Когда причиняют добро. Рассказы - Ихен Чон (книги бесплатно полные версии TXT, FB2) 📗

— После того как больница обанкротилась, он ушёл в запой, и тогда его здоровье сильно пошатнулось.

В голосе Наму слышалось беспокойство. У братьев были разные матери, поэтому и фамилии оказались разными. Чхве Тону унаследовал фамилию отца, а Наму стал по фамилии матери Кимом. То есть по документам Тону являлся единственным сыном старика. Я снова спросила, действительно ли этот человек родственник Наму. Мой вопрос подразумевал: «Проверял ли ты, что этот мужчина — твой брат?» Наму ответил: «Вероятно. Скорее всего, это действительно так, если судить по тому, что второй слог имени у нас общий — „У“, а моё имя начинается с иероглифа „Нам“ — юг, а его имя — с иероглифа „Тон“ — восток. Мать Тону жила на побережье Восточного — Японского — моря, а моя — на побережье Южного, то есть Восточно-Китайского, моря». Вот уж действительно безумное доказательство! А где гарантия, что если поискать по всей стране, то не сыщется ещё какой-нибудь Северный-У, Северо-Западный-У, Юго-Восточный-У или Восточно-Западный-У?

Наму прервал меня вопросом:

— Да какое это имеет значение? Брат искал и нашёл именно меня. По-моему, этого достаточно.

Чхве Тону искал брата, потому что у него к нему было дело. Он предложил Наму стать партнёром в проекте «Небо и земля».

— «Небо и земля»? Это что?

— Название здания.

Суть проекта была такой же незамысловатой, как и его название. Шаг один: старик умирает. Шаг два: Чхве Тону, юридически единственный сын старика, получает в наследство здание «Небо и земля», единоличным владельцем которого является старик. Шаг три: Чхве Тону делит всё наследство поровну с Наму. Вот и весь план, только чтобы был выполнен третий пункт, Наму, естественно, должен был участвовать с самого начала. Потому что это был не односторонний, а взаимовыгодный контракт, основанный на обоюдном согласии. Обязательства Наму по данному контракту были очень простые — обеспечить смерть старика.

— Это не то же самое, что убийство, — старший брат очень почтительно и вежливо разговаривал с Наму, отчего тому было и радостно, и в то же время неловко. — Вы всего лишь немного поторопите время. Всё равно все мы рано или поздно умрём.

— Конечно, это просто казуистика, но тебе не кажется, что такая точка зрения на удивление весьма убедительна? — спросил меня Наму.

Я не могла вымолвить ни слова. Все смертны. Это научно доказанный факт. Но не человек принимает решение о времени смерти. Разве это не должно решаться божьей волей? Человеку лишь остаётся покорно ждать, разве не так? Не ответив на вопрос, я сказала, что мне сложно понять этот их проект, но в нём чувствуются изъяны. Залог успеха всего предприятия лежит в выполнении первого шага. Если он провалится, то и дальше ничего не получится. Но тем не менее самую важную часть плана этот человек возлагает на плечи Наму. А если Наму не сдюжит? «Ведь ты можешь ошибиться, передумать или, в конце концов, предать его. Чхве Тону толком тебя не знает. Почему же он так полагается на тебя? Или говорит, что полагается? Вот что меня смущает больше всего в вашем плане».

— Потому что он мой брат, — медленно ответил Наму. — Поначалу мне тоже всё это было странно.

Наму сказал, что если поразмыслить, то Чхве Тону вполне можно понять:

— Брат сказал, что его сотрудничество со мной — это последняя дань уважения отцу.

Если он всю жизнь был скрягой и сколотил такое состояние, разве сын будет делиться с другими? Почему бы не сделать всё самому и не присвоить себе всё без остатка? Едва Наму поделился с братом своими сомнениями, Чхве Тону рассмеялся:

— Вы думаете, дорогой, что я такой храбрый человек? Мне страшно, поэтому я не смогу сделать всё в одиночку.

— Да у меня тоже смелости не хватит.

— Нет, друг мой, по сравнению со мной вы куда храбрее. Вы, например, смогли сами своими силами добиться всего, что у вас есть.

Наму признался мне, что эти слова будто ножом полоснули по сердцу.

— Это невозможно сделать одному. Мы должны сделать это с вами вместе. И тогда мы станем неразлучными братьями — всю жизнь будем следить друг за другом. Чтобы снова не наделать каких-нибудь глупостей, чтобы жить добропорядочно. Для отца это тоже станет большим утешением, что мы живём, помогая и поддерживая друг друга.

