Ирландский прищур - Хоукс Джон Твелв (читать книги онлайн бесплатно регистрация txt) 📗
Так что я взяла за правило каждый или почти каждый суматошный день на пару минут украдкой спускаться вниз по склону и прятаться под своим мостиком. Камень, на котором я сидела, успокаивал, независимо от того, был он мокрым или сухим. Мелкий, весь перепутанный темный папоротник был похож на мои сломанные ногти, стремительная струйка воды, текущая прямо у моих ног, была слишком холодной, чтобы опускать туда пальцы, но на нее было приятно смотреть, а темнота от нависающего над головой свода, с которого капала вода, обеспечивала естественное и ненарушаемое убежище, в чем я, как выяснилось, ошибалась.
Да-да, ошибалась. Поскольку однажды днем, когда я, пригнувшись, сидела под мостиком, надежно укрытая ветками ивы, я с ужасом услышала звук шагов, тяжелых и зловещих, именно таких, какие я всегда боялась услышать ночью. Они приближались. Не торопясь. Огромные, грубые шаги глухо ухали один за другим, я уже все поняла, но ничего не могла сделать. Затем послышалось сопение, перекрывшее шум воды. Появился силуэт – крупная, одетая в черное фигура мужчины, которого я даже не сумела рассмотреть. Он тут же навис надо мной, схватил и стал поднимать на руки или, скорее, подмышку одной из них. Все это он проделывал молча, не выказывая какого-либо неодобрения, а затем понес меня, безвольно повисшую, больше всего боявшуюся потерять рассудок, обратно к Мэри Грант, которая ждала меня, уперев руки в боки и желая знать, что я такое делаю, прячась под этим старым мостом. Габариты моего похитителя, возвышавшегося над миссис Грант, которая и сама была отнюдь не мелкой женщиной; его униформа, состоящая из черного костюма и белой манишки, странно контрастировавшая с тенистой каменной нишей, в которой, скорчившись, сидела я; то, как он захватил меня врасплох, подхватил и понес, не обращая на мою персону абсолютно никакого внимания, – от всего этого я настолько обессилела, что не могла произнести ни слова, пока мне не приказали раздуть огонь и заняться голопузым выводком.
Так состоялось мое знакомство с мистером Джейксом. Спустя некоторое время, немного смягчившись, Мэри Грант объяснила, что в каждом имении высшего класса должен быть собственный слуга или даже несколько, и мистер Джейке – единственный оставшийся в живых «человек», как иногда звали для краткости таких слуг, в Большом Поместье. Она предупредила, что, поскольку я ничего не знаю о правилах поведения в обществе, мне следует приложить все усилия, чтобы научиться как следует выражать почтительность: мистер Джейке может потребовать от меня оказания еще больших знаков почтения, чем даже молодая хозяйка. Я не стала спорить с Мэри Грант, несмотря на все мое отвращение к тому, что она хотела мне преподать. И хотя она запретила мне впредь уходить и прятаться от нее и моих обязанностей, я продолжала время от времени навещать свой мостик, правда, лишь убедившись, что мистер Джейке удалился на дневной отдых. Но из-за него мое укромное местечко потеряло неуловимый аромат ирландского очарования. А о волосатом жировике на его шее вообще не стоит упоминать, я так считаю.
С тех пор меня одолела, как и следовало ожидать, новая тревога: я стала бояться, что однажды ночью вдруг услышу, как единственный в Большом Поместье слуга-мужчина, непомерно самодовольный, поднимается с черного хода по крутой лестнице. Хотя, конечно, из-за этого вовсе не стоило терять сон, ибо вряд ли мистер Джейке покусился бы на меня так явно, о чем мне следовало бы догадаться после эпизода у моста, несмотря на жировик на его шее.
Вскоре после этого, как я уже сказала, мои обязанности были расширены от кухни с огородом и детей с кудахчущими курами, которых я наловчилась забивать без всякой помощи, до залов и спален в огромных и запретных, как я всегда чувствовала, хозяйских покоях Большого Поместья. Я начала изучать расположение комнат уже заселенных и комнат, которые лишь стояли наготове, поджидая обитателей, и кухонные колокольчики, висевшие в ряд на лоске и пронумерованные, так что если звенел, например, номер двадцать первый, это означало, что слуга требовался именно в соответствующей комнате; при этом предполагаюсь, что мы. домашняя прислуга, знаем, где какая комната, ведь, разумеется, никаких номеров у них не было. То есть номеров на дверях. Таким образом, мне оставалось лишь следовать за мистером Джейксом и сравнивать его уродливое тело с фигурой мистера Кэнти, которого я никак не могла забыть (из паба «У Кэнти», конечно), или майора Минфорда, несмотря на все разочарование, мне им доставленное, и в то же время постоянно думать о моем капрале Стеке, который, в обычном смысле слова, как мужчина ничего собой не представлял, но был тем не менее дорог мне, в отличие от других, и который явно лежал живым и, возможно, даже поправлялся в одной из комнат, показываемых мне мистером Джейксом.
