Неизвестные солдаты кн.3, 4 - Успенский Владимир Дмитриевич (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
Правая рука Карасева была оторвана до локтя, култышка наспех обмотана бинтами, почерневшими от крови и грязи. Грудь перевязана крест-накрест, Лешка говорил тихо, с каким-то странным присвистом.
– Куда же я без руки, а, Иван? Ни на танк, ни на трактор…
– Э, брат, была бы голова на плечах! Ты пока подлечись, здоровьишко возобнови. А домой вернемся, мы тебя в сельсовет председателем двинем. Ты парень партейный!
– Нет, – слабо качнул головой Карасев! – Закурить дай мне.
– Что «нет»? – переспросил Булгаков.
– В сельсовете бумаги писать надо…
– А секретарь для чего? Возьмешь себе грамотную девку, она любую бумагу составит. Тебе только подпись наложить да печатку пристукнуть! – ответил Иван, вкладывая в рот земляка раскуренную сигарету.
Возвращаясь от командующего армией, Прохор Севастьянович с трудом пробился на «виллисе» через пригороды и окраины Берлина. Все дороги, все улицы и переулки были заполнены тыловыми подразделениями, везде стояли повозки и автомашины, размещались санбаты, склады, обменные пункты, ремонтные мастерские и прочие многочисленные службы двух фронтов. Вся эта махина была приспособлена для того, чтобы обеспечивать войска, действующие в полосе шириной этак 500—600 километров. А теперь войска клином сошлись к одной географической точке – германской столице – и охватили ее железным кольцом.
На передовую шло пополнение, двигались танки и артиллерия крупных калибров. Командование вводило в бой резервы, чтобы скорей сломить сопротивление немцев и прекратить кровопролитие. В штабе армии Порошина еще раз предупредили: боеприпасов не жалеть, двигать вперед артиллерию и броню, свести до минимума потери в личном составе.
Об этом ему можно было и не говорить. Он вообще считал, что с окруженным Берлином можно теперь не торопиться. Война выиграна. Пусть агония столицы затянется хоть на десять суток, лишь бы не гибли наши солдаты.
В корпусе Порошина было сделано многое, чтобы на этот раз одержать победу самой малой кровью. Созданы штурмовые группы под руководством опытных командиров, эти группы усилены орудиями разных калибров, танками, самоходками. Каждый полк имеет прямую связь с поддерживающей авиацией. Бойцы снабжены запасом патронов, гранат, толовых шашек. Прохор Севастьянович сказал командирам дивизий: «Не спешите. Если дом стреляет – разбейте его. Потеряем танки и пушки – не беда. Их можно отремонтировать или переплавить на тракторы. А погибшие люди будут на вашей совести».
И все-таки ему казалось, что он не использовал все возможности. Сделано то, что и принято обычно при уличных боях в большом городе. Но ведь здесь, в Берлине, есть свои особенности. Их трудно обнаружить сразу, они будут понятны потом, со временем, но тогда будет поздно извлекать из них практические выводы. В том-то и талант полководца, чтобы чувствовать малейшие оттенки сложившейся обстановки, влиять на ход событий…
Чем ближе к центру города, тем труднее становилось передвигаться. Многие дома лежали в руинах, засыпав проезжую часть улицы. Из окон уцелевших домов свешивались белые простыни, скатерти, полотенца, заменявшие флаги. Вернее, не белые, а серые от слоя пыли, густо висевшей в воздухе. Изредка раздавались выстрелы.
Сюда не нахлынули еще тыловые подразделения, здесь размещались огневые позиции батарей, санитарные роты. Неторопливо двигались саперы с миноискателями, дымили походные кухни. Попадались бойцы, в одиночку направлявшиеся к передовой. Порошин знал, что в госпиталях началось повальное бегство: те, кто мог передвигаться, уходили в боевые подразделения. Каждому хотелось поглядеть, как гибнет фашистское логово, а если повезет, то поймать Гитлера или хотя бы Геринга или Геббельса.
Участились случаи бегства из тыловых частей. Какой-нибудь сержант, всю войну ведавший выдачей обмундирования на складе, вдруг исчезал, оставив записку о том, что пошел добивать фашистов…
Командный пункт корпуса разместился в небольшом парке, во флигеле под старыми липами. Черные телефонные провода выбегали из окон и скрывались среди ветвей. В просторных комнатах флигеля – полированные столы с гнутыми ножками, множество диванов, пуфов, кушеток. Офицеры смеялись: не иначе хозяин флигеля был владельцем мебельного магазина. Сейчас на этих бархатных и атласных кушетках спали бойцы, некоторые даже не сняв сапог. Усталость свалила тут разведчиков и связных, у людей сил не хватило, чтобы разуться. Уже третьи сутки корпус вел непрерывный бой, сначала в пригороде, потом в самом городе, прогрызая вражескую оборону, отвоевывая дом за домом, улицу за улицей. Люди пользовались малейшей передышкой, чтобы поспать хоть часок.
«Но такими передышками пользуется и враг, – подумал Прохор Севастьянович. – Во время затишья немцы производят перегруппировки, успевают поесть, вздремнуть… Ну и что? Что из этого следует?.. – Порошин прищурился, почти закрыл глаза, стараясь понять еще призрачную, ускользавшую мысль. – Немцы должны валиться с ног от усталости. Сил человека хватит на два-три дня. Потом он выдыхается!»
Порошин засмеялся и вызвал к телефону командира правофланговой дивизии.
– Аркадий Порфирьевич, у тебя полки как построены?
– Два полка в линию, ведут штурм. А третий сзади, подчищает недоделанное. Он же является моим резервом.
– А знаешь, Аркадий Порфирьевич, я тебе подкрепление могу дать. Очень надежное подкрепление.
–Артиллерийское?
– Нет, сугубо организационное. Выстраивай дивизию в три эшелона. Пусть один в поле ведет активные действия, второй прочесывает подвалы, подчищает, как ты говоришь, и приводит себя в порядок. А третий полк в это время отдыхает. Часов через восемь-десять, по обстановке, третий полк пройдет через боевые порядки первого и продолжит бой. Первый остается на своем месте, приводит себя в порядок, а второй в это время отдыхает в тылу. Еще через восемь часов второй полк пройдет перекатом через боевые порядки и сменит уставшие подразделения. И так раз за разом.
В трубке потрескивало, командир дивизии не торопился с ответом, думал, прикидывал.
– Понял! – весело сказал он после паузы. – Понял, товарищ генерал! Мы несколько ослабим давление на противника, но зато оно станет непрерывным. Наши бойцы сохранят силы, а немцы выдохнутся. Через сутки они будут засыпать стоя.
– Верно, Аркадий Порфирьевич. Идея такова: не дать противнику ни секунды отдыха. Вымотаем фашистов физически, чтобы у них глаза туманились и руки тряслись. А наши люди пусть работают восемь часов в сутки, как положено по советским законам, – улыбнулся в трубку Порошин.
– Спасибо за совет, товарищ генерал!
– Не за что, Аркадий Порфирьевич. Успехов тебе желаю! – Порошин помолчал и добавил весело: – Чувствуешь, какая жизнь наступила?! В три смены работать можем!
В поле, в лесу, на болоте, в поселках и деревнях – всюду Иван был в своей стихии. Везде можно по солнцу или по деревьям определить, в какой стороне восток и запад, везде можно оглядеться, разыскать противника – дело привычное. А вот в большом городе Берлине Иван на первых порах чувствовал себя не в своей тарелке. Заехал он с кухней в глубокие каменные ущелья, со дна которых виден лишь задымленный кусочек неба. Ни деревца вокруг, ни травы, только кирпичи, да серый асфальт, да чадящие развалины. После такой разрухи местный житель и тот, наверно, заблудится в узких переулках среди рухнувших стен. А Иван на сто метров опасался отходить от своей кухни. Свернешь за угол – и никакого ориентира. Даже название улицы негде узнать.
Тут не угадаешь, откуда грозит опасность. Еще утром разместились во дворе и в уцелевшем этаже дома санитарная рота, ремонтная летучка и походные кухни. А вечером из какой-то трубы вылез немец и вдребезги разнес «фаустом» повозку с боеприпасами, въезжавшую во двор.
В сумерках кто-то полоснул из развалин автоматной очередью. Иван вместе с другими бойцами полез по кучам битого кирпича ловить автоматчика, попал в какой-то коридор: с одной стороны стена и двери, а с другой – пустота, словно пропасть. Чудом сохранилась только широкая лестница, зигзагами спускавшаяся к земле.
