Дайте курс (Повесть) - Маркуша Анатолий Маркович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
Поэтому, между прочим, ко многим талантам летчика необходимо прибавить еще один (очень будничный, но совершенно обязательный): летчику надо уметь учиться.
Хочет он того или не хочет, летчик учится всю жизнь. И причин тому две: ни один шаг по служебной лестнице не может быть совершен без обновления знаний; и вторая, не менее важная причина: авиация постоянно (и быстрее любой другой отрасли техники) пополняется новыми типами машин, двигателей, оборудованием; старые методы управления, навигации, связи отмирают, уступая место более совершенным методам. И никто не выпустит в полет человека, например, с новым компасом, если человек этот досконально не изучит прибора и не сдаст соответствующего экзамена.
И все-таки и теоретическая и практическая подготовка только половина дела, только половина умения, без которого командир корабля жить не может. Настоящий командир должен еще в совершенстве владеть человековедением.
Легко ли, например, руководить вторым пилотом, если он старше тебя годами, если он считает себя обойденным по службе или если он хотя и молод, но не в меру строптив?.. Конечно, не легко. А надо!
Командир корабля никогда не утвердит своего авторитета, если будет произносить длинные, пусть совершенно справедливые, но не подкрепленные делом речи. Настоящий командир корабля самоутверждается работой: точной, чистой, расчетливой и смелой.
Командир корабля может отступить перед грозовым фронтом, перечеркнувшим маршрут, и вернуться на аэродром вылета. Это не повредит его авторитету, разумеется, если решение оправдано реальной обстановкой, а не выдуманными страхами.
Командир корабля может, не выбирая выражений, изругать своего бортмеханика даже за пустяковый недосмотр. Умный бортач не обидится и не пойдет жаловаться по начальству. Механик знает: в авиации на строгость не жалуются.
Но если ты проспал и опоздал на вылет, а на разборе попытаешься сослаться на неисправность материальной части: дескать, забарахлили свечи или отказала гидравлика, лучше не попадайся на глаза своим подчиненным. Скорее всего экипаж ничего не скажет, но смотреть на тебя будут, как на картонного.
Командиром корабля трудно быть еще и потому, что люди, вместе с которыми ты отвечаешь за благополучный исход любого полета, очень не похожи друг на друга, потому что у каждого свои слабости, свои особенности, свои, как говорится, «заскоки». На земле эти сугубо индивидуальные свойства — личное дело каждого человека в отдельности. Но в воздухе хороший экипаж — одна воля, один мозг и полное взаимопонимание.
Пять пальцев — это всего лишь пятерня, более или менее ловкая, более или менее могучая, а вот пять пальцев, сжатых вместе, — это кулак! И давно уже замечено: средний экипаж во главе с хорошим командиром корабля может работать вполне успешно, а вот отличный экипаж в руках слабого командира на глазах утрачивает все свои достоинства и работает плохо.
Молодой командир корабля Василий Иванович Тонушкин осторожно брался за дело. Он не повышал голоса, прислушивался к подчиненным, упрямо гнул свою линию, не отказывался от любой работы и все время оценивал каждый свой шаг, каждый шаг своих подчиненных.
Две тысячи часов налетал на ЛИ-2 командир корабля Тонушкин. Это много! И ни одного прерванного полета, ни одного происшествия, ни одной, как принято говорить, предпосылки к происшествию.
Часто бывает так: чтобы показать мужество, находчивость, «красоту» летной профессии, люди, пишущие об авиации, уделяют повышенное внимание вынужденным посадкам, пожарам в воздухе, аварийным ситуациям. Слов нет, командир корабля, сбивающий пламя с двигателя или производящий посадку на одну выпущенную ногу шасси, выглядит очень выигрышно.
Но не следует увлекаться! Командиры кораблей не гладиаторы, и их работа не имеет ничего общего с неустанной борьбой за жизнь. Чем меньше чрезвычайных происшествий, тем лучше. Чем меньше предпосылок к авариям, тем ближе к главной цели — полной, абсолютной безопасности полетов. Чем будничнее выглядит труд командира корабля, тем выше класс летчика.
Экипаж Василия Ивановича работал хорошо.
