Солдаты мира - Леонов Борис Андреевич (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
Валерий Куплевахский
РАЗВЕДЧИКИ
Повесть
© Журнал «Знамя», 1983 г.
1
— Вперед!
Солдаты поднимаются и, стараясь делать большие шаги, бегут к закопченным стенам, изображающим городской квартал. Падают, чертыхаются, но не перестают вести прицельный огонь. Потом занимают траншею, «оставленную дрогнувшим противником». Перебежка, седьмая за утро, заканчивается.
Лейтенант Хайдукевич, которого друзья все еще продолжают называть просто Димой, идет за цепью. Он полон азарта, чувствует понятливость солдат, собственную ловкость и понимает значительность занятий.
С тех пор как он попал в разведку, особенно в последние недели, замещая ротного, угодившего со сломанной ногой в госпиталь, Дима всерьез может говорить только о деле. Его все реже видят по воскресеньям в городе, на танцах в доме офицеров, в компании сверстников-лейтенантов, гоняющих мяч на снегу.
— Разведка — глаза и уши командира, — говорит он приятелям в холостяцком общежитии или в военторговской столовой. — С хорошими данными о противнике можно начинать бой, уже наполовину его выиграв. Противник плакатов с нужными мне данными почему-то не рисует. Сведения приходится добывать. И добывать с большим трудом.
Ему нравится, что лейтенанты одного с ним выпуска, еще остающиеся командирами взводов, уже не перебивают его. А он с каждым днем все увереннее развивает мысли командира полка.
— Главные качества разведчика — честность, ум и исполнительность. Если человек чуть-чуть ленив и слегка нечестен, то обязательно отдохнет где-нибудь во мху, а данных напридумывает и в штаб принесет воз и маленькую тележку. Ну разве это разведчик?
В себе Дима не сомневается: если придется, он в одиночку пророет саперной лопаткой тоннель в горе, посмотрит, что там за горой интересного, и честно доложит в срок.
Сегодня ему нравится все: декабрьское утро, небо, предвещающее парашютные прыжки, снег, треск автоматных очередей, хлопки взрывов. Наконец-то он выбрался из канцелярии, отложил бумажки и теперь может бегать со своими разведчиками по заснеженному полю, посылать их в атаку на траншеи, бросать вместе с ними гранаты.
Нравится ему и танк, присланный на занятия из соседнего танкового полка. Только что разведчики с любопытством разглядывали на башне эмблему, не принадлежащую ни одной армии мира, — белая стрела между белыми распластанными крыльями. «Фантазия начштаба неисчерпаема», — думает Дима.
— Страшного в танке ничего нет, кроме эмблемы, — говорил он десять минут назад, расхаживая перед строем.
Водитель-танкист стоял в сторонке, курил в кулак и опасливо поглядывал, как лейтенант раздает запалы.
— Танк неповоротлив и уязвим. До неприличия. Это коробка, с которой десантнику долго возиться стыдно.
— Держись, тракторист, сейчас мы твою коробочку поуродуем, — смеялись в строю. — Сейчас из твоей коробочки дым пойдет.
— А ты запомни, — говорил Дима новенькому, недавно появившемуся в роте солдату, — ты в безопасности тогда, когда водитель тебя или еще не видит или уже не может увидеть, потому что ты очень близко, в мертвой зоне обзора. Не дай по себе ударить из пулемета и не попади под гусеницу — только и всего.
Теперь солдаты сидят в траншее, тихо переругиваются, выясняя, кто падал чаще, а кто опасно махал во время перебежки автоматом.
Сквозь триплексы механик видит пока только снег и черную колею трассы. Он ведет тяжелую и, как считает, самую красивую машину по маршруту, уже известному, но не знает, в каких местах и что именно сегодня придумают разведчики. От них приходится ждать всего; это не то, что просто утюжить ячейки на занятиях парашютно-десантных батальонов. Большие гранаты вызывают почтение. «Зачем это? — вспоминает он про эмблему. — Вчера нарисовали и ничего не сказали. Не боевыми же они будут бить!» Он слышал, как длинноногий лейтенант, посмеиваясь, объяснял своим, что танк — это гроб с музыкой. «Ну, ну, — думает механик. — Гроб». Выжав педаль газа, он выходит на «улицу» — металлические решетки балконов, провалы окон, почерневшая от частых ударов гранатами кирпичная кладка делают это место очень похожим на истерзанный уличными боями городской квартал. По крайней мере механик представляет себе войну в городе именно такой.
