Адриан Моул: Дикие годы - Таунсенд Сьюзан "Сью" (книги без регистрации полные версии txt) 📗

– Уже второй раз за этот год, глупая ты корова.

С Меган он бы так не разговаривал. Миссис Браун – очень хорошенькая. Кошмарна у нее только одежда. Как будто в ее гардеробе живет какой-то псих, который каждое утро велит ей, что надевать. Но в Оксфорде это может сойти ей с рук: люди просто думают, что перед ними – еще одна чокнутая профессорша. Вот в Лестере миссис Браун давно стала бы посмешищем.

Сегодня утром миссис Хедж снова плакала. Бежать, бежать из этой юдоли слез. Мне нужны вокруг жизнерадостные люди.

Бьянка вручила мне открытку. Безумным почерком на ней значилось:

Я немедленно позвонил из автомата у газетного киоска. Ответил какой-то крендель.

Д-р ПАЛМЕР. Кристиан Палмер у телефона.

Я. Д-р Палмер, меня зовут Адриан Моул. Я только что увидел вашу открытку в газетном киоске.

Д-р П. Когда можешь приступить?

Я. Приступить к чему?

Д-р П. Присматривать за этими проклятыми детьми.

Я. Но вы же меня совсем не знаете.

Д-р П. По голосу ты вроде ничего, а кроме этого доказал, что телефоном пользоваться умеешь. Значит, не полный болван. Все на месте – руки-ноги, зрение?

Я. Да.

Д-р П. За сексуальные приставания к спиногрызам-короедам сидел?

Я. Нет.

Д-р П. Какие-нибудь особо мерзкие личные привычки имеются?

Я. Нет.

Д-р П. Хорошо. Когда можешь приступить? Я тут сам по себе. У меня жена в Штатах.

Трубку уронили. Неожиданно я услышал вопль Палмера:

– Тамсин, немедленно закрути бутылку с отбеливателем, я кому сказал?!

Он снова подхватил трубку и продиктовал адрес на Бэнбери-роуд.

Я вернулся в киоск и спросил у Бьянки, какие газеты и журналы читает Палмер. Это может многое сообщить о характере человека. Список оказался загадочным.

Газеты: «Обсервер», «Дейли телеграф», «Сан», «Вашингтон пост», «Оксфорд мэйл», «Индепендент», «Санди таймс», «Тудэй».

Журналы: «Тайм-аут», «Частный сыщик», «Только 17», «Вог», «Невесты», «Форум», «Компьютерный еженедельник», «Личный женский журнал», «Пари-Матч», «Садоводство сегодня», «Хелло!», «Зритель», «Литературное обозрение», «Социалистическая застава», «Бино», «Еженедельник рыболова», «Каноист», «Виз», «Интерьеры», «Гол!».

Я перебил:

– Должно быть, счет за периодику у Палмера гигантский. И как он по нему платит?

– Нерегулярно, – ответила Бьянка.

Доктор Палмер – высокий, худой, с прической как у Элвиса Пресли, когда у того начался период «серебряных плащей в Лос-Анджелесе». Встретил он меня довольно странно:

– На бал-маскарад собрался? – Палмер засмеялся и пощупал лацканы моего блейзера.

Я пробурчал что-то нейтральное, а он спросил:

– А борода – настоящая?

Я заверил его, что бороду отращивал сам. Тогда он спросил:

– Сколько тебе лет?

– Двадцать четыре, – ответил я.

Палмер снова странно рассмеялся, точно залаял:

– Двадцать четыре – так какого же дьявола ты ходишь тут, как чертов Джек Хокинс? [31]

– Кто такой Джек Хокинс? – спросил я.

– Кинозвезда, – ответил он. – Джека Хокинса все знают. – Почему-то он выглядел раздраженным. Потом добавил: – Ну, то есть, если людям не двадцать четыре года.

Мы по-прежнему стояли на ступеньках его развалюхи. У порога выстроился ряд немытых молочных бутылок. Из двери выскочил ребенок неопределенного пола и стал дергать Палмера за штанину:

– Посмотри, какая здоровая вывалилась! Посмотри, папа!

