Вечерние новости - Хейли Артур (полная версия книги TXT) 📗
– Я говорю об очернительных, удручающе мрачных репортажах. – И Эллиот тяжело ударил ладонью по столу. – Вчера вечером мне позвонил из Лимы по прямому проводу президент Кастаньеда. Он утверждает, что все материалы Си-би-эй о Перу негативны и наносят ущерб его стране. Он возмущен до предела вашей телестанцией, и я тоже!
– Другие телестанции и “Нью-Йорк тайме”, – рассудительно сказала Марго, – занимают ту же позицию, что и мы, Тео.
– Нечего говорить мне про других! Я говорю про нас! К тому же президент Кастаньеда считает, что Си-би-эй в этом деле задает тон, а другие только следуют ее примеру. Он мне так и сказал.
Оба стояли. Эллиот в гневе даже не предложил Марго сесть.
– Есть что-то конкретное? – спросила она.
– Конечно, черт подери, есть! – Президент “Глобаник” указал на пять-шесть видеокассет, лежавших у него на столе. – После звонка президента вчера вечером я послал одного из моих людей принести пленки ваших вечерних программ за эту неделю. Теперь я понимаю, что имел в виду Кастаньеда: они полны безнадежности и мрака – словом, как все плохо в Перу. Ни звука о том, что перед Перу – большое будущее или что это чудесное место для отдыха, или что этих чертовых бунтарей из “Сияющего пути” скоро прижмут к ногтю!
– Многие считают, что это не удастся, Тео.
– Я понимаю, почему президент Кастаньеда в ярости, – продолжал бушевать Эллиот, будто и не слышал ее, – а “Глобаник” просто не может с ним рассориться, и ты знаешь почему. Я ведь предупреждал тебя, но ты меня явно не слушала. И еще одно: Фосси Ксенос тоже кипит. Он даже думает, что ты намеренно срываешь его бартерную сделку.
– Какие глупости, и я уверена, ты прекрасно знаешь, что это не так. Но наверняка можно что-то сделать, чтобы выправить положение. – Марго быстро соображала, понимая, что дело куда серьезнее, чем она полагала сначала. Ее собственное будущее в “Глобаник” могло оказаться под угрозой.
– Я сейчас скажу, что ты должна сделать. – В голосе Эллиота звучали стальные нотки. – Я хочу, чтобы этот репортер, который сует нос не в свои дела, этот Партридж был немедленно отозван и уволен.
– Вернуть мы его, конечно, можем. Но я куда менее уверена, что мы можем его уволить.
– А я сказал: уволить! Ты что, плохо сегодня слышишь, Марго? Я хочу, чтобы этот мерзавец не работал больше в Си-би-эй и чтобы в понедельник с самого утра я мог позвонить президенту Перу и сказать: “Вот видите! Мы выгнали смутьяна. Мы сожалеем, что послали его в вашу страну. Это была серьезная ошибка, но больше такое не повторится”.
Предвидя, с какими трудностями ей предстоит столкнуться в Си-би-эй, Марго сказала:
– Тео, я должна обратить твое внимание на то, что Партридж давно работает на телестанции, должно быть, около двадцати пяти лет, и у него хороший послужной список.
Эллиот позволил себе криво усмехнуться.
– Тогда подари этому сукину сыну золотые часы. Я не возражаю. Но избавься от него, чтобы я мог позвонить президенту Перу в понедельник. И я хочу кое о чем предупредить тебя, Марго.
– О чем, Тео?
Эллиот обошел стол и сел за него. Жестом указав Марго на кресло, он сказал:
– Все происходит оттого, что журналистов и репортеров принято считать людьми особыми. На самом же деле их на свете хоть пруд пруди. Сними одного, тут же, как сорняки, появятся двое других. – И, постепенно заводясь, Эллиот продолжал:
– Кто действительно имеет в этом мире значение, Марго, так это люди вроде тебя и меня. Мы занимаемся делом! Мы те, благодаря кому каждый день что-то происходит. Поэтому мы можем покупать журналистов пачками и никогда этого не забывай – по два пенни за штуку, как говорят англичане. Так что, когда расстанешься с этой старой клячей Партриджем, возьми кого-нибудь новенького, какого-нибудь мальчика прямо из колледжа – словом, поступи так, как если бы ты выбирала капусту для супа.
Марго улыбнулась: было ясно, что гнев у начальства начал спадать.
– Интересная точка зрения.