Из траншеи летят противотанковые гранаты — черные бутылки с парашютиками; первую бросают танку под гусеницу, когда до него остается с десяток шагов, пропускают его над собой и посылают еще одну в кормовой отсек.
Настоящий живой танк новенький видит впервые, раньше он только в кино видел, как танки утюжат траншеи. Черное днище на десяток секунд заслоняет небо, но он, закрыв глаза, не видит и этого; противный лязг гусениц, комья мерзлой земли, осыпающиеся сверху, удушливая вонь выхлопа — вот что остается в памяти от танка, в первый раз пропахавшего твой окоп.
— Понятно? — кричит лейтенант.
Новенький смущенно улыбается и сдвигает на затылок шапку.
— На следующем заходе будешь сам бросать. Не растеряешься?
Солдат пожимает плечами, не переставая улыбаться. «Ну и махина, — думает он. — Намотает на гусеницу, как макаронину». Хайдукевич хлопает его по плечу:
— Чепуха!
У новенького мальчишеское розовое лицо, вздернутый нос и светлая челка. Похоже, он еще не бреется. Лейтенант трет пальцами подбородок: сам он начал бриться прошлой зимой.
Жизнь в это утро представляется Диме, как никогда, понятной, привлекательной и разумной — жизнь двадцатидвухлетнего холостяка, кандидата в мастера по боксу, перворазрядника по акробатике, гандболу и парашюту, ста восьмидесяти двух сантиметров роста, восьмидесяти килограммов, десантника, заместителя командира разведроты, временно ею командующего.
Предстоящее для Димы тоже очевидно: его, кажется, всерьез готовят на роту, потому что нынешний ее командир после госпиталя уйдет на десантный батальон. Роту Дима сделает, будьте спокойны! Тигры в беретах, львы в тельняшках, следопыты Дерсу Узала! И подбирать солдат станет лично, как он подобрал, к примеру, на прошлой неделе вот этого новенького. Дима не позволит подсовывать в свою роту простаков.
Он размышляет о будущем: отличная разведрота, парашютно-десантный батальон, академия, потом… Сколько раз давал он себе слово не залетать, но — что делать — не думать вообще человек не может, а у Димы мысли сами поворачиваются в этом направлении. И перед ним все время — пример командира полка: золотая медаль за школу, училище с отличием, разведка, академия с отличием, Красная Звезда, «За боевые заслуги», подполковник в тридцать лет! Не думать не получается.
— Хайдукевич, если твои гвардейцы в один прекрасный день ворвутся в этот кабинет, скрутят меня и принесут тебе что-нибудь с моего стола, я обещаю не только не наказать их и тебя, но поощрить перед строем всего полка. Решительность. Дерзость до неприличия. Ты меня понял.
«Да, — вечером вздыхает Дима, лежа на койке офицерского общежития. — С командиром этот номер у меня не пройдет, его моим не поломать, он сам поломает, кого хочешь».
— Что ты делаешь, бабушка твоя нехорошая! — кричит Дима. — С перепугу оторвал кольцо! Граната не взорвалась!
«Выгонят из разведки», — думает новенький.
— Я рванул, бросил, а она…
— Кто она?
— Она, — новенький рассматривает оставшееся на пальце кольцо.
— Ты пропустил танк! Теперь он давит твоих товарищей, которые на тебя надеялись.
— Да?
— Да! — зло кричит Дима. — Да!
Неожиданно для Димы солдат выскакивает из траншеи, прямо выбрасывает себя на снег, на ходу возится с чекой, метров тридцать, как спринтер, бежит за танком и уже вместе со взрывом падает лицом в перепаханную гусеницами землю.
— Видели? — кричит своим Хайдукевич. — Есть у паренька кое-что под беретом!