За долгие годы службы в гражданской авиации Василий Иванович достиг многого. Безаварийный командир корабля, опытный пилот среднеазиатских линий, чего же еще надо? Живи, радуйся! Накручивай новые и новые тысячи километров, вози людей, почту, срочные грузы, сознавая, что твой труд вливается в труд республики.
Все это верно. Но пришел 1956 год. И стал этот год особенным, во всяком случае, для Аэрофлота.
На воздушные трассы страны и международные линии вышел первый реактивный пассажирский самолет ТУ-104.
И сразу скорость возросла втрое. Это был грандиозный скачок вперед. Москва — Ташкент — три часа сорок минут; Москва — Париж — три часа пятьдесят пять минут; Москва — Дели — семь часов сорок пять минут…
Планета становилась меньше.
И опытным командиром корабля Тонушкиным овладело почти забытое мальчишеское беспокойство.
Кто-то прокладывает новые трассы. Кто-то свистит в черной ночи на невиданных в пассажирской авиации скоростях. Кто-то начал счет новому, реактивному времени. А ты?
Нет, он не ругал старый надежный ЛИ-2, он не жаловался на судьбу, не завидовал реактивщикам. Просто решил: надо шагать дальше.
Конечно, он знал: первое, что предстоит сделать, — это отказаться от ставшего уже привычным положения командира корабля. Придется снова садиться за парту. Придется опять сдавать экзамены. Что ни говорите, это были жертвы, это было пусть временное, но все-таки отступление. И Василий Иванович решил отступать.
Взамен он получил скорость, место на острие стрелы, нацеленной в будущее, он ощутил темп нового, реактивного времени. А это кое-чего стоит!
Полтора года отлетал Тонушкин вторым пилотом на ТУ-104. И только после этого стал командиром реактивного лайнера.
Прошли еще два года, и Василий Иванович справил свой первый авиационный юбилей — десять лет летной работы.
Десять лет — это два миллиона преодоленных километров, тысячи часов налета, многие тысячи посадок. Это хмурые объятия прибалтийских туманов и жаркое дыхание Каракумов; это стальной блеск утренней Волги под ногами и зеленые бесконечные моря таежной Сибири; это улыбки Праги и неповторимый рассвет Москвы; это сотни страниц специальных книг и многие десятки труднейших экзаменов, тех, что сдаются перед столом очередной комиссии, и тех, что принимает у командира корабля словно сорвавшийся с цепи ветер или слепой снегопад, наглухо закрывающий посадочную полосу…
Жизнь Василия Ивановича не отмечена ни сенсационными газетными статьями, ни полными восторгов репортажами, ни торжественными встречами, равно как и торжественными проводами, он не осыпан орденами и медалями.
И все же жизнь удостоила его двумя высшими степенями авиационного достоинства: летчик первого класса Василий Иванович Тонушкин — обладатель огромного опыта. Он безаварийный командир корабля.
Награды эти ему никто не давал, он сам взял их у земли, у неба, у жизни. Взял десятью годами настойчивого труда, постоянством, сдержанностью, трезвой работой.
Вероятно, именно эти высшие степени авиационной доблести и оказались решающими, когда в 1959 году Василий Иванович получил новое назначение — на ТУ-114.
О летных способностях ТУ-114 будет еще рассказано. А пока замечу только, что в 1959 году ТУ-114 был самой большой пассажирской машиной в мире.
ТУ-114 легко перешагивал через материки, пересекал океаны. Это было самое последнее слово авиационной техники, пожалуй даже немножко чудо.
На ТУ-114 Василий Иванович впервые слетал в Нью-Йорк, много раз побывал в Хабаровске, садился в Париже, Берлине, Бразилиа, Гаване, Вашингтоне, Дели.
Опыт дальних полетов незаметно внес совершенно новые нотки и интонации в рассказ Тонушкина о работе. Когда он говорит, что по дороге на Кубу его машина поднимается сперва к северным широтам, оставляет на правой руке Мурманск, а потом, развернувшись влево, летит к северной Атлантике, это звучит так, будто старый москвич объясняет приезжему, как пройти от Белорусского вокзала в Оружейный переулок: «Сначала перейдете улицу Горького, потом все прямо, прямо, прямо и перед самой площадью Маяковского (памятник остается справа) поворачивайте налево…»
