Тесей. Бык из моря - Рено Мэри (книги без регистрации .txt) 📗
- Времени в обрез, - сказал я. - У вас есть пара свежих лошадей?
Он дал мне двух, единственно годных для колесницы какие у него были. Я видел, что мои всадники далеко за мной не угонятся; крупные фессалийские кони были в то время редки в южных землях, а их маленькие лошадки не могли нести человека подолгу, - но нельзя же было сидеть сложа руки!
Когда мы двинулись вниз по оливковому склону к равнине, я увидел, что сын вождя мчится следом по дороге и машет рукой.
- Государь! Госуда-арь!… Я видел их, я на сосну лазал… Возьми меня, господин мой, - я покажу, где они!
- Это уже война, - говорю. - Отец тебя отпустил?
Он сглотнул - и твердо ответил: «Да, государь!» В его годы я бы ответил так же. Увидев, что я молчу, он добавил: «Кто-то же должен держать твоих коней, пока ты сражаешься!»
Я рассмеялся и втащил его наверх. Лучше научиться войне слишком рано и от друзей, чем слишком поздно - от врагов.
Поскакал дальше. Всадники начали отставать - махнул им, чтоб возвращались, пока их лошадки не выбились из сил… Вскоре с открытого места на склоне стала видна равнина, мальчик показал рукой.
Возле самого берега изогнутой бухты стояли три длинных пентеконтера со змеиными головами на форштевнях. На каменных якорях стояли, у пиратов это обычно: они просто обрезают их, если надо уходить в спешке. Они оставили сильный экипаж на борту. У пиратов не бывает гребцов, которые не могут быть и копейщиками, а там была примерно половина их: человек восемьдесят. Судя по такой осторожности - остальные затеяли глубокий рейд; обычно-то они не уходят за пределы видимости кораблей.
Послышалось мычание, и со следующего поворота я увидел грабителей. Они гнали стадо как люди, знакомые с этим делом. Но вот произошла какая-то заминка: собрались в кучу, заметались туда-сюда, потом один вылетел и ударился оземь… Это был бык, достойный своих предков. Но силы были неравны, вскоре на него набросили новые путы и погнали копьями дальше. Пересчитав рога, я увидел, что они взяли только критское стадо, притом - его сливки… Они далеко могли уйти, прежде чем пеший смог бы их догнать. Я прикрыл глаза от солнца… Там был человек, - в стороне от остальных, - махавший рукой, отдававший приказы; его шлем полыхал на солнце серебром. «Это Пириф, - подумал я. - Человек, который собирается обойти все эллинские земли, хвастаясь, как он утер нос Тезею!…»
- Здесь ты можешь сойти, - сказал мальчишке. - Я иду на него.
- О нет, господин мой!
- Почему? - удивился я. - Человек должен драться, если его вызывают. Пожалуй, этот малый не рассчитывает, что я появлюсь один; но если он воин и дорожит своей честью - он встретит меня сам, а не натравит свою банду. Если он подонок - мне не повезло; но двум смертям не бывать…
- Да, конечно! Но только не надо меня ссаживать.
- Не тяни время, - говорю. - Ты меня слышал? Слазь!
- Но я теперь твой человек, - он ухватился опять за поручни и покраснел, будто вот-вот заплачет. - Ты взял меня смотреть за лошадьми… Если я не пойду в бой с тобой вместе, то буду обесчещен!
- Ну что ж, тут ты прав, - говорю. - Хотя, если и дальше так, ты до старости не доживешь. Ладно, чему быть того не миновать… Держись крепче!
Мы с грохотом выкатились со склона на равнину - и понеслись.
Легкая колесница моталась из стороны в сторону и подлетала на соленых кочках, ярко сияло солнце… Марафон всегда приносил мне ощущение удачи. Стучали копыта, гремело мое оружие… Щит парусил под ветром - я снял его и отдал мальчику, держать. Он ухватил его, цепляясь за поручни одной рукой, и открытым ртом пил летящий навстречу ветер.
Пираты повернулись поглядеть на шум. Это были здоровенные волосатые мужики, кривоногие, как все лапифы, которых прямо с материнской спины пересаживают на лошадь… Теперь они с криками размахивали руками, показывая на моих коней. Я вспомнил их славу конокрадов и подумал, что будет обидно, если они меня угрохают из-за лошадей. Их крики наполовину застревали в волосах: в море они не бреют, как эллины, верхнюю губу и щеки, а обрастают как медведи, и спереди и сзади… У некоторых были бороды до пупа.
