Остров - Голованов Василий (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Линейный, сегментированный мир, используемый как мастерская, дал человечеству не больше ответов на самые сущностные вопросы об основах бытия, чем дремучий, запутанный мир преданий. Современный мир балансирует на эсхатологической грани в состоянии невроза. Мир, включавший в себя странные грани духа и бытия, при всей своей бездоказательности, не имел в своей космогонии хтонической бездны: тему конца Света современные ученые, как ни бьются, обнаружить в нем не могут. Еще бы: ведь мир, таящий внутри себя такой гигантский потенциал саморазвертывания, не мыслится как конечный. Невозможно призывать забыть всю историю и вернуться назад в мифологию. Пусть дети выращиваются в пробирках, раз уж по-другому нельзя, пусть самолеты благополучно сажают свои многотонные тела. И так далее. Но давайте оставим в покое хотя бы Артура – пусть он спит до поры до времени. В конце концов, нам тоже свойственно погружаться в это состояние, и никто не может объяснить, куда утекает наше время и за счет чего пред нами разворачиваются безграничные пространства сновидения. Тема пограничья всегда волновала умы мыслителей Средневековья и Возрождения. Леонардо, например, посвятил границе стихий обширный научный труд. В нем он приходит к парадоксальному выводу относительно границы воды и воздуха: граница, отмечает Леонардо, имеет совершенно особые свойства, отличные от свойств стихий, но имеет в то же время черты обеих. Граница – особая стихия, несущая не охранительные функции, а функции проводника. Вот в чем разгадка, целительная для человека нового времени. Имея ее в виду, легче смириться с мыслью, что история и мифология – части одного мира, и грань между ними подвижна и проницаема, что пространство имеет дополнительные к трем измерениям свойства, достаточно оказаться на перекрестке стихий и времен; что время нелинейно; что потусторонний мир поджидает нас где-то в районе спальни. Или на перекрестке. Или на острове, как Брандана: он был святым, уважаемым человеком, его портрет до сих пор тиражируют на этикетках ирландского ликера.
Сиды, оставившие по себе волшебную память, – ни что иное, как странная, наделенная особыми свойствами прозрачная граница, проводимая в обе стороны. Просто этого никто уже не принимает всерьез.
Исходя из всего вышесказанного, этим летом единственному человеку, которому я могла довериться, человеку, отправлявшемуся на северные острова, на границу стихий, я вручила магический колокольчик.
Гела ГРИНЁВА.
IX. Социологический отчет, подготовленный участниками экспедиции 1994 года для ИГАН
Это самый крупный населенный пункт на острове. Представляет из себя три ряда бараков, протянувшихся вдоль морского берега по краю кочковатого торфяного болота, заросшего морошкой, которое начинается сразу за третьей линией домов. Поселок прорезают два оврага, по дну которых текут вытекающие из болота ручьи. Один из запруженных ручьев служит источником питьевой воды. Крепкие мостки, перекинутые когда-то над оврагами, ныне сильно поношены.
Улицы представляют из себя расхлябанные дощатые мостовые между рядами бараков. Настилы не ремонтируются. Ближайшая к морю Морская улица разрушена осенними штормами. Этому способствуют разрастающиеся мелкие овраги, над которыми настил улиц провис и лишь наскоро залатан. Эрозия берега «съела» значительную часть пространства, отделяющего дома от берегового обрыва высотой 3–4 метра. В двух местах берег приблизился к баракам не дальше, чем на 5–6 метров, из-за чего настил «Морской улицы» вообще собираются снимать.
