Неизвестные солдаты кн.3, 4 - Успенский Владимир Дмитриевич (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
Начальник оперативного отдела предложил выдвинуть на направление главного удара самоходные артиллерийские установки, находившиеся в резерве. Прохор Севастьянович, слушая его доводы, поглядывал в окно и вдруг увидел Дьяконскую. Она появилась под аркой ворот на противоположной стороне большого мощеного двора. Адъютант Порошина нес ее вещевой мешок. Шла она быстро, на ходу поправляя волосы.
Прохор Севастьянович заторопился.
– Хорошо, – сказал он начальнику оперативного отдела. – Я согласен. Зайдите ко мне через два часа, решим окончательно.
Он пошел к двери обычной своей неторопливой походкой и только на лестнице не сдержался, побежал вниз.
Его поразило лицо Ольги: безучастное, бледное, словно маска, вылепленная из гипса. На гимнастерке темными пятнами запеклась кровь.
– Вы ранены?! – испуганно воскликнул Прохор Севастьянович.
– Нет, – ответила она и чуть заметно качнулась к нему, будто ища опоры.
Прохор Севастьянович обнял Ольгу за плечи и, глядя в ее глаза, сказал громко:
– Теперь я не отпущу вас от себя! Ни на один день!
Ольга устало и благодарно улыбнулась ему.
В танковом батальоне, где четвертый год кашеварил ефрейтор Булгаков, люди забыли, что такое сухой паек.
С минувшей осени, от самой реки Вислы, танкисты у него только шесть раз не получали приварка, а в других батальонах ребята по целым неделям сидели на подножном корму. Теперь уж и не упомнишь, когда и где приходилось Ивану заботиться о соседях, оставшихся без своих кормильцев. Это тоже стало делом обычным. И лишь возле Берлина, в самый, можно сказать, исторический момент, Булгаков чуть было не осрамился.
Танкисты махнули вперед такими темпами, что Иван со своим мерином Шибко Грамотным едва успевал за ними. Двадцать и даже тридцать верст в сутки – конец не так уж велик. Но танки уходили на запад рывком. Ивану выпадало каждый день догонять их. А попробуй догони, если танков везде уйма, все дороги исковыряны гусеницами и спросить не у кого. Шпрехать по-дойчески Иван не научился. Правда, Шибко Грамотный вроде бы понимал немецкую речь, прядал ушами и, как и раньше, норовил переть туда, куда хотел, но Булгаков в таком важном деле трофейному мерину не доверял.
Только успеет Иван догнать свой батальон и развести огонь в топке, как ребята снимаются с места, и опять начинается гонка. В конце концов Булгаков, хоть и с болью сердечной, отвел все же мерина к знакомым обозникам, а сам прицепился к бригадному грузовику с запасными частями. Такой машине никак нельзя было отстать от батальонов, а Ивану только это и требовалось. К тому же он сообразил привлекать для подсобных работ гражданское население. Фрау и киндеры чистили ему картошку и охотно выполняли всякую другую работу, получая взамен солдатскую норму борща или добротной гречневой каши.
Иван приглядывался к своим помощникам, заходил в дома, осматривал крестьянские наделы, сравнивал нашу и немецкую жизнь. Фрау и киндеры в большинстве своем были тощими, насчет жратвы у них получалось не больно густо. Землю немцы возделывали заботливо, но уж очень малы участки: после наших просторов и плюнуть негде. Сядешь под кустик, ан – уже к своему соседу попал.
Но зато чистота и аккуратность у них была отменная. Крестьянский дом – как у барина. Взглянуть приятно, а ноги сами о половик вытираются, прежде чем шагнуть через порог.
Ребята хвалили одежду: и легкая она у немцев, и удобная, и красивая. Но Иван с ребятами не соглашался. Верно, с виду одежда у них привлекательная, но материала настоящего нет. Повсюду какие-то эрзацы.
Чем ближе подходила танковая бригады к немецкой столице, тем яростней сопротивлялась отступавшая перед ней немецкая пехота. Фашисты засядут в подвалах, в домах за толстыми стенами – вот и попробуй их вышибить! Потери в бригаде не только не уменьшились, а даже увеличились.
В разбитых немецких городах гибло много всякого добра. Заходи в пустые, брошенные хозяевами квартиры и магазины, бери что захочешь. Иван взял двое ручных часов: себе и Алене. Сперва мучила совесть: вот, мол, незаработанное ношу. Однако сумел успокоить себя. Немцы-то, почитай, четыре года нашу страну грабили, и кормились, и одевались за наш счет, и всякие ценности вывозили. Они организованно грабили. А солдат много ли унесет в вещевом мешке, куда нужно поместить и бельишко, и письма из дома, и запас патронов, и мыло, и помазок с бритвой…
Во второй половине дня Булгаков разыскал своих танкистов в чистой сосновой роще, где деревья стояли строгими рядами и не было ни траншей, ни завалов, ни трупов – всего того, что попадалось везде на каждом шагу. Лешка Карасев, возившийся возле нового тяжелого танка ИС, помахал грязной ветошью.
