Год Дракона - Давыдов Вадим (книги без регистрации .TXT) 📗
– Спасибо, пан ротмистр, – ей показалось, что подофицер ухмыльнулся снисходительно, но ей было сейчас не до этого. В конце концов, она-то?! – Мы едем в Степянку, под Минск. Знаете, где это?
– Найдем, пани Елена. Прошу вас.
Они сели в джип – черный «тойота-лендкрузер» с непрозрачными стеклами и беларускими номерами – и поехали. Второй такой же точно автомобиль тронулся следом.
Подофицер украдкой рассматривал Елену. Он не знал, кто эта женщина, но, судя по содержанию полученного им приказа, ее миссия здесь была архиважной, а допуск – высочайшим. Личное поручение Его Величества.
– Есть еще такие же группы, как наша? – тихо спросила Елена.
– Так точно, – кивнул Дольны.
– Много?
– Не могу знать, пани Елена. Не положено мне знать, но, наверное, достаточно. Если возникнет необходимость, мне сообщат, с кем и как координироваться.
СТЕПЯНКА, С 18 НА 19 МАЯ. НОЧЬ
Больничку они нашли быстро – экипированы были разведчики как следует. Елене разрешили войти только после того, как бойцы обшарили и проверили все вокруг. Она взлетела по ступенькам на второй этаж и оказалась в обшарпанном коридоре. Дверь одной из палат открылась, и Елена увидела встревоженное девичье лицо.
– Олеся, – тихо позвала Елена и проглотила огромный колючий комок в горле. – Олеся.
Девушка несколько секунд настороженно рассматривала Елену. Вдруг губы ее затряслись, и она быстро-быстро закивала:
– Господи... Это вы! Наконец-то! Она вас звала...
Елена, закричав еле слышно, как раненая птица, рванулась к двери, так, что Олеся едва успела отпрянуть, давая ей дорогу. Она влетела в палату и увидела Сонечку, – девочка лежала на высокой кровати, такая крошечная, с жутким гипсовым воротником на шее. В палате горел свет, и Елена увидела ее широко распахнутые глаза, неподвижно глядящие в потолок.
– Сонечка... Доченька...
– Тетя Леночка... Ты приехала!
– Не говори, милая, не говори ничего, тебе нельзя разговаривать. Я сейчас, милая, – Елена опустилась на стул у кровати и взяла руку Сонечки в свои. – Я здесь, милая. Я с тобой.
Не реветь, прикрикнула на себя Елена, не смей реветь, не сейчас! Потом. Потом, когда-нибудь. Когда все закончится.
– Тетя... Леночка... А мама... и папа...
– Маму с папой забрал к себе Боженька, милая, – прошептала Елена, гладя Сонечку по голове. – Так бывает, дорогая. Так бывает. Они были очень, очень хорошие, милая. Самые лучшие. Поэтому Он захотел взять их к себе. Они стали ангелами и улетели к Нему на небо. И там они поют теперь, вместе с другими ангелами, дорогая. Они будут заботиться о тебе, милая. И никому не позволят тебя обижать.
– А... я?
– У тебя еще очень много дел здесь, на земле, милая. Очень-очень много. Поэтому ты осталась. Не бойся. Ничего не бойся, дорогая.
– Дядя Даник... он...
– Дядя Даник тоже прилетит. Совсем скоро, дорогая. Прилетит и заберет нас с тобой в Прагу. Ему только нужно еще кое-что сделать. Он обязательно прилетит. Я обещаю. Закрой глазки, дорогая. Тебе нужно поспать.
– Я... не могу... не могу спать...
О Господи, подумала Елена. Что, это еще и заразно?!
– Тебе нужно, милая. Обязательно. Просто закрой глазки и постарайся. Хорошо? Я побуду с тобой. А потом мне нужно будет уйти. У меня есть одно очень важное дело. Я сделаю его и снова вернусь к тебе. Я всегда теперь буду с тобой, моя девочка. Всегда-всегда.
– Тетя Леночка... я тебя люблю...
– И я... и я люблю тебя, дорогая. Поспи. Я позову Олесю, она посидит с тобой, а я поговорю с доктором. Просто закрой глазки, милая.
И Сонечка послушно закрыла глаза.
Елена выглянула в коридор:
– Олеся! Зайди.
Девушка вошла в палату, осторожно притворила за собой дверь.
– Спасибо тебе, детка, – полушепотом сказала Елена. – Спасибо. Вы молодцы, ребята.