Мы втроем вошли в гигантскую комнату, казавшуюся одновременно кухней, гостиной и кабинетом. Посреди стоял горшок в виде слоника. Д-р Палмер заглянул в горшок и воскликнул:

– Тамсин, да это поистине великолепный кусок говна!

Я отвел взгляд, когда он выносил горшок из комнаты. Затем раздался крик:

– Альфа! Гриффит! Идите посмотреть, что у Тамсин получилось!

По лестнице загрохотало. Я выглянул в прихожую и увидел, как двое других андрогинных детей заглядывают в горшок и кричат: «Ух ты!» и «Мега-срань!»

Я оправил блейзер перед зеркалом над огромным камином и подумал, что хозяйство д-ра Палмера не соответствует моему темпераменту. Мне не нравится слышать, как маленькие дети сквернословят, и я предпочитаю, чтобы они одевались в приличную одежду и имели прически, позволяющие определить их половую ориентацию. Вместе с тем, когда д-р Палмер вернулся, опустошив горшок, я с удовлетворением заметил, что он вытирает руки: следовательно, с основами гигиены знаком. Я согласился осмотреть свободную комнату. Мы поднялись по лестнице в сопровождении Тамсин, Гриффита и Альфы, которые между собой разговаривали на языке, звучавшем странно для моего уха.

– Это они по-уэльски говорят? – спросил я.

– Нет, – рассмеялся Палмер. – Это умбагумба. Их собственный язык. И одежда на них – умбагумба.

Я посмотрел на тряпки, лоскуты, платки и так далее, которыми были увешаны детишки, и с облегчением понял, что обычно они одеваются иначе. У меня тоже был раньше собственный придуманный язык (икбак), пока папаша не вышиб его из меня во время долгой поездки в Скегнесс.

«Свободная комната» оказалась свободным чердаком. В одном углу располагалась кухня, в другом – отдельная ванная. Там стоял настоящий письменный стол. Мне уже представилось, как я вычитываю за этим столом гранки «Гляди-ка!».

– Можешь заниматься здесь чем хочешь, – сказал Палмер, – только не серийными убийствами.

– Вы – учитель? – предположил я.

– Нет, – ответил он. – Я веду исследовательский проект о массовой культуре. Мы пытаемся установить, зачем люди ходят в пабы, на дискотеки, играют в бинго, смотрят кино и тому подобное.

– Чтобы хорошо провести время, не так ли?

Палмер снова расхохотался:

– Ага, только мне этот весьма упрощенческий ответ нужно растянуть на три года исследований и книгу в семьсот страниц.

Спускаясь обратно, я упомянул, что являюсь не только отличным жильцом, но еще романистом и поэтом.

Палмер застонал:

– Если ты никогда не будешь просить меня читать свои рукописи, мы останемся лучшими друзьями на свете.

Он приготовил мне чашечку кофе, смолов немного зерен, и рассказал о своей жене Кассандре – она в Лос-Анджелесе, ставит фильм о расчлененке. Судя по всему, Кассандра – ходячий кошмар, хоть Палмер и утверждает, что соскучился. Я слишком устал и запутался, чтобы писать дальше. Д-р Палмер сказал, что должен знать к среде, согласен я на комнату или нет. Потому что в пятницу ему нужно ехать на чемпионат по метанию дротиков.

Ехать или оставаться?

Выдержу ли я троих детей четыре вечера в неделю?

Можно было бы экономить в неделю 75 фунтов. А за год это... Как обычно, столкнувшись с ментальной или даже физической арифметикой, разум мой поспешно покинул тело и убрался прочь из комнаты.

Слава богу, есть калькуляторы. Девятьсот фунтов! Не то чтобы я жертвовал своей личной жизнью. У меня ее просто нет, а если повезет, миссис Палмер останется в Америке навсегда, или свалится в Ниагарский водопад, или еще чего-нибудь.

Позвонил Палмеру с работы и сказал, что вечером перееду. Позвонил Пандоре; спросил, сможет ли Кавендиш помочь мне с переездом.

– Переезжаешь? – спросила она. – Опять? – И добавила: – Ты скачешь больше, чем при игре в блошки.

Позвонил миссис Хедж, попросил вытащить из стиральной машинки мои комбинированные кальсоны и развесить сушиться на радиаторе в моей спальне. Упомянул, что съезжаю.