Во имя отца и сына - Шевцов Иван Михайлович (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
- Ты не меня ждешь? - все так же насмешливо спросил Саша. Роман сразу догадался:
- Объявление ты дал?
- Должен признаться - да. Вынужден был. Обстоятельства…
- Удивляюсь, как это у тебя хватило ума?
- Безвыходное положение. В таких случаях говорят: голь на выдумки хитра.
- Так вот что, голь, иди к Юле и проси прощения.
- Но мне сначала надо поговорить с тобой… Важное дело.
- Сначала попросишь прощения, - очень решительно сказал Роман. - Это и есть самое важное дело.
Саша понял, что друг свирепеет не на шутку. И со словом:
- Понимаю, - смущенно побрел к воротам.
Увидев Климова, Юля не рассердилась, а почему-то даже обрадовалась И сразу спросила:
- Так это ты? Твои проделки? - Он виновато кивнул. - Ох… Отлегло от сердца.
- Я должен принести тебе мои извинения. Могу перед всем народом, публично. Но ты мне очень нужна. Ты и Роман. Я хочу с вами посоветоваться.
Разумеется, ему была не столько нужна она, сколько Роман. Но раз уж так получилось, рассказал обоим о предложении Глебова. Вопреки его ожиданию ни Роман, ни Юля не выразили восторга или хотя бы радости. Юля сказала озабоченно:
- Дело серьезное.
Роман съязвил: .
- Судя по сегодняшнему твоему легкомысленному поступку, ты еще не дорос до такой ответственной должности. Не дозрел. Мальчишка.
- Ну будет тебе: Юля меня простила. Я понимаю, что дело серьезное и потому сразу помчался разыскивать вас. Завтра я должен дать ответ: да или нет.
- А сам ты как считаешь? - уже серьезно спросил Роман.
Саша ответил не сразу, он думал. Думать заставили сдержанность Романа и Юли. Значит, сам он чего-то недопонимал, возможно, переоценивал свои способности и несколько легкомысленно отнесся к предложению. Ну что же, может, и в самом деле ответить "нет"? А Роман уже говорит своим спокойным вдумчивым тоном:
- Спортивную работу надо будет по-настоящему наладить. Кружки, выставки, интересные вечера, читательские конференции… Теперь ты Веронике можешь назначать свидание в приказном порядке.
- Это уже будет считаться использованием служебного положения в корыстных целях, - вставила Юля.
- Хватит вам шутить, я ведь серьезно. Я понимаю, что без вашей помощи, я имею в виду комитет, и без помощи Емельяна Прокоповича мне не потянуть.
- Потянешь, - уже твердо сказал Роман. - Потянешь, Сашок, с нашей помощью.
Юна Маринина во время большой перемены спросила Ладу:
- Вам телефон не поставили?
- Нет. А вам?
- Нам подключили, - с чувством превосходства ответила Юна и, перейдя на шепот, сообщила: - Тебя хочет видеть Дин.
- Димка? - оживилась Лада.
Диму Братишку Лада не видела со времен встречи на турбазе, часто думала о нем. Он был первый мальчик, который сказал: "Ты мне нравишься" - и пытался ее поцеловать.
- Позвони ему, - намекнула Юна.
- Что? Никогда! - с притворной строгостью отрезала Лада. - Пусть он…
- Дурочка. Он бы тебе уже раз сто позвонил. А куда? На деревню дедушке? Хочешь, я позвоню, поговорю с ним, а ты будешь слушать.
Это было в субботу. После уроков из автомата Юна звонила Диме Братишке. Лада стояла в телефонной будке, розовая от волнения.
- Хэлло, Дин! Это ты? Я тебя сразу узнала. Как поживаешь? Мы? Я? Экзамены начинаются. Лада? Рядом со мной. Передать трубку? С удовольствием.
И Лада услышала его голос.
- Здравствуй, золотая, - развязно сказал он.
- Здравствуй, - ответила она сдержанно и с досадой подумала: хоть бы Юна вышла из будки.
- Я хочу тебя видеть. Я по тебе соскучился. Ты завтра что делаешь?
- К экзаменам готовлюсь.
- В воскресенье и выходной не грех бы сделать. Или давай так: часов до двенадцати ты занимаешься, а в час мы встречаемся с тобой. Устраивает?
- Хорошо, - ответила Лада не очень решительно.
- Только точно, - предупредил Дима. Не дав ей опомниться, назначил: - Значит, ровно в час у памятника Юрию Долгорукому. Напротив Моссовета.
Лада о многом могла бы спросить Братишку: почему именно в час, а не в два, почему у Долгорукого, а не у Маяковского. И вообще, почему он ей диктует? Но, во-первых, такие вопросы неудобно было задавать при Юне, и, во-вторых, ей очень хотелось встретиться с Димой.
С утра она села за учебник истории. Но ничего не шло в голову: события казались скучными и совсем ненужными. Куда интересней казалось то, что ждало Ладу после двенадцати часов. Все ее внимание было приковано к будильнику, стоявшему на серванте. Брат сидел в этой же комнате и занимался сопроматом.
- Коля, наши часы правильные? Сколько на твоих?
Будильник точно совпадал с Колиными часами. В двенадцать Лада сказала матери, что едет к подруге проконсультироваться по неясным вопросам, собралась уходить.
- Ты что так вырядилась? - насторожилась мать. Лада была одета в свое лучшее платье, на ногах новые, купленные к Первомаю туфли.
- Сегодня воскресенье, - схитрила Лада, пытаясь скрыть смущение.
- Смотри, - предупредила мать.
К часу Лада была на Советской площади, над которой распростерлась бронзовая рука основателя Москвы.
На князя Долгорукого какие-то иностранцы наводили объективы кинокамер и фотоаппаратов. День был пасмурный, над городом громоздились синие тучи, угрожая неуместным в воскресенье дождем.
Дима появился внезапно, вынырнув из толпы и с той стороны, откуда она меньше всего ожидала. Он был весь васильковый: яркие васильковые брюки и чуть посветлее шерстяная рубашка. Броские - синее с красным - носки. С тихой беспечной улыбкой на бледном лице Дима спросил:
- Не опоздал?
- У меня нет часов, - ответила Лада, преодолевая волнение.
- Вот какая ситуация, - Дима взял ее за локоть, увлекая за собой. - Я думал, мы где-нибудь погуляем. Но сейчас пойдет дождь. Зайдем ко мне, здесь рядом, и там решим.
- К тебе? Не-ет, - наотрез отказалась Лада.
- Дома никого нет: предки на даче, раньше утра не вернутся, - пояснил Дима "ситуацию", которую он заранее продумал до мелочей.
- Тем более, - решительно подтвердила Лада свой отказ. - Это неприлично.
- Какая чепуха! - Дима расхохотался. - Что с тобой, Ладочка, ты ли это, моя золотая? Не узнаю… Во-первых, я не выключил газ. Во-вторых, я тебе покажу такие магнитофонные записи - обалдеешь. Шик-модерн… В-третьих, я покажу тебе такие кинокадры, которых ты никогда нигде не увидишь. Сам снимал на пляжах Черного моря и в других местах. Хол был моим ассистентом. Понимаешь, ассистент оператора. В-четвертых, я подарю тебе последний сногсшибательный номер "Юности". Или ты выписываешь?
- Нет, папа и брат не любят этот журнал.
- Какие ретрограды! - воскликнул Дима и с преувеличенным сочувствием добавил: - Боже мой, представляю, как тебе с ними трудно.
- А что такое ретроград? - подумав, спросила Лада.
- Ну, в общем, те еще… остатки.
Теперь для нее это уже был прежний Дима, не тот, которого она увидела на турбазе, а другой, хороший мальчик. И хотя она знала, что идти к нему на квартиру неприлично, но соблазн был слишком велик: сногсшибательные магнитофонные записи, не считая свежего номера "Юности". После настойчивых уговоров она сдалась, решив, что зайдет совсем ненадолго.
Обстановка генеральской квартиры Ладу поразила: дверь зеркального стекла из просторной прихожей вела в гостиную, в которой виднелась фарфоровая люстра работы немецких мастеров, удобная мягкая мебель, ореховое пианино, до блеска натертый паркет - такого еще не приходилось видеть Ладе. У Димы отдельная комната, светлая, правда, не отличающаяся особым порядком. Два стола: письменный и журнальный, диван. У журнального столика - два кресла, заваленных кинолентами. На одном столе - кинопроектор, на другом -магнитофон, какие-то иностранные иллюстрированные журналы в пестрых обложках, с которых скалили зубы смазливенькие кинозвезды.
Дима делал все, что обещал. Выключив на кухне газ, завел магнитофон: ей не понравились бешеные визги джаза; показал киноленты, после которых Лада вся запылала румянцем; преподнес ей журнал "Юность". Ко всему этому еще прибавились: коробка шоколадных конфет, ананасы и шампанское с коньяком. За окном, выходившим на улицу Горького, по темному асфальту хлестали светлые плети дождя, загоняя прохожих в магазины и подъезды. Дима был рад дождю: он принуждал их сидеть в квартире, а это и входило в его планы.
