Что-то в дожде - Левандовский Борис (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Так вот, его отец со временем связался с плохими людьми. И как-то проигрался одному бандиту в карты – на огромные деньги. Ему дали срок уплатить долг, иначе его убьют. И жену тоже. Только таких больших денег у него все равно не водилось, и взяться им было неоткуда.
Тогда он вспомнил о том, кто когда-то спас его сына, – о том госте. Прошло много времени, и он уже забыл свой страх. И его условие тоже не казалось таким уж важным, как раньше, ведь его, тем более, собирались убить бандиты. Он решил, что это единственный выход. Снова купил зеленый мел, а потом, как и много лет назад, отправил жену к родственникам (ей он так и не рассказал, как на самом деле вернулся домой их сын; он вообще никому об этом никогда не рассказывал), пошел в нужное место, чтобы оставить знак, и стал ждать дома, не включая свет… – Ренат умолк.
Так прошла, наверное, целая минута – в полной тишине, если не считать легкого потрескивания огня в печке.
Наконец кто-то не выдержал:
– Так что же было дальше?
– Ничего, – сказал Ренат. – Это все. Конец.
– Как это – КОНЕЦ?! – вскричали мы в дружном негодовании. Не может быть такого! Невозможно так – чтобы конец! И вообще, что за слово такое дурацкое!
– Эй, прекрати, это нечестно! – все сильнее звучали в палате возмущенные голоса.
– Нет, конец, – с легким смешком ответил наш рассказчик.
– Дальше! Давай дальше! – потребовал я, кажется, даже вскочив на ноги.
Но Ренат был неумолим.
Став значительно старше, я понял, что только такая концовка могла сделать историю вроде «Одного раза» по-настоящему хорошей. А Ренат, к нашему счастью и нашей же неблагодарности, – знал это уже тогда.
Разочарованные и все еще возмущенные (однако, думаю, где-то в глубине понимающие, что Ренат прав, – к тому же это была его история), мы отчалили в осеннюю ночь на своих одиночных каноэ.
Я некоторое время размышлял об услышанной истории, постепенно начавшей переплетаться в моей голове с догадками, кто такой этот Дождевой человек, пока незаметно не потерял берег из виду…
Конец еще одного дня в «Спутнике», очередной жизненной главы, – чтобы утром, пройдя через маленькую смерть ночи, воскреснуть заново с красной строки.
…и время побежало.
Я не ошибся в своих ожиданиях насчет лечения, которое мне прописала мой лечащий врач. Неплохо для семи лет. И для десяти, впрочем, тоже – потому что в тридцать, если болеешь чем-то постоянно, разбираться в таких вещах ты уже просто обязан.
Освоиться в «Спутнике», как я говорил раньше, оказалось не так уж трудно, – в детстве нам куда легче дается любая перемена антуража, мы еще умеем относиться и к серьезным проблемам, и к мелочам с должным презрением, не давая им в конец опоганить нашу жизнь, особенно к мелочам; вы заметили их самую мерзкую способность: исподволь расти вместе с нами? Наверное, потому, что это мы им позволяем.
Возможность поговорить с Ренатом появилась, когда в четверг закончились школьные занятия. По дороге назад в корпус я заметил его, одиноко бредущего несколько в стороне от остальных. Подбежав сзади, я присоединился к нему и задал мучавший меня вопрос.
– Была тут недавно одна странная история, – ответил он. – Пропал мальчик. Но, говорят, это происходит уже не впервые. Так, разные слухи, вроде как по испорченному телефону: передается от тех, кто приехал сюда раньше, к тем, кто появляется позже. Летом через смены, а сейчас вот… Только больше не спрашивай ни у кого, здесь не слишком любят обсуждать эту тему. Особенно, – он быстро глянул на меня, – особенно с мелюзгой, как ты.
– А тот случай, недавно, был при тебе? – спросил я, вовсе не считая себя все еще мелюзгой, но спорить не стал.
Ренат утвердительно кивнул.
– Да, всего за неделю до твоего поступления. Я слышал, будто бы в действительности того паренька увел его отец, вроде как ничего особенного – родители год назад развелись, ну и… тот решил забрать его к себе, пользуясь возможностью. Во всяком случае, некоторые вроде бы видели, как он прогуливался с каким-то мужчиной, и слышали, что он назвал его «папа».
