Блуда и МУДО - Иванов Алексей Викторович (читать книги регистрация TXT) 📗
– Ненормированный рабочий день?
– Доплатим.
– Отсутствие начальника?
– Объявим выговор.
– А!… А столы?! – жалким шёпотом воскликнул Каравайский.
– Вы писали, что среди вас двое – матери-одиночки с детьми…
«Выдадим замуж», – за Шкиляиху ответил Моржов и порадовался, что Щёкина нет рядом.
– Я хочу увидеть детей, – наконец объявила гранд-Фёдоровна.
– Они же в городе, – строптиво ответил Моржов и подумал: неужели комиссия без предъявления детей не поверит девкам, что они – матери-одиночки?
– Ваших детей, Борис Данилович! – злобно пояснила Шкиляева.
В голове у Моржова, как вагонные сцепки на сортировочной станции, загрохотали перестыковывающиеся мысли.
– Простите, – смешался Моржов. – Да, конечно… Наши дети на экскурсии, а американцы вон за речкой играют в бейсбол.
Комиссия повернулась к Талке, где на противоположном берегу за кустами мелькали трудные подростки.
– Мне очень нравится бейсбол! – восторженно призналась Люся-джуниорка. – Очень мужественная игра!
– А почему все где-то далеко? – с подозрением спросила гранд-Фёдоровна.
– Это не далеко, – возразил Моржов. – До американцев триста метров. Просто на нашем берегу нет подходящего участка для игры. А американцы очень серьёзно относятся к бейсболу. Бейсбол в Америке – национальный культ. Для всех американцев состязания по бейсболу – дело принципа. В домике, где живут наши гости, вы можете посмотреть их таблицу Кубка Троельги.
Моржов гнал эту туфту с неподвижным лицом и смотрел на Манжетова. Уж Манжетов-то наверняка знал, что ни американских, ни отечественных детей в Троельге нет. Но Манжетов был опутан опасениями, как Гулливер – ниточками лилипутов, и потому лишь внимательно, удивлённо глядел на Моржова, но молчал.
– А наши дети собирают окаменелости для подарочной коллекции, – продолжал Моржов. – Где-то в километре отсюда дорога проходит по выемке в холме, и там можно найти всякие камни. С нашими детьми Константин Егорович и Дмитрий Александрович. А с американцами – их руководитель… э-э… Бенджамен. Бенни. Мы все зовём его Бенни.
– Как здорово! – искренне восхитилась Люся-джуниорка.
Похоже, Манжетов не счёл нужным посвящать Люсю в обстоятельства жизни Троельги, и Люся всему поверила, как дура.
– И всё-таки мы должны узнать, есть ли у детей претензии к организации лагеря! – сурово объявила гранд-Фёдоровна.
– Безусловно, – слегка поклонился Моржов. – К детям можно пешком или на машине. Пешком ближе. Как вы предпочтёте?
Гранд-Фёдоровна не ответила и развернулась к «тойоте».
– Пускай Борька съездит, покажет, а я пока столы проверю! – шепнул Каравайский Шкиляевой. – Эти американцы что угодно могли со столами сотворить, мозгов-то нету!…
Шкиляева с досадой махнула на Каравайского рукой.
Гранд-Фёдоровна, Люся-джуниорка и Шкиляиха забрались в машину, Моржов полез на сиденье рядом с водителем, а Манжетов ещё копался, поправляя зеркальце. Моржов понял, что Манжетов смотрит на Милену. Из машины Моржов не видел лица Манжетова, но видел, как Милена встала со скамейки, отвернулась и решительно пошла прочь. С побледневшими, обвисшими щеками Манжетов уселся за руль.
– Говорите, куда ехать, – не глядя на Моржова, велел он.
Машина выкатилась из Троельги, взобралась на подъём и на шоссе свернула в сторону села Сухонавозово.
– У нас вообще нет педагогов ниже двенадцатого разряда, а шестеро с высшей категорией! – пела гранд-Фёдоровне Шкиляева. Шкиляева была довольна разгромным вердиктом начальства, поскольку для неё высказанное порицание означало невысказанное поощрение. О том, что сама же она собирается закрывать МУДО как нерентабельное, она забыла напрочь и по привычке хвасталась успехами: – В прошедшем году двадцать два воспитанника стали призёрами различных всероссийских соревнований! Трижды к нам приезжало телевидение! Были организованы семь тематических выставок!… Четыре педагога удостоились благодарности!…
Моржов глядел в своё окошко. Вот сейчас он молча едет бок о бок с Манжетовым… Два соперника, два врага… Моржов ухмылялся в злобном воодушевлении. Девчонки выбрали его! Точнее, Милена выбрала его! Манжетов уже проиграл. Но этого мало: сейчас проигравший Манжетов ещё и везёт Моржова к триумфу, а себя – на позор. Не бесплатно, разумеется, но и не за счёт Моржова. И для Моржова всё это было как его гражданская сатисфакция за вечное существование под угрозой чужого, безжалостного интереса.
