Андреевский кавалер - Козлов Вильям Федорович (читать книги бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
– В пятница твой внук и остальные здесь, в комендатур, будут ждать отправки Дойчланд, – ледяным тоном произнес комендант. – И не вздумай сделать маленький хитрость! Со мной плохой шутка.
Андрей Иванович сутулясь вышел из комендатуры. Яркое солнце ударило в глаза, но хорошая погода не радовала его. У калитки он столкнулся с Тимашом. Скорее всего, настырный старик поджидал его тут. Недавно начальник станции Моргулевич прогнал его из переездных сторожей: старик заснул на посту и не услышал сигнала селектора, из-за него чуть было не произошло крушение поездов. Не избежать бы Тимашу петли, да Андрей Иванович вступился за него перед Бергером.
– Низкий поклон господину нашему старосте, – громко пропел Тимаш. Правая скула его была залеплена кусочком зеленого подорожника, живые темные глаза довольно поблескивали, видно, Евдокия угостила.
Рослая, статная Евдокия приглянулась привередливому Бергеру. Это она совала русским пленным горбушки хлеба и луковицы – тогда-то он ее и заприметил. После первого же допроса перепуганная Евдокия отправилась топить баню для господина коменданта. Переводчик Михеев ей популярно растолковал, что грозит сердобольным женщинам, помогающим врагам третьего рейха, так что ей, Евдокии, надо бога молить за доброту, которую ей оказал господин комендант…
После горячей парной баньки Бергер отведал самогона ее собственного изготовления и признал, что он, пожалуй, не хуже шнапса. С тех пор Евдокия, не таясь, когда хотела, гнала самогон и торговала им. Кстати, и за Тимаша она тоже замолвила словечко, сказала Бергеру, что без старика – специалиста по самогоноварению – она как без рук.
– Чего надо-то? – спросил Андрей Иванович. Не то у него сейчас было настроение, чтобы с хмельным стариком разводить тары-бары.
– Хучь тебя и поставили на собачью должность, человек ты хороший, Иваныч, – тихо сказал Тимаш.т – Об энтом все знают. Дело-то вот какое: не мне от тебя чегой-то надоть, а беда к тебе пришла…
– Беда нагрянула ко всем к нам, грёб твою шлёп! – не сдержался и брякнул Андрей Иванович.
– Леха Супронович ночью опять прикатил из Климова, ну и прямиком к Любке Добычиной, то бишь Михалевой! Кольку-то он и раньше ни во что не ставил. Пошлет в баньку – тот и сидит там как приговоренный… Так вот, у Кольки в энто самое время человек из лесу находился. Стрельнул в Леньку, да не попал, а тот уложил его наповал, сердешного! Колька кинулся было бежать, да Ленька его уже у речки догнал, врезал как следоват, а потом помакал башкой в воду, чтобы, значит, очухался, и запер в евонной же собственной бане… Я там у окошка маленько послухал… Зверь – молодой Супронович! Хуже дьявола. До чего додумался, паразит, оттяпал топором пальцы Кольке Михалеву! Ну тот орать, по полу кататься… В обчем, ляпнул Колька, что человек энтот от партизан, у которых командиром твой Дмитрий.
У Андрея Ивановича все замельтешило, поплыло перед глазами, непривычно остро кольнуло под левой лопаткой.
– Чё с тобой, Иваныч? – забеспокоился Тимаш. – Аль худо стало?
– Погоди, Тимаш, – едва выговорил он, – Ты меня будто оглоблей по башке…
Это полный провал! Почему же Бергер отпустил его из комендатуры? И даже парабеллум не потребовал вернуть? Играют с ним, как кошка с мышью? Лютая ненависть, до сей поры с трудом сдерживаемая, грозила прорваться наружу… Так запросто Андрей Иванович не отдаст им свою жизнь! Кроме парабеллума у него припрятаны отобранные в свое время у Вадика две немецкие гранаты.
– И про Архипа Блинова, которова по весне в лесу застрелили, пытал, – будто издалека доносился до него голос плотника. – С кем, мол, завклубом тута якшался? Кто ему помогал? Грозил всех нынче же у комендатуры перевешать… Вот ведь жизнь! В Климове губит людей и нас, прорва ненасытная, не забывает!
– Где он сейчас-то, сучий сын? – спросил Андрей Иванович.
– Кольку запер в бане, а сам – к Любке евонной… А ты двигай к сыну, Иваныч, покудова не схватили, – посоветовал Тимаш. – Леха-то все пытал у Кольки, где ховаются партизаны. Да тот, видать, не знает.
Куда среди бела дня бежать? И потом, надо Ефимью предупредить, чтобы немедленно уходила подальше, Вадьку и Павла отправить в лес… Знает или еще не знает про Дмитрия комендант?..