Поселок отстраивался в разное время: несколько домов и склады магазина построены еще во времена фактории, то есть в 20–30-е годы XX века. Большая часть жилых домов построена в конце 50-х годов солдатами стройбата. Население острова «осело» (т. е. стало круглогодично жить) в поселке в 1960–61 годах, после организации в 1958 году совхоза «Колгуевский». С тех пор, конечно, бараки сильно пообветшали и ныне некоторые из них, особенно запущенные, представляют из себя грязные, изорванные штормовыми ветрами строения, для тепла обитые полиэтиленом и срезанным где-то по случаю «бурукрытием» (прорезиненной тканью, которой обивают вахтовки на севере), перенаселенные и лишенные санитарно-технических удобств. Многие жители поселка выстроили себе частные бани; общая баня в руинированном состоянии. В поселке нет ни парикмахерской, ни ремонтных мастерских, ни каких-либо предприятий сферы обслуживания. Бытовые отбросы выбрасываются в овраги, ведущие к морю или непосредственно «под обрыв» из-за чего берег у поселка необыкновенно замусорен и загрязнен.
В южной части поселка жилых домов не осталось. Здесь находятся три очень запущенных склада и магазин; в одном из складов размещена пекарня. Пирс, который и прежде был не в лучшем состоянии, теперь, после прекращения в 1992 году регулярного морского сообщения Колгуева с Архангельском и Нарьян-Маром, совсем обветшал.
За складами, через овраг, находится «старый поселок» – 33 жилых дома, школа, фельдшерско-акушерский пункт, станция радио-телевизионной космической связи, метеостанция и домик ее начальника, гостиница и большое присутственное здание, где размещаются поселковая администрация, правление совхоза «Колгуевский», оружейка, почта и клуб.
За мостом через второй ручей – «новый поселок» – 11 жилых домов и детский сад, в основном построенные в семидесятые годы в соответствии с тогдашним генеральным планом развития Бугрино. Сейчас строительство не ведется. Собственно частных домов (за исключением охотничьих балков, разбросанных в разных местах по тундре) на острове нет. Денег на частное строительство у жителей острова тоже нет. Впрочем, на муниципальное тоже.
Архитектурная картина дополняется повсеместно воздвигнутыми на задворках бараков сараями, в которых люди хранят свою утварь, продукты, инструменты, охотничье снаряжение, нарты, корм для собак и т. д.
Крыс в поселке нет.
За третьей линией домов в старом поселке расположен склад ГСМ, дизельная электростанция и парк сельхозтехники, от которого в разные стороны расползаются колеи вездеходных дорог. Наиболее явная из них ведет вглубь острова к балкам оленеводов и далее к маяку «Северный».
Как и все хозяйства с узкой специализацией, находится в глубочайшем упадке. Собственно «совхоз» – это две оленбригады, пастухи которых выпасают, помимо совхозных, много частных оленей, и «цех мехпошива» – т. е. пошива меховой одежды и заготовок для обуви. Однако, «цехом» в прямом смысле слова назвать его нельзя, ибо в последние годы спрос на эту работу так мал, что с нею справляются несколько пожилых женщин-надомниц.
Бывшие ранее при совхозе производства – рыболовная бригада, цех по обработке шкур морского зверя, молочная ферма – давно упразднены. Промысел морского зверя запрещен. А теперь нет никакой отдачи и от оленеводства. Единственный заказчик оленины – нарьянмарский мясокомбинат – более чем на полгода оттягивает выплаты совхозу за сданное мясо, что в условиях инфляции означает разорение хозяйства. Если бы на острове был консервный цех, мастерская по производству оленьей замши или любое другое производство, позволяющее выпускать какую-либо продукцию в готовом виде – положение не было бы столь отчаянным. Но, допустим, отсутствие подошв делает невозможным даже производство обуви. Остров делает только «заготовки», полуфабрикаты, которые в сложившихся экономических условиях не находят спроса даже у постоянных заказчиков.
Чтобы предотвратить безработицу, администрация острова перевела большую часть совхозных рабочих себе в «административные» посадив их на бюджетные деньги. Делать им, в общем-то, нечего. Но это позволяет выплачивать им зарплату и время от времени занимать то ремонтом, то чем-нибудь еще. В то же время на острове остро не хватает специалистов – трактористов, зоотехников. Однако, большинство разнорабочих, даже молодых, не желает учиться: существующее положение их устраивает и, потеряв привычку к регулярному труду, они не соблазняются даже соответствующей этим должностям зарплатой.