– А ты ей следуй. И еще одно.
– Я слушаю.
– Не думай, что люди в “Глобаник” не видят, как ты, Леон Айронвуд и Фосси Ксенос боретесь за место под солнцем. Так вот, если взять тебя и Фосси, то на сегодняшнее утро Фосси на несколько ноздрей впереди тебя. – И, взмахом руки дав понять, что разговор окончен, произнес:
– Это все. Позвони мне сегодня в конце дня, когда эта история с Перу будет в ажуре.
Было около полудня, когда Марго, вернувшись в свой кабинет в Стоунхендже, послала вызов Лэсли Чиппингему: заведующий Отделом новостей должен явиться к ней немедленно.
Не очень ей понравилось, как ее вызвали на ковер, она предпочитала вызывать сама. И сейчас получала удовольствие от того, что ситуация перевернулась.
Не понравилось Марго и упоминание Эллиота о том, что Фосси Ксенос “на несколько ноздрей впереди нее”. Если это так, надо быстро принять меры, чтобы выправить положение. Марго не имела ни малейшего желания видеть крах своей карьеры из-за какой-то, как она считала, организационной ерунды, – этот узел можно быстро, одним махом разрубить.
Поэтому, когда вскоре после полудня в ее кабинете появился Чиппингем, она, следуя примеру Тео Эллиота, сразу приступила к делу.
– То, что я сейчас скажу, обсуждению не подлежит, – заявила Марго. – Это приказ. – И, помолчав, продолжала:
– Работа Гарри Партриджа у нас в штате окончена. Я хочу, чтобы завтра его уже не было на Си-би-эй. Я знаю, у него с нами контракт, так что делайте все в соответствии с условиями контракта. Кроме того, Партридж должен покинуть Перу, желательно завтра, но не позднее воскресенья. Если для этого потребуется специальный самолет – наймите.
Чиппингем смотрел на нее, раскрыв рот, не веря ушам своим. Наконец, с трудом подобрав слова, он сказал:
– Вы это, конечно, несерьезно.
– Совершенно серьезно, – решительно заявила Марго, – и я ведь сказала, что обсуждению это не подлежит.
– Ну и что, что сказали! – Голос у Чиппингема зазвенел от волнения. – Я не собираюсь быть беззвучным свидетелем того, как без всяких оснований выбрасывают за дверь одного из наших лучших корреспондентов, человека, который прослужил в Си-би-эй более двадцати лет.
– Основания есть, но вас они не касаются.
– Как-никак я заведующий Отделом новостей, верно? Скажите мне, что натворил Гарри? Что-то скверное? Если да, я должен это знать.
– Ну если вам так уж хочется, речь идет о том, как он освещает события.
– Наилучшим образом! Честно. Со знанием дела. Непринужденно. Спросите любого!
– В этом нет необходимости. Во всяком случае, не все с вами согласны.
Чиппингем с сомнением посмотрел на нее.
– Это придумано в “Глобаник”, да? – Интуиция подсказала ему ответ. – Вашим дружком, этим бесчувственным тираном Теодором Эллиотом!
– Поосторожнее! – осадила его Марго, решив, что разговор зашел слишком далеко. – Я не намерена больше ничего объяснять, – холодно продолжала она, – но если мой приказ не будет выполнен к концу сегодняшнего трудового дня, вы сами лишитесь работы, а завтра я назначу нового заведующего, и это сделает он.
– Вы действительно на это пойдете? – Он посмотрел на нее со смесью изумления и ненависти.
– Можете не сомневаться. Если вы решите остаться на своем месте, будьте любезны доложить мне к концу дня, что мое пожелание выполнено. А сейчас убирайтесь отсюда.
После ухода Чиппингема Марго с удовлетворением подумала, что, когда нужно, она может быть не менее жесткой, чем Тео Эллиот.
Вернувшись к себе, в главное здание Си-би-эй, Лэс Чиппингем вместо того, чтобы выполнить приказ Марго, занялся всякими мелкими делами, а затем, около трех дня, сказал секретарше, чтобы его не тревожили и ни с кем не соединяли по телефону. Ему требовалось время, чтобы все обдумать.
Заперев изнутри дверь своего кабинета, он сел не за стол, а напротив своей любимой картины – безлюдного пейзажа Эндрю Уайета. Однако сегодня Чиппингем едва ли видел картину: он был всецело занят обдумыванием решения, которое ему предстояло принять.