– А разве это не так? – мне показалось, Ренат описывает лишь общепринятую версию, в которую сам не особо верит.
– Так думают взрослые, – он пожал плечами. – Но не мы.
– Тогда что же случилось на самом деле?
– Его увел Дождевой человек.
Я подумал, уж не вешает ли он мне «лапшу», стряпая на ходу одну из своих историй, как он делает это по вечерам. Но тут кое о чем вспомнил и решил, что вряд ли.
– А кто это? – секунду мне казалось, что Ренат не станет отвечать и вообще – пошлет меня куда подальше. Тут еще и с неба стало накрапывать. Судя по тому, как он клацнул языком, кажется, именно так он и собирался поступить, но затем почему-то передумал (возможно, из-за начинающегося дождя, а может, по какой-то иной причине).
– Да шляется тут один тип. В сером плаще, с зонтом, который никогда не раскрывает… Если заметишь кого-то похожего, лучше держись подальше, вот и все.
– Почему его так зовут – Дождевой человек? – решился я на еще один вопрос; мое любопытство лишь сильнее распалилось после услышанного.
– Потому что он появляется, только когда идет дождь. Я застал парня, который просто называл его Дождевиком.
– А ты сам видел его хоть раз?
Ренат еще больше убавил шаг, осматриваясь, нет ли кого-то поблизости, затем посмотрел на меня.
– Ты любишь болтать?
– Нет, – я затряс головой. – Конечно, нет.
– Ладно. Видел. Несколько раз. Вообще-то его многие тоже видели, те, кто здесь долго. Но об этом никто не любит трепаться. Может, если тоже его увидишь, поймешь.
Незаметно мы подошли к нашему корпусу. Большинство ребят уже вернулись из школы, обогнав нас по дороге.
– Слушай, – я повернулся к Ренату в дверях. – А взрослые? Они что… ничего не делают?
– Не знаю. Наверное, не могут. Или до них чего-то не доходит, – ответил он, и мы вошли внутрь.
Примерно за час до наступления времени ужинать я пришел в столовую, чтобы достать из буфета свой пакет с горсткой оставшихся у меня леденцов. Светлая память о шоколадных конфетах, исчезнувших еще в первый день, меня перестала тревожить уже давно, и я довольствовался тем, что имел, подъедая «мятные» с «театральными». Обычно желание закинуть в рот что-нибудь сладенького давало знать ближе к вечеру.
Едва переступив порог столовой, я сразу понял, что происходит что-то необычное. Здесь были еще трое: Андрей с Тарасом стояли у буфета перед тихо плачущим Сашей. Точнее, это он стоял перед ними; под носом размазалась кровь, а у ног на полу валялся чей-то смятый целлофановый пакет с конфетами.
– Ты этому в своем приюте научился? – вопрошал Андрей, когда я вошел. – У вас там, может, и привыкли тырить друг у друга, но здесь не интернат.
– За что вы его бьете? – спросил я, подходя к ним. Впрочем, и так ясно. Вот кто значит – конфетный вор.
Андрей совершенно никак не отреагировал на мое появление, продолжая нависать над всхлипывающим супостатом, а Тарас обронил:
– Не лезь, малый, – и для вескости толкнул в плечо, так, что я едва не пропахал носом пол до самой двери столовой. Будь на моем месте кто-нибудь вроде Игоря, парню пришлось бы приделать еще один карман на штанах – между ног, чтобы ему было в чем таскать с собой яйца и пересчитывать каждые полчаса. Но меня, семилетнего, под горячую руку мог обидеть почти каждый.
Я вышел из столовой и остановился у двери, осмысливая увиденное и прислушиваясь, что происходит за ней. Нет, я не держал зла на Саню (и, наверное, не только потому, что он был сиротой из детдома), хотя тот успел покопаться и в моем кульке. И даже почувствовал к нему нечто похожее на жалость, когда его вывели из столовой плачущего с двумя расцветающими «фонарями». Ровно по одному под каждым глазом.
– Ты что-то хочешь сказать? – спросил Андрей, заметив меня. – Он ведь и у тебя украл, правда?
