Клава Назарова - Мусатов Алексей Иванович (бесплатные книги полный формат txt) 📗
Увидев грязных, помятых, заросших волосами военнопленных, сердобольная Володина мать не выдержала и позвала их мыться.
У Шошина от предвкушения даже загорелись глаза.
— Эх, и ладно бы!
— Ну, мать моя, что это ты за банный день затеяла? — упрекнул её старший Аржанцев, поглядывая в окно. — Им же в путь пора…
— Ничего, успеется. Да и примета добрая… — заторопился Шошин, доставая из мешка смену белья. — Солдат на дело всегда в чистой рубахе идёт. А у нас в пути тоже всякое может случиться…
Пока военнопленные мылись в бане, Володя и Аня сидели за ситцевой занавеской.
— Почему ты один идёшь? — шёпотом допытывалась девушка. — Мы ведь почти никогда не расставались.
— У тебя же нога болит.
— Уже легче стало.
— Всё равно не дойти. Но я же вернусь. Ты ведь знаешь.
— А вдруг тебя к Красной Армии пошлют, за линию фронта? А оттуда, может, нельзя обратно. И останешься…
— Ну что ты, Аня… Я же объясню, что мне в Остров надо. Там поймут. Я обязательно вернусь, вот увидишь. Через неделю жди меня.
— Что-то на душе у меня тоскливо. Сосёт вот… Будто я тебя и не увижу больше, — пожаловалась Аня, припадая к груди юноши.
После бани военнопленных напоили чаем, накормили, и глубоко за полночь они вместе с Володей тронулись в путь.
Шли долго, всю ночь и утро. Густой промозглый туман спустился на землю. Трава была мокрая, с деревьев капало, раскисшая земля чавкала под ногами.
В тумане всё казалось прозрачным, зыбким, ненастоящим. Вот совсем неожиданно проступило дерево, и будто это не то дерево, что неделю назад. Но нет, это оно, только совсем голое, без листьев, всё в бисеринках влаги.
Или вот угол старой лесной избушки. Ей, казалось бы, нужно стоять правее, а она почему-то прилепилась на краю оврага. Да и овраг ведёт куда-то не туда, не к лесу, а в поле, к жилым постройкам.
Володя с трудом угадывал хоженые-перехоженые места. Он часто останавливался, приседал к земле, прислушивался, а иногда, сделав Шошину и Ключникову знак рукой, чтобы они затаились, уходил вперёд один и потом, вернувшись, вёл спутников дальше.
— С пути, что ли, сбился? — вполголоса спросил его Ключников, с трудом волоча ноги, сгибаясь под тяжестью мешка. — Идёшь, словно впотьмах шаришь!
— Да нет, идём правильно. Туман вот чёртов… Хуже, чем ночью, — оправдывался Володя.
— Ты гляди, парень, не напорись на что…
— А зачем тебе оружие дали? — Аржанцев окинул пыхтящего Ключникова неприязненным взглядом: уже с первых минут он чем-то пришёлся ему не по душе. — Напоремся — отпор дадим.
— Ну уж нет, — резонно заявил Ключников, — нам с этими немецкими харями встречаться особой охоты нет. Нагляделись мы на них. Тебе доверено нас довести в аккуратности — вот и старайся.
— Да будет вам, ещё поцапаетесь, — остановил их Шошин. — И не бубните так, потише надо.
Пошагали молча. Туман немного рассеялся, и Аржанцев заметил сквозь редкий лесок большое село Демкино. Здесь всегда было полно полицаев и немецких солдат, и Володя с Аней обычно забирали от этого села в сторону.
Так Володя поступил и в этот раз. К полудню сделали небольшой привал, пожевали хлеба, переобулись и пошли дальше.
Туман вновь начал густеть. Путники пересекли какую-то речушку и попали на заболоченную луговину.
Ключников почти по пояс провалился в вязкую грязь и, выбираясь на сухое место, зло и хрипло выругался. Неожиданно послышался собачий лай, потом невнятные голоса людей и, наконец, громкий окрик:
— Кто идёт?
«Засада! Нарвались всё-таки», — встревоженно подумал Володя и, подавшись в сторону, дал знак своим спутникам двигаться за ним следом.
Собаки залаяли ближе, вновь раздался резкий окрик, затем из тумана грохнули выстрелы.
Володя упал на землю и выпустил из автомата ответную очередь.
— К бою! — приказал он залёгшим рядом Шошину и Ключникову.
