Люди в погонах - Рыбин Анатолий Гаврилович (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Офицер стоял у двери и нажимал пуговку звонка. Наташа уже набрала воздуху, чтобы крикнуть «Сережа», но вдруг застыла на месте, прижав к сердцу ладонь в синей варежке:
— Ой, как вы меня напугали!
Перед ней был Соболь, немного постаревший, но по-прежнему живой и щеголеватый. О том, что служит он вместе с мужем, она знала из писем. И все же растерялась.
— Вы оттуда... от него?
— Да, представьте, Наталья Мироновна, от него со специальным поручением. Здравствуйте! — Он протянул руку.
— Здравствуйте, — смущенно ответила Наташа.
На пороге появилась Анастасия Харитоновна.
Наташа сбивчиво объяснила:
— Мама, это Сережин товарищ. В одном полку с ним, понимаешь?
— Совершенно точно, — подтвердил Соболь. — Вместе в академии учились. И теперь, как говорится, из одного котелка едим кашу.
Анастасия Харитоновна засуетилась:
— Пожалуйста, пожалуйста. — Впустив гостя в квартиру, спросила: — Сам-то он что думает? Может, приедет скоро?
— Пока нет. Жену приглашает. Вот послание передать просил. — Соболь достал из кармана конверт.
Наташа подхватила его и умчалась в спальню. Там у столика при свете ночника стала читать. В кроватках зашевелились дети. Володя опросил:
— Письмо папино?
Наташа кивнула головой:
— Папино, сынок, папино. Спи.
Письмо было коротким. Кончалось оно словами:
«Приезжай хоть на несколько дней. Все увидишь сама. Если будет трудно с отпуском, поможет Михаил. Будь решительнее».
Выходя из спальни, Наташа спросила:
— Как все же там, в Приуралье?
Соболь хитровато ухмыльнулся:
— Обыкновенно. Звезды светят, но не греют. Сергей находит, что весело.
— А вы?
— Я все-таки постараюсь перебраться в Москву. Прощусь с провинцией не плача.
— Умный человек, — вздохнула Анастасия Харитоновна и ушла на кухню.
Наташа шепнула Соболю:
— Не надо так о провинции.
— Все ясно, — заговорщически подмигнул он. — Молчу, молчу.
Наташа стала расспрашивать о муже:
— Ну что, похудел он там? На здоровье не жалуется?
Анастасия Харитоновна принесла чайник, стала накрывать на стол. Соболь запротестовал:
— Зачем такое беспокойство? Совершенно не требуется. — Он повернулся к Наташе: — Пойдемте в ресторан. Там люди, музыка. А?
— Что вы, — удивилась Наташа. — Никакого ресторана. Сейчас будем пить чай и цимлянское.
За столом Анастасия Харитоновна пыталась склонить гостя к разговору о провинции. Но он довольно ловко уклонялся от ее вопросов. Только изредка бросал невинные фразы: «Оно ведь кто как смотрит» или «В жизни бывает всякое».
Соболь пил вино не торопясь, маленькими глотками, причмокивая. Поднимая бокал, громко произносил:
— За ваши успехи, Наталья Мироновна. Желаю уговорить профессора.
Около двенадцати Наташа вышла проводить гостя на лестницу. Он взял ее за руку:
— Слушайте, строгая женщина, давайте хоть в театр вместе сходим?
Она задумалась:
— Вы понимаете, Михаил, никакого настроения.
— А вот встряхнетесь, и настроение поправится.
— Нет, извините.
— Тогда вот что. Решайте быстрей с отпуском и дайте знать. Живу в гостинице. Адрес — пожалуйста. — Соболь достал из кармана блокнот, вырвал приготовленный заранее листок. — А если потребуется мой разговор с профессором, звоните немедленно. Учтите, выехать мы должны в следующее воскресенье.
Когда Наташа вернулась, Анастасия Харитоновна сидела на диване и плакала, вытирая лицо полотенцем. Острые плечи ее ссутулились, на худой шее вздулась толстая жила. Наташа испугалась, ничего не говоря, села рядом с матерью, обняла ее и молча прижалась к плечу.
Следующий день был у Наташи беспокойным. Ее волновало ее только то, что профессор мог отказать в просьбе. Она не знала, как разговаривать с ним. Чем обосновать свою просьбу?
До обеденного перерыва Федотов был занят в операционной. Потом его куда-то срочно вызвали. Вернулся он усталый перед самым концом рабочего дня.