– Здорово, земляк! Ставь здесь свою кухню и можешь устраиваться всерьез. Объявлен отдых до завтрашнего утра.
– Ого! – удивился Иван. – С чего бы это? Вроде еще не выдохлись наши?!
– А ты на опушку сходи, – посоветовал старший лейтенант. – Да без дураков, не разыгрываю! – добавил он, заметив, что Булгаков колеблется.
Иван подбросил в топку сухих полешек, прикрыл дверцу и пошел к краю леса. Там, среди кустарника, толпилось много бойцов, танкистов и пехотинцев, стояли легковые машины. Солдаты карабкались по стволам высоких сосен, молодые добирались до верхних ветвей. К одному из стволов саперы прибивали планки на манер лестницы, а внизу нетерпеливо прохаживался полковник с биноклем, при папахе, но без шинели, а только в кителе.
Иван сразу догадался, в чем дело, но решил все-таки проверить себя, спросил горбоносого немолодого бойца:
– Чего это на деревья-то лезут?
– Ха! Ты Берлин видел? – обнажил тот в усмешке крупные желтоватые зубы. – Нет? Тогда полезай, посмотри!
Иван скинул сапоги и вспомнил молодость, словно кошка, вскарабкался по шершавому стволу. Сел на развилке, ухватившись липкими от смолы руками за толстый сук. Сразу за кустами увидел широкую бетонированную дорогу, тянувшуюся и вправо, и влево и малость закруглявшуюся, как дуга. Чуть поодаль, за дорогой и за кустами, высились однообразные кирпичные дома, торчали заводские трубы, а дальше ничего нельзя было разобрать, потому что в воздухе висела серая хмарь от многочисленных пожаров. Струи дыма поднимались вверх во многих местах, постепенно ширясь и сливаясь в мрачную тучу, сквозь которую едва проглядывало заходящее солнце.
У Ивана так радостно стало на душе, что не смог он в эту минуту смолчать и крикнул бойцам, угнездившимся на соседних деревьях:
– Эй, братья-славяне, дошли, значит!
– Дошли! – восторженно выдохнул усатый боец, сидевший слева. – Я, друг, от самой Оки сюда!
– А город-то, оказывается, обыкновенный, – презрительно произнес кто-то, скрытый от Ивана густой хвоей. – Как Свердловск наш, ничуть не лучше.
– Ну, это ты не скажи, – отозвался снизу солидный бас. – Берлин – город красивый и старый. Мы сейчас только кольцевую дорогу видим да самые окраины.
– А ты что, бывал здесь?
– Нет, политрук вчера рассказывал.
– Мало ли, что красивый и старый, – раздался опять голос из-за хвои. – А ты мне Свердловск не хай!
– Да я не хаю, чудило, – добродушно возразил бас. – Я тебе насчет истины проясняю!
То ли от терпкого запаха смолы, то ли от дыма, тянувшего с города, а может, от этого добротного неторопливого разговора на виду у вражьей столицы защекотало вдруг у Ивана в носу.
– Ох, братцы, – проникновенно сказал он. – Сроду я митингов не люблю, а сейчас в охотку пошел бы возле теплых слов отогреться.
– Рано митинговать-то, – ответил усатый. – Еще не вся кровушка вылились!
– Эгей, дядя! – вмешался чей-то новый молодой голос. – А тут тебе чем не митинг! Махни речугу, мы послушаем!
На деревьях завязалась веселая перепалка, а Булгаков осторожно, чтобы не порвать шаровары, начал спускаться вниз. Пора было посмотреть котел. Засидишься здесь и как раз оставишь ребят без варева.
После ужина, вымыв котел, Иван отправился к Лешке Карасеву, потолковать с земляком, узнать, что слышно насчет завтрашнего маршрута движения. Залез на броню могучего ИСа с закругленной плоской башней, уважительно погладил длинный и толстый ствол, а потом без спешки повел беседу. Сперва поговорили они о новом вражеском оружии фаустпатроне. До чего хитер немец: придумал железную трубу с набалдашником. И носить легко, и наделать их можно сколько хочешь. А действует против танка сильней, чем артиллерийский снаряд. Если, конечно, с близкого расстояния.