Бергер ничего не знал даже про приезд Леонида Супроновича, а тот, напав на след партизан, и не собирался делиться славой с комендантом. Он лишь приказал Любке сбегать в комендатуру и сказать Афанасию Копченому, чтобы тот во что бы то ни стало задержал в комендатуре до его, Ленькиного, прихода Абросимова. Ему хотелось на глазах коменданта изобличить старосту. Не выдержав зверской пытки, полуживой Николай Михалев рассказал все…
Андрей Иванович вспомнил, что Вадик и Пашка собирались на пожню за земляными орехами. Дай бог, чтобы они еще не вернулись домой.
– Тимофей Иванович, родимый, беги на пожню, там мои внуки, – торопливо заговорил Абросимов, может впервые назвав старика по имени-отчеству. – Накажи им ни в коем разе не вертаться в поселок. Чтобы и носа сюда не казали…
– Господину старосте мое почтение! – услышали они хрипловатый голос Леонида Супроновича. – Погодь, дай хоть руку пожму большому человеку и единомышленнику!
Леонид Супронович и Афанасий Копченый приближались к ним. Андрей Иванович даже зубами заскрипел с досады: почему не сунул в карман эту тяжелую немецкую штучку?!
– Недосуг мне, Леня, – отмахнулся он. – У старухи моей заворот кишок случился, а фершала, как назло, нигде не найти… – Он повернулся и бегом побежал к своему дому. Сердце отпустило, и он снова почувствовал былую силу в руках.
Какое-то мгновение Супронович колебался, рука его сама по себе полезла в карман, где лежал парабеллум, но старик ему нужен был живой.
– Может, мы чем поможем? – скаля зубы, крикнул он вслед Абросимову. И, не взглянув на Тимаша, вместе с Копченым, у которого за спиной болтался советский автомат ППШ, вразвалку зашагал к дому Андрея Ивановича.
Тимаш знал, что так просто Андрей Иванович не дастся в руки. «Надоть хоть мальцов перенять». Он торопливо направился в сторону пожни. Из дырявого солдатского башмака торчал грязный палец, одна подметка хлопала на ходу. Когда он ступил под сень молодого сосняка, оставшегося после вырубки больших деревьев, в поселке раздались приглушенные выстрелы, распорола небо автоматная очередь, громыхнули гранаты.
– Господи, упокой душу раба твоего, Андрея Ивановича… – истово перекрестился старик и, больше не оглядываясь, прибавил шагу.
… Вбежав в избу, Андрей Иванович крикнул жене, чтобы пряталась в подпол, сам кинулся к сундуку, лихорадочно схватил парабеллум и засунул его в карман штанов, затем бросился в сени и из мучного ларя извлек гранаты. На всякий случай прихватил тяжелую дубовую перекладину, которую просовывают в железные скобы двери. Немного погодя послышались тяжелые шаги Леонида и Копченого. Абросимов сунул гранаты под одеяло, перекладину прислонил к железной спинке кровати. Под половицами что-то гулко стукнуло – уж не Ефимья ли приложилась в потемках лбом к столбовой опоре? Эта мысль мелькнула и исчезла. Дверь распахнулась, и на пороге появились Супронович и Копченый.
– Где же твоя хворая старуха? – оглядывая комнату, спросил Леонид.
– А ты доктор, что ли? – пробормотал Андрей Иванович и, выхватив из кармана парабеллум, нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Он вспомнил, что сам вынул обойму и спрятал на дне сундука – боялся, как бы Вадик или Павел не нажали на курок.
Не ожидавшие этого Супронович и Копченый шарахнулись в разные стороны. Со скамьи, что у печки, с грохотом покатилось по полу порожнее ведро.
– Не стреляй! – предупредил полицая спрятавшийся за шкаф Леонид. – Живьем возьмем гада!
– Это ты, грёб твою шлёп, гад ползучий! Ублюдок фашистский! – взревел Андрей Иванович и, отшвырнув парабеллум, сгреб перекладину и бросился на них.
Очередь из автомата полоснула у самого уха, за его спиной посыпались на пол стекла, но он уже успел опустить тяжелую колоду на черную голову Копченого. Леонид с перекосившимся лицом и белыми от страха глазами выстрелил. Ударило в плечо, Андрей Иванович, как косой, взмахнул перекладиной – он не успел поднять ее вверх, – и Супронович, охнув, повалился на пол. Как ступой в корыто, Абросимов несколько раз ткнул в него перекладиной и, перешагивая, чуть не упал, поскользнувшись в луже крови, натекшей из разбитой головы Копченого. Он передернул затвор парабеллума, сунул его в карман, выхватил из-под одеяла гранаты. К дому уже бежали полицаи и немецкие солдаты из комендатуры. Позади всех в черном мундире и начищенных хромовых сапогах поспешал Бергер. В руках у него поблескивал браунинг.