Почтения мистеру Джейксу я не выказывала. Но изо всех сил старалась определить заветную дальнюю комнату, когда неожиданно звенел колокольчик. Это было нелегко. А кстати, вы знаете, что все эти колокольчики, висящие на кухне в ряд, насквозь проржавели от длительного неупотребления? И как им удавалось звенеть так звонко и чисто – от чего я подпрыгивала, выпрямлялась и отрывалась от работы, над которой корпела, – вызывая меня в очередную пустую комнату, что полностью сбивало меня с толку и наводило на мысли о собственной тупости? Да, это нервировало так, что руки опускались, поверьте. Я, конечно, вынуждена была выполнять свои обязанности независимо от того, в чем они заключались, – этому я научилась в «Святой Марте», – и при этом выполнять быстро, не раздумывая, и, конечно, неистово желала вновь обрести самого старого, по моему мнению, солдата из «Святого Климента» живым. Так что, если один из этих звонких колокольчиков приводил меня не в ту комнату, я впадала в отчаяние и на чем свет стоит, фигурально выражаясь, кляла себя за бездарность. Но если я отвечала на звонок правильно, что иногда тоже случалось, то с трудом скрывала свою радость, поднимала глаза от подноса, который несла, и, остановившись на пороге, быстро обводила огромную комнату взглядом, даже если хорошо знала, что Тедди там нет.
Но меня доставали не только несносные колокольчики. Так, в один прекрасный день мистер Джейке заявил мне, что сегодня я буду подавать вечерний чай. Долгие часы я готовилась к этому – слишком гордая, чтобы спросить у мистера Джейкса или миссис Мэри Грант, как лучше надежно и удобно держать слишком большой для меня поднос: маленькие фарфоровые чашки позвякивают, а чай обжигает, что я обнаружила, когда пыталась поднять чайник. Но по какой-то причине – или ее отсутствию – ни мистер Джейке, сидевший в темном углу, ни Мэри Грант, которая собирала поднос, ничего не посоветовали мне и не приободрили, будто бы наслаждаясь моими трудностями; им было невдомек, что этим они сами компрометируют персонал Большого Поместья. На подносе уместились и кексы, и копченая селедка, и большая миска с яйцами всмятку, и ломтики бекона, в основном жирного, – настоящая еда для желающего выжить в нашей стране, будь он коренным жителем или нет.
Путь из кухни в гостиную пролегал вдоль множества коридоров, и все они были длинны, холодны и пусты. Их полы устилали маленькие коврики из дальних стран, как я думала. На концах они были скручены, из-за чего я постоянно поскальзывалась, и поэтому, стараясь идти быстро, чтобы добраться до гостиной с еще теплым чаем, а также яйцами, кексами и сэндвичами, я подвергала себя огромному риску, и меня колотило от страха и неуверенности еще до того, как я предстала перед теми, кому предназначалось все это доставленное мною изобилие. А было их несколько.
А, Осотка. Поставьте поднос на этот стол. Чай я разолью сама.
Как скажете, мисс.
По крайней мере, она звала меня по имени, которое я узнала, хотя услышать его от нее и в такой ситуации было так же унизительно, как и ее обычное «вы», хотя, по правде говоря, видела я ее не часто, и слава богу, как говорила я себе для самоуспокоения. А вы думаете, легко было поставить поднос, когда она приказала мне это сделать своим беззаботным и насквозь фальшивым голоском? Нелегко! Дело в том, что мое внимание привлек слабый огонек в старом закопченном камине, где, судя по его размерам, могло бы полыхать мощное пламя. А также сама хозяйка Большого Поместья, на которой был новый охотничий костюм. Она стояла спиной к огню, как мужчина, а не как молодая женщина, более хорошенькая и более зрелая, чем я, хоть и моего роста и такая же худенькая – я вынуждена была признать это, но лишь в глубине души. А также молодой человек, сидевший на небольшом позолоченном стуле, который, казалось, рухнет под ним еше до того, как я избавлюсь от этой ужасно неустойчивой ноши, которую старалась удержать на вытянутых руках и при этом развернуться в сторону, – ее я уронила бы, испугавшись грузного молодого человека, чье отталкивающее лицо было прямой противоположностью тонкой улыбке молодой хозяйки и потому абсолютно сочеталось с ней. Вес подноса был почти критическим, и я вот-вот уронила бы его, притом молча и не обращая внимания на огромное кресло из иссохшей кожи, величиной с гардероб, стоявшее прямо напротив огня так, что я не могла рассмотреть сидевшего в нем, за исключением свисающей руки, которую я, мне показалось, узнала и ахнула, и тут заскользили яйца и все остальное. Но она вовремя сделала шаг вперед и подхватила огромную массу чеканного серебра, иными словами, поднос, а в камине взметнулся крошечный язычок пламени.