Стадо начало кружить. Лапифы перекликались на своем ублюдочном языке - древнеэллинский пополам с пиратским жаргоном, - но при всем этом шуме их вожак еще не видел меня: нас разделяло стадо. Весело будет, если один из этих обормотов наколет меня на дротик, прежде чем я до него доберусь!… Вспомнив, что бык знает свое имя, я закричал: «Ойнопс!…» Он встал, как вкопанный, а с ним и все стадо.
Выбежал предводитель в блестящем шлеме… Очень вовремя: один из пиратов имел лук - и уже приладил стрелу к тетиве… Главарь сшиб его с ног и поманил своего оруженосца, который держал его щит и копье.
Ему было лет двадцать пять, он был повыше остальных и причесан как эллин: щегольская короткая черная бородка и чисто выбритое лицо. Темные брови загибались у висков кверху, как крылья ястреба, а глаза были светло-зеленые, почти желтые, - дикие, яркие, и настороженные как у леопарда. Только звери не смеются. Он взял копье на руку и закричал на хорошем греческом - только с растяжкой, как говорят в горах:
- Эй, осади!… Ты кто такой?
Одет он был богато, но старомодно: громадные бронзовые бляхи с чеканкой, серебряный полированный шлем, на плечах львиная шкура с зубами и когтями… Вокруг его правой руки извивалась длинная синяя змея, какие накалывают себе фракийцы. Но лапифские князья часто роднились с эллинскими домами, они знают правильные имена богов и знаменитые баллады и законы войны…
Я крикнул:
- Я Тезей! Тот человек, кого ты хотел видеть!…
Он улыбнулся, и кончики его бровей поднялись еще выше.
- Рад тебя видеть, царь Тезей! Тебе не одиноко так далеко от дома?
- С какой стати, - говорю, - раз здесь такая отличная компания? Я пришел за своим стадом. Можете оставить его прямо здесь; поскольку вы чужеземцы - я не стану вас штрафовать.
Пираты взревели и бросились ко мне; но он рявкнул на них, и они осадили, как послушные псы.
- Твой бык, похоже, знает тебя. Вы что, друг без друга не можете?
Он добавил такую шутку, от которой моего парнишку аж повело. По тому, как хохотали его люди, было видно - они души в нем не чают.
- Слушай, Пириф, ты кто? Повелитель людей или похититель коров? Я пришел посмотреть, - сказал я и потянулся за своим щитом.
- Считай меня похитителем коров. Таким, что знает толк и умеет выбрать.
Его яркие большие глаза были дерзки, но ленивы и беззлобны. Как у кошки, пока она не прыгнет.
- Прекрасно, - говорю. - Это мне и говорили про тебя. Ну что ж, придется нам с тобой выяснить - стоит ли выбирать моих.
Я отдал вожжи мальчику, и тот ухватился за них, будто в них была вся его жизнь. А я с оружием спрыгнул с колесницы.
Мы стояли лицом к лицу… И тут я почувствовал, что никогда прежде не видел человека, которого мне так не хотелось бы убивать.
Он тоже не рвался в драку, а стоял, опершись на копье.
- Ты, как видно, любишь неприятности, - говорит. - Что ж, раз ты пришел ко мне - я не могу отказать. Я сделаю собачью радость из тебя, как из любого, кто хорошо попросит. А как будут стонать бабы над твоим телом!… Я слышал, они тебя любили…
- Не беспокойся, - говорю. - Ни одна зато не будет стонать под твоим. Когда мы с тобой поладим, ты будешь ублажать не женщин, а ворон.
- Ворон? - он снова поднял брови. - Так ты сам не собираешься меня сожрать? Ты, значит, не таков, как я слыхал!
- Тебе бы стоило почаще вылезать из пещеры, чтоб узнать обычаи людей, живущих в домах…
Он рассмеялся, стоя с опущенным щитом, так что правая сторона его тела была открыта; он знал, что я не нападу на него врасплох… Но ни к чему было тянуть, ни к чему жалеть, что мы не встретились как-нибудь по-другому.
- Послушай, Пириф, - сказал я. - Этот мальчик принес мне твой вызов. Он священный вестник, так что если я паду - не искушай судьбу. А теперь давай не будем лаяться, словно бабы у колодца над разбитым кувшином. К бою - и испытаем нашу бронзу!…
