвернулся уже через неделю. В канун Международного женского дня коллектив «Бытия» отправился в ночной клуб на корпоративную вечеринку. К мероприятию Уля хорошенько подготовилась: купила дорогущие блузку и брюки-галифе в итальянском бутике, сгоняла к стилисту Антона Махалова на телестудию, где мастер макияжа и прически соорудил ей такие личико и головку, что Уля всю обратную дорогу не могла на себя насмотреться, держа в одной руке открытую пудреницу, а в другой – мобилу. В качестве подсветки.
Место за столом она заняла чуть наискосок от Кирсанова и первую часть празднества, когда произносились тосты «за прекрасных дам», вовсю отрабатывала приемчик-верняк: сидела, уставившись на Леву, а как только встречалась с ним взглядом, тут же отводила глаза. Когда наконец заиграла музыка и Кирсанов поднялся со своего места, Асеева была уверена: сейчас он подойдет и пригласит на «медляк». Но Лева порулил в противоположную сторону и уже через мгновение топтался посреди зала, держа в объятиях Дуговскую. Для Ули это был удар. Взяв бутылку с мартини, она перебралась на самый дальний край стола, за колонну, и принялась хлестать бокал за бокалом. От мрачного накачивания спиртным редакторшу отвлек Габаритов. Сел рядом и, глядя, как Кирсанов и Дуговская, обнявшись, переминаются с ноги на ногу уже четвертый танец подряд, сказал:
– Да, хороший парень этот Лев. С головой, с идеями, а главное – с убойными связями в верхах! Он бы отдел политики на хорошую высоту поднял, жаль, ненадолго у нас.
Уля бросила на шефа вопросительный взгляд.
– Ну он же к нам только пересидеть пришел.
– Чего пересидеть?
– Да понимаешь, его главный покровитель у Самого, – Габаритов ткнул пальцем в потолок, – в немилость попал. Причем совершенно неожиданно. А в результате Левино крутое назначение в Министерство иностранных дел накрылось медным тазом. С прежнего места, из политических обозревателей информационного концерна «Бизнесмен», он уволился и брать его обратно – в связи с опалой «папика» – не рискнули. Ну меня один знакомый и попросил парня на время пристроить. С Габаритова-то как с хозяина бульварного издания взятки гладки. Да я к тому же еще и подстраховался – видишь, Кирсанов у нас только под псевдонимом печатается.
– А чего он у нас дожидаться-то будет? Когда его «мохнатая лапа» снова в милость впадет? – зло поинтересовалась еще не успевшая остыть после кирсановской «подляны» Асеева.
– Вполне может случиться и так, что Левиного покровителя обратно к трону призовут, а нет, тогда Кирсанов кого-нибудь другого, такого же могущественного, себе в друзья-приятели заимеет. Для нас главное, что у него в знакомых – половина правительства и чуть ли не вся Госдума. Конечно, сейчас им светиться со своим расположением к Кирсанову не с руки, но информацией с нашим Левой ребятки делятся охотно. «Бытию» же, как ты сама понимаешь, только того и надо.
С вечеринки Кирсанов и Дуговская уехали вместе. Через пару месяцев до Асеевой дошли слухи, что Лева снял неподалеку от редакции квартиру, а Дуговская вызвала с «малой родины» мамашу. Чтоб та, значит, сидела с девятилетним внучонком, пока ненаглядная Риммочка мужика ублажает. Но к тому времени Асеева постаралась убедить себя, что ей все равно, что ничего в «этом Кирсанове особенного нет», и закрутила роман со смазливым голосистым мальчиком из проекта «Фабрика звезд». Сероглазый, забавный, чем-то похожий на олененка пацанчик (Игорьку было всего девятнадцать) Уле быстро наскучил, о чем она не преминула ему тут же объявить. Мальчишка плакал, на коленях умолял возлюбленную не бросать его, клялся, что когда-нибудь станет известным и богатым. «Вот когда станешь – тогда и поговорим», – жестко оборвала «полуфабриката» уже состоявшаяся звезда светской хроники. Но он продолжал ходить за Улей тенью, звонил, писал длинные путаные письма, караулил у подъезда. Игорек видел, как она приводит к себе парней, как иногда под утро ее подвозят к дому мужики на крутых тачках, но в его отношении к Уле это ничего не меняло.
Что касается Кирсанова, то в полном равнодушии к нему Асеева убедила себя не окончательно, судя хотя бы по тому, с каким мазохистским упорством редактор отдела светской хроники продолжала расспрашивать умудрявшуюся дружить со всей редакцией Алевтину Белову о том, «как у Римки с политиком все развивается». Кое в какие детали и подробности дуговско-кирсановских отношений Асееву посвящал и Габаритов, которого Лева «держал в курсе». Именно поэтому, да еще из-за кирсановских связей и перспектив босс на любовь-морковь внутри коллектива смотрел сквозь пальцы.
А Дуговская расцветала прямо-таки на глазах: похудела, сделала классную стрижку, стала стильно одеваться. И даже помолодела лет на пять. Несмотря, между прочим, на то, что ритм жизни у нее стал бешеный. После работы Римма мчалась к сыночку и маме, по дороге закупая продукты, там забивала холодильник, слушая причитания родительницы о беспутстве дочери: «Если кто из наших соседей узнает, что ты нерасписанная с мужиком живешь, ведь все ворота обхаркают или дерьмом измажут. А ты не подумала, что кто-нибудь твоему бывшему доложит? Так он тут же в суд побежит, чтоб у матери-шалашовки сына забрать. А у нас суды не то что ваши московские, судят по старинке: если мать отдельно от ребенка да еще и с посторонним мужиком живет, значит, надо лишить ее родительских прав и отдать мальчонку отцу!»
Римма выслушивала нотации матери молча, потом уходила в комнату, сажала сынишку на колени и, гладя его курчавую головенку, о чем-то вполголоса с Саньком переговаривалась. На прощание чмокала мальчишку в розовую щеку и, пообещав в субботу обязательно сходить в зоопарк (в театр, на аттракционы, в кино, в «Макдоналдс»), мчалась, снова набивая продуктами сумки, на съемную квартиру, где ее ждал Лева.
Кстати, свои обещания провести субботний день с сыном она почти всегда выполняла, даже если Кирсанов всем своим видом демонстрировал неудовольствие отсутствием любимой женщины и хозяйки в единственный выходной. Римма так скучала по сыну, чувствовала такую жгучую вину перед ним, что рано утром, поцеловав мрачного Леву и попросив его «не дуться», исчезала, чтобы появиться только на следующий день к полудню. Пару раз она уговаривала Кирсанова «повеселиться втроем», но ничего хорошего из этого не получилось. На спектакле он откровенно зевал, а пока Римма с Саньком, визжа, катались на аттракционах, сидел на скамейке, уткнувшись в «Бизнесмен». С мальчишкой Лева почти не разговаривал, а когда тот засыпал его своими нескончаемыми вопросами, бурчал в ответ нечто неопределенное и раздраженно смотрел на «подругу жизни»: дескать, чего он от меня хочет? После второй попытки Риммы подружить меж собой двух «самых главных мужчин ее жизни» Санек сказал: «Знаешь, мам, давай теперь одни по субботам гулять. Дядя Лева, наверное, хороший, но детей он совсем не любит».
И все же Римма чувствовала себя счастливой, как никогда в жизни. Она любит, любима, у нее есть замечательный – умный, красивый, все понимающий сын, а придет время, и – она искренне в это верила – Лева с Саньком обязательно подружатся…