Переступив порог его кабинета, Наташа растеряла все мысли, виновато сказала:
— Извините, Юрий Максимович, я потом.
— Стойте, стойте, — вскинул голову профессор. — Как же это, зашли и вдруг назад? Извольте докладывать.
Он поправил пенсне, вышел из-за стола, вопросительно прищурился:
— Что случилось, признавайтесь?
— Ни... ничего, — сбивчиво заговорила Наташа. — Это совсем не срочно. Это мое личное. Если можно, я в другой раз...
— Нет, нет, извольте сейчас.
Наташа стала объяснять. Получалось тяжело и нескладно. Профессор вздохнул, наклонил голову. Потом вдруг оживился, спросил резко:
— Отпуск изволите просить?
У Наташи заныло в груди: «Я так и знала, я чувствовала».
Федотов медленно прошел по кабинету, поглаживая редкие седые волосы.
— Ну и задачку вы мне задали. Что же с вами делать?
— Простите, Юрий Максимович, если трудно...
— А вы как думаете?... Профессор Федотов маг, да? Ничего подобного. Ну ладно, извольте, на семь дней отпустим.
— Спасибо, Юрий Максимович. Вы, пожалуйста, на меня...
— Все, все, — строго сказал Федотов, подняв руку с желтыми пальцами. — Никаких извинений. И вообще извольте не нервничать. Пора привыкнуть решать вопросы хладнокровно. Вы врач и при том уже с опытом.
После восьми вечера Наташа отправилась в гостиницу к Соболю, предусмотрительно пригласив с собой Дину. Дина очень обрадовалась, узнав, что знакомство предстоят с холостяком, который должен скоро переехать в Москву. Всю дорогу расспрашивала, какой он собой и почему до сих пор не женился. В пылу откровенности призналась:
— Пойми, Ната, всю жизнь неравнодушна к офицерам. Потому и в военный журнал работать перешла. Но счастья все равно нет.
Наташа смотрела на курносое, покрасневшее от волнения лицо спутницы и думала: «Вот и познакомишься. В жизни всякое бывает».
Соболь встретил женщин весело. Узнав, что вопрос с отпуском решен положительно, схватил Наташу за руку и стал поздравлять с успехом. Наташа сконфузилась:
— Вы так говорите, Михаил, будто я установила спортивный рекорд или сделала какое-то научное открытие.
— Прошу прощения — сказал Соболь. — Вношу поправку. Рад за удачу. Опять не то? Ладно, просто пусть дорога будет счастливой!
Он торжественно вытянулся и победно поднял руку. Казалось, что событие, о котором шла речь, больше радовало Соболя, чем Наташу.
Из гостиницы пошли в ресторан, где играл джаз и между столиков кружились пары. Наташа запротестовала:
— Скажите, пожалуйста, чего мы здесь не видели? Сплошная грусть.
— Ну, знаете ли!... — воскликнул Соболь, сморщив лоб. — В ресторане и вдруг... Нет, я вас не узнаю, Наталья Мироновна. Вы невероятно оторвались от жизни.
— А я и раньше не ходила по ресторанам.
Молчавшая до сих пор Дина шепнула ей в самое ухо:
— Послушай, Ната, ради меня ты можешь?
У Дины были такие умоляющие глаза, что Наташа не могла не согласиться.
Едва успели сесть за круглый стол, Соболь крикнул официантке:
— Бутылку российского и яблок!
После очередного тоста он протянул руку Наташе, приглашая ее на вальс. Она закачала головой:
— Нет, нет, Михаил, перед такой мастерицей танца, как Дина, мои таланты ничего не стоят.
Соболь медленно вышел из-за стола, нехотя кивнул партнерше. А когда вернулся, написал Наташе записку:
«Не ставьте меня больше в неудобное положение. Танцевать хочу только с вами».
Она ответила строго:
— Нет.
Дина поняла Соболя, стала нервничать. На фокстрот ее пригласил какой-то длинный пожилой грузин. После танца она погрустнела и перестала разговаривать. Наташа чувствовала себя виноватой. «Как нехорошо получилось. Думала сделать человеку удовольствие, а тут...»
Домой возвращались втроем. Было тепло, моросил дождь. У самой двери Наташа попыталась оставить Соболя с Диной. Снова ничего не вышло. Когда он ушел, Дина заплакала:
