Год Дракона - Давыдов Вадим (книги без регистрации .TXT) 📗
– Это же сказка... Просто сказка такая!
– Да, милая. Именно так. И людям нужна сказка. Обязательно нужна. Но Елена... Она не хотела этого понять. Очень-очень долго. И смеялась над Драконом. Смеялась, ни разу не перемолвившись с ним ни единым словом. Это было очень неправильно. Она знала это, но ничего не могла поделать с собой. Но однажды Елену пригласила в гости Королева и предложила ей встретиться с Драконом, и самой расспросить его обо всем на свете. И Елена согласилась, потому что была ужасно любопытной и вечно везде совала свой остренький пудреный носик.
– Как я?
– Как ты, милая. Совершенно так же, как ты.
– И они встретились?
– Да. И Елена расспросила Дракона обо всем на свете. Они провели за этими разговорами очень много времени. Елена много думала над всем, что сказал ей Дракон. И однажды поняла, что Дракон – вовсе никакой не дракон, а заколдованный принц. Который сам себя заколдовал.
– Зачем?
– Он знал, что иначе не сможет воевать со злом и несправедливостью. Чтобы воевать со злом, нужны страшные перепончатые крылья, неуязвимая для стрел чешуя, железные когти и зубы, и пасть, изрыгающая огонь. И в это Елена тоже никак не хотела поверить. А когда поверила... То поняла, что полюбила Дракона. Который на самом деле совсем не дракон. И Елена запуталась.
– А Дракон?
– Дракон тоже никак не мог поверить в чудо. Потому что много-много лет назад, заколдовав себя, он решил, что никогда не будет никого любить, – одного. А будет любить всех сразу, и воевать со злом. Он знал, что если полюбит кого-нибудь одного, то полюбит очень крепко, – так крепко, как умеют любить только настоящие драконы. Так, что на всех остальных, думал он, у него не останется сил. Он не знал, что ему делать теперь. И не знал, как сказать Елене о том, что она для него значит. Сначала он подарил ей очень красивую песню. Он не сам ее написал, он попросил одного из своих друзей. У него оказалось так много друзей, что Елена страшно удивилась. Таких друзей! А ведь это могло означать только одно – Дракон очень хороший, добрый, сильный и умный. В этой песне он назвал ее своим ангелом, и очень скоро люди в городе и в целой стране тоже стали называть ее так. Но Елена никак не могла решиться на то, чтобы встать навсегда рядом с Драконом. Потому что... – Елена умолкла на полуслове.
– Это не сказка, – прошептала Сонечка. – Это про тебя, тетя Леночка. И про дядю Даника.
– Ты хитренькая лиска, – улыбнулась Елена и поцеловала Сонечку в лоб. – Все-то ты знаешь.
– А можно, я буду твоей дочкой? Твоей и дяди Даника. Тогда ты не будешь больше грустить, что у тебя нет детей. И дядя Даник тоже. Тетя Леночка?
– Господи, милая...
– Можно? Если я не умру.
– Ты не умрешь, милая. Ты будешь жить долго-долго. И я буду любить тебя, милая. Очень-очень крепко. Даже больше, чем любила бы свою родную доченьку. Клянусь, милая.
– Мне дядя Даник сказал, еще зимой. Сказал, что тебя не нужно спрашивать про детей. А теперь можно?
– Можно. Можно, милая. Теперь все можно.
И вдруг снова – очень кстати – завибрировал телефон.
ПРАГА, 19 МАЯ. УТРО
– Российский президент на связи, ваше величество, – услышали они голос штаб-офицера в динамике громкой связи.
– Включайте, – Вацлав поднялся, сделав Майзелю знак оставаться на месте. – Ну, здравствуйте, господин президент.
– Здравствуйте, ваше величество.
– У вас ведь есть воинские подразделения, командирам которых вы доверяете?
– Есть, – после некоторой паузы проговорил президент. – Я полагал...
– Нет. Теперь многое изменилось, мой дорогой, – вздохнул король. – Теперь мы с вами по одну сторону линии фронта, хотите вы этого или нет. Или я. Это теперь не имеет значения. Я распорядился передать вам необходимое количество терминалов защищенной спецсвязи, которой пользуемся мы. Если понадобится еще – просто сообщите. Мой курьер у вас в приемной. Вам должны были уже доложить.
– Да. Я в курсе.
– Примите его и позвоните мне с защищенного терминала. Я подожду.
– Что происходит?
– Перезвоните мне, – с нажимом сказал король. – Не тратьте время, его и так нет. До связи, господин президент, – король отключился и посмотрел на Майзеля.
– Он разведчик, величество, – ободряюще сказал Майзель. – Разведчики не бывают бывшими. Плохие, хорошие, – неважно. Он должен понять – мы не играем и не блефуем.
– А если и он?
– Тогда мы все умрем, величество, – оскалился Майзель.
– Ты рад.
– По крайней мере, хоть какая-то ясность.
– Ладно. Ждем.
Прошло около часа, прежде чем телефон короля зазвонил. Вацлав, взглянув на экран, кивнул Майзелю, раскрыл аппарат и нажал кнопку ретрансляции звонка на громкую связь в кабинете:
– Рад вас слышать, господин президент.
– Потрясающая техника, ваше величество.
– Спасибо. Мы стараемся. К делу. Я настоятельно рекомендую вам следующее.
СТЕПЯНКА, 19 МАЯ. УТРО
Елена выглянула в окно палаты и нахмурилась, – еще четыре «лендкрузера», как две капли воды, похожие на те, что встречали ее на границе, стояли во дворе. Это просто смешно, подумала она сердито. Здесь, в общем-то, прямо под самым носом у воюющего против них, по сути дела, режима. Как будто нет у этой армии других занятий, – только охранять, как зеницу ока, сумасшедшую журналистку, вечно лезущую в самое пекло, которую постоянно тошнит не то от страха, не то от... вообще непонятно, отчего, и раненого беларуского ребенка. А дети, которых похитили и держат, неизвестно где, эти подонки?! Если живых еще! Она знала – их ищут. Ищут отчаянно, со всем напряжением сил, – тысячи космических глаз, не мигая, уставились сейчас на этот клочок земли, мечутся по шоссе и проселкам мобильные группы, работают дипломаты, разведчики, медики, Церковь и Красный Крест. Елена закрыла глаза и помотала головой. И вдруг поняла так отчетливо, что мурашки помчались по спине и рукам, и комок подступил к горлу: действительно нет ничего важнее. И для армии. И для страны. Это же моя страна, подумала Елена. Это же мои дети. И армия – моя тоже, хоть я долго так не хотела даже думать об этом. Именно потому-то они и здесь, со мной. Именно потому.
Она отвернулась от окна. В дверь палаты негромко постучали, и тотчас же появилась в проеме голова одного из военных:
– Пани Елена! Включите телевизор, новости послушайте. Кажется, это важно.
Елена шагнула к тумбочке, на которой стоял переносной телевизор на аккумуляторах и со встроенным спутниковым приемником, из тех, что наводнили Беларусь за последние несколько месяцев. Достала из гнезда на корпусе маленький ухватистый пульт дистанционного управления, нажала на кнопку. И почти сразу вслед за повернувшейся, как нарочно, камерой, увидела Иржи. И Полину, и всех остальных. Они не сидели в студии, как это обычно бывает на уютных ток-шоу, – стояли, и Ботеж стоял пред микрофоном. Он заговорил, и Елена едва удержалась на ногах от его слов. Нет, он ничего не сказал такого особенного. Никаких круглых фраз про сплоченность, гражданское единство, мужество перед лицом, – ничего подобного. Просто, глядя прямо в камеру, – Елена увидела, как побелели его пальцы, сжимающие микрофон, – Ботеж сказал:
– Елена! Если ты нас слышишь... Я знаю, – ты нас слышишь. Держись, родная. Мы тебя любим. Ты наш ангел, Елена. Держись, моя девочка. Ты должна держаться, а мы – мы будем с тобой, родная. Держись, Елена, ведь ты лучшая, ведь это ты первая все поняла!
ДРОЗДЫ, 19 МАЯ, РЕЗИДЕНЦИЯ ЛУКАШЕНКО. ВЕЧЕР
В сопровождении человека из президентской охраны Елена вошла в здание. Они прошли по узкому коридору и оказались в помещении, напоминавшем пост личного досмотра в аэропорту: конвейер с рентгеновской установкой, две арки стационарного металлоискателя, столик с охранником за ним и лежащий на столике переносной прибор. Тау-техникой здесь и не пахло.