Шошин довольно быстро изготовился к стрельбе, а Ключников всё ещё развязывал вещевой мешок, куда был засунут его автомат.
— Слушай, Егор, да пошевеливайся ты, ради бога, — поторопил его Шошин.
— Э, да какой там бой, — отмахнулся Ключников. — Попали, как рыба в мотню. Отползать надо…
В тумане, за кустами, замелькали фигуры немецких солдат, собаки с хриплым тявканьем заходили уже откуда-то сзади.
Володя оглянулся на военнопленных. Шошин, втиснувшись в сырую землю, вёл огонь, а Ключников с перекошенным от страха лицом, оставив автомат, отползал назад.
— Живым не сдаваться! Огонь! — хрипло выкрикнул Володя и, выпустив последнюю очередь из автомата, выхватил из кармана гранату. Привстал на колено и метнул за кусты, в туман, где мелькали фигуры немецких солдат. Затем туда полетела вторая граната, третья…
И в этот же миг очередь из автомата прошила ему чистую рубаху на груди. В горле у юноши заклокотало, и он повалился на мокрую землю, лицом вниз.
Падая, Володя ещё раз что-то крикнул. Может, он всё ещё рвался в бой, может, проклинал струсившего Ключникова, а может, прощался с товарищами, с дорогой ему девушкой Аней, которую ему не суждено было больше увидеть…
Горестный день
Ещё в полутьме Клава услышала, что где-то вдали играет музыка.
«Вот и хорошо, оркестранты уже в сборе, — шевельнулась сонная мысль. — Пора и на демонстрацию. Вот если бы ещё и подморозило…»
Так с ощущением праздника в душе Клава и проснулась. Вскочила с постели и подбежала к окну. И верно, было уже утро. Солнце, наконец-то прорвавшее пасмурное осеннее небо, светило вовсю, на мостовой и на улице лежала сизая изморозь. А где-то за стеной действительно играл духовой оркестр.
Клава горько усмехнулась. Всё то же и не то. Хотя сегодня и Седьмое ноября, но нет на улице ни празднично одетых людей, ни красных флагов, ни гулко поющих серебряных репродукторов на столбах. И оркестр совсем не тот, что был прежде — школьный, певучий, так и манящий на улицу, а какой-то угрюмый, издающий утробные бухающие звуки: наверное, это немецкие музыканты готовятся к сегодняшнему концерту в офицерском клубе.
Стряхнув оцепенение, навеянное воспоминаниями о празднике, она быстро оделась: сегодня её ждало немало дел.
В первую очередь надо повидать Федю Сушкова. Встреча назначена на девять часов утра у городской бани. Клава взглянула на будильник — уже пора идти — и пошарила на кухонном столе: что бы такое перекусить? Но ничего не нашла. С продуктами в доме было туго, и мать ещё позавчера уехала в деревню, чтобы хоть чем-нибудь разжиться.
«Это, пожалуй, и к лучшему, что её сегодня вечером не будет в городе», — подумала Клава.
Выпив холодного чая с хлебом, она взяла оцинкованный тазик, мочалку, бельё и отправилась в баню.
Квартала за два до бани Клаву нагнали Федя, Дима Петровский и Саша Бондарин. Дима и Саша, кивнув, быстро прошли вперёд, а Федя зашагал с ней рядом.
— Слушаю, — вполголоса сказала Клава.
— Всё в порядке, — сообщил Федя. — Киносеанс начнётся в восемь. Бесплатное приложение мы даём в девять.
— Кто откуда действует?
— Я из будки… Дима с Сашей из окна.
— Запалы проверили?
— Да, лично. Вчера уходили в лес…
План нападения на офицерский клуб, что помещался в Доме культуры, подпольщиками вынашивался давно. Предложил его Федя Сушков. Работая в офицерском клубе, он сумел довольно ловко втереться в доверие к старшему киномеханику, обрусевшему немцу Шрёдеру. Особенно это доверие укрепилось после того, когда в кинобудке из-за неисправной аппаратуры вспыхнул пожар. Федя, не щадя своего нового пальто, с таким трудом справленного тётей Лизой, бросился сбивать пламя с полыхающей плёнки. Домой он вернулся весь в ожогах, на спине пальто зияла внушительная дыра, рукава обгорели выше локтя, и от воротника осталось одно воспоминание.
При виде такого зрелища тётка затопала на племянника ногами и припомнила ему все случаи из детства, когда Федя не щадил костюмов и обуви.
