Подделка - Чен Кирстен (книги txt, fb2) 📗
Мы даже смогли почти без слёз посетить ресторан, который выбрала тётя. Там мы лакомились копчёной уткой и хрустящими креветками с солью и перцем, и я жадно глотала крепкий жасминовый чай, чтобы не уснуть.
Когда нам принесли бесплатный десерт – манговый пудинг – я вынула кредитную карточку, как ковбой вынимает пистолет, и торжественно наставила на официанта. Дядя и тётя так бурно запротестовали, что Анри завопил от радости, но я стояла на своём.
Спустя несколько минут официант вернулся и, наклонившись ко мне, пробормотал мне в ухо, что платёж отклонён. Дядя вновь потянулся за кошельком. Я сунула официанту дебетовую карту и пробубнила, что забыла уведомить банк о поездке.
Ну что за глупости, Ава, сказала тётя, давай мы заплатим. Потом разберёшься с банком. Американцы, они такие, сказал дядя, независимые. Наши дети никогда не предлагают заплатить!
Я и так благодарна, что вы разрешили нам приехать, ответила я. Глупости, сказала тётя, мы же семья.
Официант вновь вернулся, и его печальный вид свидетельствовал о том, что и эта попытка была отклонена. У тебя надёжный банк, сказала тётя, а дядя молча протянул официанту свою карточку. Мне было так стыдно, что когда Анри принялся играть моей палочкой для еды, я почти обрадовалась этой возможности отвлечься. Я вырвала палочку у него из рук, нечаянно ткнув его в щёку и вызвав возмущённый вопль, подпрыгнула, подхватила его на руки и выбежала из ресторана, выкрикивая извинения перед ним и всеми, кто находился в зоне слышимости. Дядя Марк расплатился, и они с тётей вышли вслед за нами.
Дома, усадив Анри за айпад, я позвонила в банк, скорее злая, чем обеспокоенная. Жизнерадостный женский голос с южноазиатским акцентом сообщил мне, что мою проблему постараются решить, если я не против немного подождать. Зазвучала классическая скрипичная музыка.
Миз Десжардинс? – наконец спросила женщина, исковеркав мою фамилию. Ничего, я привыкла.
Вонг, ответила я.
Что, простите?
Нет, ничего. Можете называть меня просто Вонг. Миз Вонг.
Да, простите. Миз Вонг-Десжардинс. Полагаю, мы разобрались с проблемой.
Значит, я могу пользоваться картой? Я посмотрела на Анри, уснувшего в странной позе – будто он что-то вымаливал, стоя на коленях, а потом устал, рухнул лицом вниз и вырубился.
Нет, боюсь, что нет. Ситуация довольно сложная.
И какая же? – вопрос вырвался у меня изо рта, оставив после себя горький вкус тревоги.
Выяснилось, осторожно сказала женщина, что мистер Десжардинс исключил вас из числа пользователей его кредитных карт.
Что это значит?
Это значит, что ваша кредитная карта больше не работает.
Я с силой хлопнула себя по бедру, лишь чудом не разбудив Анри.
Похоже, он также изменил настройки вашей совместной учётной записи, так что все будущие снятия средств теперь должны одобрять вы оба.
Значит, я не могу пользоваться и дебетовой картой?
Нет, если он не одобрит сделку. Когда он это сделал? Почему меня не уведомили? Двадцать третьего января, значит, вчера.
Я метнулась в ванную, закрыла дверь. Вы не понимаете. Я в Гонконге. У меня нет денег.
Я прошу прощения, но поскольку основным владельцем аккаунта является мистер Десжардинс… – её голос оборвался.
Де-жар-ден, отрезала я.
Простите?
Нет-нет, не обращайте внимания. Какие варианты у меня есть? Видите ли, я за границей, и у меня здесь ребёнок. Вы можете дать мне доступ к карте, пока я не свяжусь с мужем?
Тем же монотонным голосом женщина сказала: прошу прощения, но у меня нет таких полномочий.
Мой голос рикошетом отозвался от плиток ванной: Как он мог это сделать, не согласовав со мной?
Простите, но он основной владелец аккаунта…
Ладно, ладно, я поняла. Я закончила разговор и снова и снова набирала номер Оли. Автоответчик был как насмешка, как бесконечно повторявшаяся реклама. Привет! Вы позвонили доктору Оливье Дежардену. Пожалуйста, оставьте мне сообщение, и я свяжусь с вами в ближайшее время!