– Я вас узнала, – тоже шепотом ответила девушка. – Мне Татьяна Викторовна о вас рассказывала. И Сонечка.
– Тише. Она не спит. Слышит.
– Я знаю. Я посижу. Вы ведь привезли все?
– Конечно, детка. Все, что можно.
– Вы еще не будете ее забирать?
– Мы пока не можем, – покачала головой Елена и посмотрела на часы. – Через час здесь будут наши военные, они будут вас охранять. Пожалуйста, выполняйте все, что они станут говорить. Хорошо?
– Да.
– Мне нужно поговорить с докторами. И еще потом кое-что. Не бойся, детка. Все будет хорошо.
Поговорив с главным врачом, Елена снова вернулась в палату. Подойдя к Сонечке, положила прохладную руку ей на лоб:
– Это я, милая. Я ухожу и скоро вернусь. Утром. Или днем. Постарайся заснуть.
– Ты ведь придешь?
– Да. Клянусь. Я вернусь обязательно.
И, стремительно развернувшись, Елена выбежала из палаты.
МИНСК, 18 МАЯ. НОЧЬ
Елена села на скамейку в беседке во дворе, достала телефон и набрала номер, присланный из Праги в тексте короткого сообщения. Мужской голос ответил после пятого или шестого гудка:
– Алло?
– Здравствуй, Платон, – сказала Елена и улыбнулась. – Такая ночь. Не хочешь выйти и поболтать со мной?
Они встретились с Янковичем в Варшаве, в самом начале девяностых, на Форуме свободной прессы. И тоже проговорили едва ли не всю ночь. Платон был очарован, а Елене хотелось выговориться. Ей всегда было скучновато с ровесниками, ее тянуло к людям – и к мужчинам – постарше, к тому поколению, что застало весну. Он тоже умел слушать. При этом он, правда, довольно откровенно пытался ее напоить. Не нужно, Платон, сказала ему Елена, если нам суждено оказаться в одной постели, мы окажемся в ней, и спиртное тут ни при чем. У нее как раз закончился брак с Франтой, она только что похоронила папу и маму, и ей было во всех смыслах не до развлечений. Он понял. Он многое понимал, Платон Янкович, тогда еще, в общем-то, молодой, полный идей, желания сдвинуть что-то, немного смешной со своей трубкой и запорожскими усами, редактор самой тиражной газеты страны, едва выползшей из-под сапога коммунистической империи и растерянно озиравшейся вокруг. Они так и не оказались в одной постели. Ни тогда, ни после, хотя держали друг друга в поле зрения и даже несколько раз виделись. Но чувство контакта, чувство, что их души где-то соприкоснулись, осталось. Может быть, в другой жизни, сказал Янкович, прощаясь. Может быть, улыбнулась Елена и поцеловала его в щеку, едва коснувшись губами.
– Здравствуй, Елена, – хрипло сказал Янкович и кашлянул, – раз, другой. – Ты?!
– Я. Я рада, что ты меня узнал.
– Ты знаешь, где моя квартира? Поднимайся.
– Нет, Платон. У тебя дома люди и уши. Выходи, мне нужно поговорить с тобой.
Он вышел на улицу, закрутил головой. Елена достала маленький ксеноновый фонарик со световодом, включила его и помахала им в воздухе. Свет был таким ярким, что Янкович даже вздрогнул. И шагнул в беседку. Елена поднялась ему навстречу:
– Ну, здравствуй, Платон.
Он изменился. И не в лучшую сторону: усы сделались совсем седыми, едва заметное когда-то брюшко, придававшее его облику некоторую домашнюю уютность, вызывающее у многих женщин чувство спокойствия и надежности, выросло едва ли не втрое. Он обрюзг, появился второй подбородок, и одышка. Он был лет на пятнадцать старше нее, – ровесник Вацлава, подумала Елена, а какой жуткий контраст, – как будто он старик. У нее сжалось сердце.
– Здравствуй, Елена, – тихо сказал Янкович. – Просто невероятно!
– Садись.
– У нас не говорят «садись», – усмехнулся Янкович. – Плохая примета, к посадке. Говорят, – присаживайся.
Он опустился на скамью рядом с ней, достал из кармана домашней куртки довольно увесистую фляжку и отхлебнул прямо из горлышка, – ну, конечно, Платон – и без бутылки, усмехнулась про себя Елена, просто невозможно.
Он посмотрел на нее и улыбнулся, – морщинки собрались у висков, усы встопорщились трогательно-комично:
– Ты красавица.
– Спасибо. На самом деле довольно темно.