Чхве Тону признался, что сам точно не знает, какое состояние нажил старик. Кроме здания «Небо и земля», в котором располагается торговый центр района Чонно, ему также принадлежит подобная недвижимость в Сувоне и Инчхоне — по одному зданию на центральной улице этих городов. Кроме того, ему принадлежат земельные участки, купленные им — здесь и там — по всей стране. Чхве Тону планировал, что, как только получит право распоряжаться наследством, сразу же реконструирует здание «Небо и земля», придав ему современного лоска, а недвижимость в Сувоне и Инчхоне продаст в срочном порядке. Он также уверял, что всю выручку с продажи этих зданий после вычета налога они поделят с Наму поровну. Треть этих денег он собирался потратить на погашение долгов, а оставшуюся часть пустить на открытие новой клиники и оплату обучения своих детей, уехавших за границу. Он сказал, что дети изучают музыку. А если после реконструкции здание «Небо и земля» возрастёт в цене, то он сменит всех арендаторов. И если Наму захочет, то сможет открыть там свой фитнес-клуб с прицелом на сотрудников бизнес-центра.

— И что ты ему ответил?

— Сказал, что подумаю.

Эни поставила передние лапы на колени Наму и заскулила. Тот ласково потрепал собаку по загривку. Глядя на эту картину, я наконец задала вопрос, мучивший меня уже некоторое время:

— Зачем ты мне всё это рассказываешь?

Наму недоумённо уставился на меня.

— Потому что люблю тебя.

Такого ответа я не ожидала. Я готовилась услышать что-то типа «потому что мне нужно обеспечить алиби». Я знала, что у меня хватило бы смелости солгать в его оправдание, окажись Наму в критической ситуации. И если бы мне пришлось выступать в суде, я бы дала показания, выгораживающие Наму и ставящие его в более выгодное положение, чем Чхве Тону, пусть даже это было бы лжесвидетельством. Возможно, это и называется любовью.

— Ты ведь тоже всё бы мне рассказала, — добавил Наму.

Он ошибался. Окажись я на его месте, не стала бы ничего ему говорить. Я бы вообще никому ничего не сказала. Странное чувство накрыло меня чёрным облаком. Наму спустил собаку на пол и обнял меня. Я целиком помещалась на его широкой крепкой груди. Некоторое время Наму не двигался. И я тоже замерла. Я поняла, что уже очень давно мы не замирали вот так вместе вдвоём. Мы услышали, как кто-то этажом выше спустил воду в унитазе.

Несколько дней спустя я проехала в автобусе мимо комплекса «Небо и земля». Я специально выбрала этот маршрут, чтобы посмотреть на здание. Оно располагалось вдоль дороги на одном из углов небольшого перекрёстка. Наш автобус очень кстати остановился на светофоре, и я довольно долго разглядывала здание через окно. Вопреки моим ожиданиям, оно оказалось громоздким и обшарпанным. Окружающие его изящные новые постройки только усиливали это впечатление. Большие и маленькие вывески хаотично закрывали собой весь фасад. «Промтовары», «Аптека», «Кофейня», «Центр китайской медицины», «Стоматология», «Лап- шичная», «Компьютерный клуб», «Школа китайского языка»… Я начала считать этажи: первый, второй, третий, — но постоянно сбивалась. В какой-то момент на светофоре сменились сигналы, и здание быстро скрылось из вида. Я подумала о самой дальней комнате на самом верхнем этаже этого стремительно удаляющегося строения, о комнате, где я ни разу не была, и о старике в этой комнате.

Ему было семьдесят три года. Довольно давно от него ушла его последняя женщина, и с тех пор он жил в одиночестве. Последнее время он перестал верить кому бы то ни было. Он проживал день за днём по давно заведённому распорядку. Каждое утро сначала на метро, а затем пешком он добирался до работы, работал допоздна и возвращался домой. У него был диабет первого типа. Однажды у него уже был угрожающий его жизни приступ. Когда кризис миновал, старик стал очень словоохотливым. Окружающие его люди считали, что по большей части весь свой запас красноречия он тратил на ругань и выговоры арендаторам и сотрудникам его комплекса. Старик помешался на здоровом образе жизни, и с течением времени это переросло в настоящую манию. Поэтому если всё оставить как есть, он с лёгкостью протянет ещё лет двадцать. И такой прогноз Чхве Тону сообщил Наму не с точки зрения сына, но с позиции врача.