Наконец я сдалась. Очевидно, мне не угрожала серьёзная опасность. Дядя и тётя готовы были помочь мне всем необходимым – он знал это не хуже меня. Чего он хотел, так это пристыдить меня, заставить признаться родным в моем плачевном положении.
И я не могу сказать, что его виню. В конце концов, он ведь просил меня не уезжать, а я не послушалась, решив просто сбежать от наших проблем, как безрассудный подросток.
Вы, кажется, удивлены, детектив. Вы, наверное, думаете, что его поступок неприемлем, что это выходка какого-то мизогиниста с навязчивой идеей всё контролировать. Такая рефлекторная реакция была бы у многих из нас, феминисток, но я могу заверить вас, что Оли не такой. По правде говоря, я сильно его подвела, когда уволилась с работы и наш доход существенно сократился, а расходы в связи с рождением ребёнка тревожно возросли. Когда Анри было около пары недель от роду, я из-за нехватки сна совершала одну дорогостоящую ошибку за другой: я пропустила пару платежей по кредитной карте и получила кучу штрафов за просрочку; я разбила боковое зеркало своей машины, выезжая из гаража; я забыла выключить кран, нанеся этим ущерба на две тысячи долларов. Тогда Оли решил сам заниматься нашими финансами, организовав отправку наших счетов на его адрес электронной почты. Честно говоря, когда он изменил структуру нашего банковского счета, понизив меня с владельца общего счёта до авторизованного пользователя, я не чувствовала ничего, кроме облегчения. Это немного снижало моё чувство вины за то, что я не работаю. И в тот период, когда моя голова и сердце были заняты только ребёнком, я была более чем счастлива отказаться от обязанностей, связанных с финансами, особенно если Оли тоже испытывал меньший стресс.
Только не смотрите на меня вот так. Вы же уже поняли, что я не застрявшая в прошлом домохозяйка, несущая патриархальный бред. Мама обычно смотрела на меня таким же взглядом, как будто не могла поверить, что так упорно боролась за гендерное равенство, только чтобы увидеть, как её дочь сдаёт позиции. Но её поколение не понимает одного. Равенство – это когда у меня есть выбор, даже если мой выбор не тот, который сделала бы она.
Знаете, за пару дней до свадьбы она загнала меня в угол, чтобы расспросить насчёт наших финансов. Я помню, как это меня поразило. Она более или менее оставила меня в покое, когда я закончила колледж, и вот опять. Я сказала ей, что мы с Оли объединили наши учётные записи, чтобы одной проблемой стало меньше.
Она поджала губы. По-моему, неплохо иметь свои собственные деньги.
Я не смогла сдержать смешок. За кого она нас принимает – за финансово зависимую дурочку и хама-шовиниста? В те времена моя зарплата была втрое больше, чем у него! Но когда я поняла, что она это серьёзно, я собралась с мыслями. Я не знала даже, с чего начать. Я начала с того, что Калифорния – штат, поддерживающий общую собственность. Допустим, я по какой-то причине перестану работать на пару лет, а потом мы с Оли разведёмся, но всё имущество, накопленное за время брака, будет разделено пополам. Во всяком случае, пошутила я, я должна заставить его подписать брачный договор на случай, если мы разведёмся ещё до этого.
Я услышала в собственном тоне дерзкие нотки, и мама тоже их услышала. Её рот вытянулся в угрюмую складку. Она сказала: знаю, знаю, ты получила отличное образование. У тебя прекрасная работа. Я просто к тому, чтобы ты подумала на будущее.
Я не подумала.
Теперь я в отчаянии швырнула свои бесполезные пластиковые карты на коврик для ванной. Во время нашего последнего разговора с Оли, прежде чем я села в самолёт, он сказал мне: ты не можешь иметь всё и сразу. Не можешь швыряться деньгами, как захочешь, а потом есть мне мозг, что я зарабатываю эти деньги.
Я так разозлилась, что не смогла ничего ответить. Наш дом, наши правила – подчёркивали родители, когда я была подростком. Вся эта скрытая юношеская ярость разом вспыхнула во мне, и единственное, что я смогла выдавить из себя, прежде чем положить трубку, так это холодное «как ты можешь».
