Колеса - Хейли Артур (читать книги онлайн полностью без сокращений .txt) 📗
Для их размещения были забронированы крупнейшие отели города, а также “Ривергейт аудиториум” – для ночного музыкального шоу, которое, как утверждал один ошеломленный зритель, “могло бы продержаться на Бродвее целый год”. Финал этого шоу был прямо-таки умопомрачительный: разорвав мерцающий Млечный Путь, под аккомпанемент сотни скрипок с неба медленно спустилась огромная сияющая звезда и, коснувшись середины сцены, распалась – взорам зрителей предстал “Орион”. Зал взорвался аплодисментами.
Всевозможные аттракционы, игры и представления заполняли каждый последующий день, а по ночам над портом взметался фейерверк, огненные россыпи которого складывались в слово “ОРИОН”.
На фестиваль приехали и Адам с Эрикой, а также Бретт Дилозанто; ненадолго прилетела и Барбара.
В один из двух вечеров, которые Барбара провела в Новом Орлеане, обе пары отправились поужинать в ресторан Бреннана, что во Французском квартале. Адам, немного знавший Мэтта Залески, осведомился у Барбары, как чувствует себя отец.
– Теперь он уже может сам дышать и немного шевелить левой рукой, – ответила она. – А в остальном – полностью парализован.
Адам и Эрика что-то пробормотали в знак сочувствия.
Барбара, естественно, не сказала им, что каждый день молится о том, чтобы отец скорее умер и избавился от этой невероятной муки, которую она всякий раз видит в его глазах. Но Барбара прекрасно понимала, что все может сложиться иначе. Ей, например, было известно, что старший из клана Кеннеди – Джозеф Кеннеди, одна из наиболее известных в истории жертв паралича, – прожил парализованный целых восемь лет.
Барбара рассказала Трентонам, что собирается перевезти отца домой на Роял-Оук и нанять медсестру, чтобы та ходила за ним круглые сутки. И тогда им с Бретгом какое-то время придется жить то там, то у него на квартире.
– Кстати, – заметила Барбара, вспомнив об этом в связи с домом на Роял-Оук, – Бретт увлекся выращиванием орхидей.
И она с улыбкой принялась рассказывать Адаму и Эрике, что Бретт взял на себя все заботы об оранжерее ее отца и даже приобрел специальные книги.
– Меня поражает в орхидеях красота линий, их изгибы, – сказал Бретт, цепляя вилкой устрицы, только что поданные на стол. – Вполне возможно, что они наведут конструкторов на мысль о совсем новом поколении автомобилей. Не только в смысле формы, но и названия. А что, если назвать “Орхидеей” модель с двумя дверцами и открывающимся верхом?
– Мы сегодня собрались здесь из-за “Ориона”, – напомнила ему Барбара. – К тому же это название легче произносить.
Барбара ничего не сказала ни Адаму, ни Эрике об одном недавнем происшествии, ибо боялась поставить Бретга в неудобное положение.
Дело в том, что после инфаркта, случившегося с Мэттом Залески, Барбара и Бретт несколько раз ночевали в доме на Роял-Оук. Как-то вечером первым туда приехал Бретт. Барбара застала его перед мольбертом с натянутым холстом и красками. Он рисовал орхидею. Бретт объяснил ей, что моделью служил ему Catasetum saccatum – цветок, которым он и Мэтт восхищались однажды почти год назад, когда старик вспылил на Бретта, после чего Барбара заставила отца извиниться.
– Твой старик и я решили, что орхидея всем своим видом напоминает летящую птицу, – сказал Бретт. – Мне кажется, это единственное, о чем мы смогли договориться.
Бретт лукаво заметил, что, когда рисунок будет готов, Барбара могла бы отнести его к отцу в больницу и поставить там на видное место.
– Старикану в палате просто все опостылело. Ему очень нравились орхидеи, может быть, этот рисунок доставит ему радость.
В этот момент Барбара впервые после обрушившегося на Мэтта несчастья не совладала со своими нервами и разрыдалась. Это была своего рода разрядка, потом ей стало легче. Просто в ней накопилось слишком много эмоций, которые получили выход благодаря скромному знаку внимания со стороны Бретта. Она оценила это внимание еще и потому, что у него много сил отнимали заботы по запуску в производство новой модели – “Фарс-тара”, который вскоре планировалось представить на заседании руководящих сотрудников компании по вопросам генерального планирования производства. Новой моделью Бретту пришлось заниматься и днем, и ночью, она не оставляла ему времени для чего-нибудь еще.
