Какое надувательство! - Коу Джонатан (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
Я ничего не ответил. Только гонял по тарелке ломтик индюшатины, макая его в густую маслянистую подливку.
— Ты вообще знаешь, где она сегодня? Чем занимается?
— Дома сидит, наверное.
— Одна?
— Вероятно. — Наконец я сдался. — Послушай, назад возврата быть не может. Вместе нас удерживал только отец. А как только он умер… все кончилось.
— Но вы же все равно с ней встречались после его смерти. Все произошло ведь не поэтому.
Мне не хотелось ей ничего рассказывать — вот что самое странное. И я отчаянно хотел ей все рассказать. Но признание следовало из меня вырвать — клочок за клочком, и процесс этот только начинался. Я не намеревался ему препятствовать, не хотел выглядеть намеренно загадочным. Просто так получалось само собой.
Я сказал:
— Люди могут умирать и не один раз.
Фиона внимательно посмотрела на меня. И сказала:
— Давай-ка пропустим пудинг и пойдем отсюда?
Это была ссора — в каком-то смысле, хотя никто из нас не мог с уверенностью сказать, с чего она началась. Мы ушли из паба молча и по пути к машие обменялись лишь несколькими словами. Мне не хотелось упускать последние полчаса дневного света, и по пути домой я предложил быстро прогуляться по Южным холмам. Мы с Фионой шли рука об руку, безмолвно похоронив наши разногласия, какими бы они ни были, и местность вокруг в солнечный день была бы красивой, но теперь, когда подкрадывались холодные сумерки, выглядела нагой и неприступной. Фиона, судя по всему, очень устала.
В действительности, меня поразило, как она умудрилась продержаться настолько долго, поэтому, когда мы поехали дальше, я вовсе не удивился, что она задремала. Я поглядывал на спокойное лицо Фионы — оно напоминало мне о той близости, даже о той чести, что я испытал, когда прокрался в комнату Джоан и несколько минут смотрел на нее спящую. Однако теперь ощущение было обманчивым: глядя на Фиону, я не чувствовал, что заглядываю в прошлое, совсем наоборот. Ибо с каждым взглядом украдкой (я все-таки старался смотреть и на дорогу) казалось, будто мне даровано мельком увидеть нечто новое и немыслимое — то, в чем я много лет без нужды себе отказывал: будущее.
Мы остановились лишь раз — на заправке, где я купил себе «Смартиз» и батончик «Йорки». Когда я вернулся к машине, Фиона крепко спала.
И все же, каких-то шесть дней спустя…
Неужели это правда?
И все же, каких-то шесть дней спустя…
Наверное, я не смогу об этом.
На следующий день после Дня подарков пришла рождественская посылка с книгами из «Павлин Пресс». Внутри лежала записка от миссис Тонкс — она извинялась, что не отправила книги раньше. Я не смог заставить себя ни посмотреть их, ни даже развернуть. Днем я побывал на квартире Финдлея и взглянул на украденные бумаги. Ничего нового из них я не узнал. Письмо Табиты — очевидное свидетельство того, что она действительно некогда обратилась к издателям с просьбой обеспечить ей мои услуги, хотя я ни сном ни духом не ведал о ее существовании, — не заинтриговало, не озадачило и даже не встревожило меня. Промелькнул легкий интерес — и только. Семейство Уиншоу со всей своей беспощадной, фантастической, жадной до власти жизнью никогда не казалось от меня дальше, чем сейчас. Что же до конверта, в котором якобы лежала разоблачительная фотография Элис, то я даже не открыл его.
Фиона теперь стала для меня всем на свете.
На следующий день ей назначили повторный визит в клинику, и на сей раз я намеревался ее сопровождать. Почему-то ей стало заметно хуже, чем тогда на берегу. А мне казалось, что поездка пойдет ей на пользу. Но кашель вернулся, резче прежнего, и Фиона жаловалась, что ей не хватает воздуха: когда мы вечером поднимались к ней в квартиру, пришлось останавливаться на трех площадках из четырех.
Назначено было на одиннадцать тридцать. Мы целую вечность прождали автобуса и опоздали на несколько минут, но все равно никакой разницы: Фиону вызвали в кабинет далеко после двенадцати. Клиника оказалась викторианским уродством из черного кирпича — я бы решил, что оно больше подходит для наказания рецидивистов, нежели для излечения хворых. Я остался ждать в приемной, стараясь не терять остатков оптимизма в этом непреклонно унылом интерьере: тошнотворный бледно-желтый декор, сломанная кофеварка, уже ограбившая нас на шестьдесят пенсов, придурковатая система отопления (одна гигантская чугунная батарея жарила во всю мочь, остальные не были подключены вообще; время от времени трубы на стене клокотали, фыркали и заметно сотрясались, кроша штукатурку). Вытерпеть все это я смог лишь минут пять и уже совсем было собрался выйти прогуляться, когда вернулась Фиона — раскрасневшаяся и возбужденная.
— Уже отпустили? — спросил я. — Быстро они.
— Они не могут найти мою карточку, — ответила она, направляясь мимо меня к выходу.
Я поспешил за ней.
— Что?
Мы снова оказались на улице. Холодина стояла жуткая.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что они не могут найти мою карточку и историю болезни. Искали сегодня утром и не нашли. Наверное, забрала какая-то секретарша. В сущности, бумаги потерялись где-то в их системе. Они говорят, во всем виноваты праздники.
— Так, а тебе теперь что делать?
— Назначили еще раз на следующую неделю.
Меня захлестнуло праведным раздражением.
— Фиона, они не могут постоянно так помыкать тобой. Ты же болеешь, господи ты боже мой. Нельзя, чтобы у тебя портилось здоровье из-за кучки каких-то идиотов. Мы этого не потерпим.
То была пустая бравада, и мы оба это знали.
— Заткнись, Майкл. — Она с полминуты неистово откашливалась, скрючившись и опираясь на больничную стену, потом выпрямилась. — Пошли. Мы идем домой.
Наступил канун Нового года.
Первоначальный план был снова сходить в «Мандарин». В обед я позвонил им и, немного попрепиравшись, смог заказать столик на двоих, но к вечеру стало ясно, что Фиона не в состоянии никуда идти, поэтому я пообещал приготовить ей ужин сам. На Кингз-роуд была открыта большая континентальная бакалея; я купил рыбы, сыра, пасты и консервированных креветок в надежде соорудить лазанью с морепродуктами. Еще взял вина и свечей. Мне хотелось, чтобы Новый год стал для нас событием. К Фионе я зашел около семи — с трудом дыша, немного бледная, она сидела в постели. Температура поднялась. Есть ей не очень хотелось, но название еды понравилось. Казалось, мысль о таком блюде ее забавляет.