«Тойота» промчалась над Талкой по новому бетонному мосту, пересекла поле и вкатилась в Колымагино.
– Налево, – возле церкви указал Манжетову Моржов.
«Тойота» проехала через село и вылетела на полевую дорогу. Вдали, почти на горизонте, виднелась заброшенная ферма.
– Какой простор!… – восхищалась Люся-джуниорка, выглядывая в открытое окошко. Кепи Люся сняла, волосы её растрепал встречный ветер, и Люся оказалась очень милой, симпатичной девушкой.
«Тойота» проехала мимо кирпичных руин фермы, мимо ржавого остова комбайна и остановилась у ямы, откусившей половину дороги.
– Объезд справа, – иезуитски-заботливо подсказал Моржов.
– Я там не проеду, – после раздумья ответил Манжетов. – У меня же клиренс не как у джипа… Сяду на днище.
– Тогда пешком, – пожал плечами Моржов. – Здесь недалеко, километра два.
– Я так люблю ходить пешком! – воскликнула Люся. На заднем сиденье яростно засопела гранд-Фёдоровна.
– А есть ли какой-нибудь другой способ? – проскрипела она.
– Боюсь, что нет, – нежно сказал Моржов. – Мы ходим своими ногами. Вброд через речку. Там неглубоко, меньше полуметра. Нас машины не возят. Если желаете, могу предложить вам бинокль.
Блестящая чёрная «тойота» стояла перед глиняной ямой посреди заброшенной фермы. В бурьяне стрекотали кузнечики. Над развалинами носились стрижи. Солнце горело в небе, как гиперболоид. Манжетов вцепился в руль и глядел на дорогу так, словно мчался со всей возможной скоростью. Никто не дёрнулся выйти из машины. Моржов смотрел в открытое окошко, и ему казалось, что в дрожащем мареве он видит двух полупрозрачных мерцоидов, сидящих на бетонной плите возле остова комбайна, – себя и Милену.
– Едем к другой группе! – яростно приказала гранд-Фёдоровна.
Манжетов цыкнул зубом, послушно дал задний ход и тихо спросил у Моржова:
– А там тоже яма на дороге?
– Никак нет, – любезно ответил Моржов. – Я вам покажу, куда ехать. Пока что нужно обратно на шоссе.
– Благодарю, – буркнул Манжетов.
Моржов откинулся на спинку и опустил в окошке стекло. «Кто тебе мешает, кроме тебя самого? – подумал он, обращаясь к Манжетову. – Ты химичишь, и я химичу. Но ты начал первый. И я не могу схватить тебя за руку. А ты меня можешь. Хватай! Чего же ты послушно крутишь баранку и жмёшь на педали, если знаешь, что тебя поимеют? Выводи меня на чистую воду! Давай-валяй! Кто тебе мешает, кроме тебя самого?»
– А что, Борис Данилович, вы не могли оставить детей в лагере? – яростно прошипела Шкиляиха.
– Нас, Галина Николаевна, никто не предупреждал о вашем приезде, – ласково ответил Моржов, не оборачиваясь. – Если бы мы знали заранее, конечно, мы бы организовали общее построение с выносом знамени. Но сегодня мы живём по нашему обычному расписанию. В правилах лагеря не указано, что детей двадцать восемь дней нельзя выпускать с территории даже под надзором.
«А получайте по заслугам, – спокойно думал Моржов и про Манжетова, и про Шкиляиху, и про комиссию. – Ведь это всё придумали вы, а я только скромно пристроился сбоку. Без вас я ведь даже и украсть ничего не смогу. И поэтому вы мне доверяете. Правильно. Нельзя подозревать в человеке дурное, если человек вам пока не мешает. Думать про человека всякую хрень – плохо, недемократично, не по-христиански. В конце концов, это даже невыгодно! Выгодно думать, что ближний прекрасен, и можно экономить средства на охране от ближнего. Экономному – бонус! Пользуйтесь, господа!»
– А теперь нам направо, – указал Моржов Манжетову.