За ужином в Новом Орлеане Адам туманно намекнул на “Фарстар”, из осторожности не назвав, однако, модели.
– Поскорее прошла бы эта неделя, – признался он Барбаре. – Теперь “Орион” – уже в руках специалистов по реализации и сбыту. Нам же продолжать пахать и сеять.
– Еще две недели, и начнется великое чесание языками, – заметил Бретт.
Адам молча кивнул.
Барбара почувствовала, что Адам и Бретт невероятно увлечены “Фарстаром”, и подумала, решится ли Бретт уйти из автомобильной промышленности в конце года. Она знала, что Бретт еще не говорил об этом с Адамом, и не сомневалась, что тот постарается убедить его остаться.
Когда дошла очередь до Барбары, она рассказала, что нового и в ее работе. Съемки документального фильма “Автосити” закончились, и он был хорошо принят критикой. Рекламное агентство Оу-Джи-Эл, сама Барбара и режиссер Вес Гропетти получили сердечные благодарственные письма от президента фирмы-заказчика, и, что, может быть, даже важнее, одна из крупных телекомпаний дала согласие на “благотворительный” показ фильма “Автосити”, причем в самые популярные для телевещания часы. В результате авторитет Барбары в агентстве неизмеримо возрос, и ей с Гропетти поручили делать новый фильм для другого клиента.
Все принялись ее поздравлять, а Бретт так и сиял от гордости.
Вскоре разговор опять зашел об “Орионе” и о роскошном представлении, устроенном для коммерсантов.
– И тем не менее, – сказала Эрика, – я далеко не уверена, что эти празднества надо растягивать на целую неделю.
– Надо, – сказал Адам, – и я сейчас объясню почему. На таком шоу бизнесмены и коммерсанты видят рекламируемый автомобиль в самом выгодном свете – это как бриллиант в оправе Тиффани. С таким впечатлением они возвращаются домой и ждут не дождутся, когда наконец новая модель очутится перед их торгашеской светлостью.
– Причем вся в пыли, – добавил Бретт. – Или грязная, закопченная после перевозки, колеса без колпаков, бамперы в масле, стекла заклеены бумагой. В общем, вид весьма безотрадный.
Адам молча кивнул.
– Совершенно верно. Но закупщики и торговцы уже видели машину, какой она должна быть. Они знают, как она выглядит на стенде, и, полные энтузиазма, приступают к ее реализации.
– Не забывайте и о роли рекламы, – проговорила Барбара вздыхая. – Я знаю немало людей, которые считают безумием весь этот рекламный тарарам. Но нам-то известно, что игра стоит свеч.
– Хотелось бы, чтобы все это работало на “Орион”, потому что вас троих столько связывает с ним, – тихо добавила Эрика. Адам незаметно для других ущипнул ее за руку под столом и, обращаясь к собеседникам, сказал:
– Ну теперь-то все вроде бы должно быть в норме.
Неделю спустя, когда “Орион” появился в демонстрационных салонах всей Северной Америки, предсказания Адама стали сбываться.
“Мы не помним случая, – писал еженедельник “Автомобильные новости”, непререкаемый авторитет в американском автомобилестроении, – чтобы новая модель нашла так быстро путь к потребителю. Уже сейчас на нее поступило такое множество заказов, что ее создатели прыгают от радости, технический персонал работает до изнеможения, а конкуренты – в панике”.
В том же духе высказывались и другие органы печати, Газета “Сан-Франциско кроникл” писала: “Орион” может похвастать максимальным набором давно обещанных нам приспособлений, обеспечивающих безопасность и минимальное загрязнение воздуха. К тому же эта модель отличается весьма “привлекательным внешним видом”. “Чикаго сан-таймс” одобрительно подчеркивала; “Браво! Вот это да!” “Нью-Йорк тайме” комментировала более спокойно: “Не исключено, что “Орион” символизирует конец эры, которая действительно стимулировала технические достижения, но зачастую отдавала предпочтение принципам технического моделирования. Теперь, судя по всему, внешне неброская техника и совершенство формы органично связаны друг с другом”.
