Девушка из министерства - Адамян Нора Георгиевна (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt) 📗
— А я совершил этот поход еще в тридцать девятом году, — веско заявил Глеб Александрович.
Сквозь деревья мелькнуло черно-зеленое озеро, в котором мы столько раз купались. Потом пошли знакомые места — дорога на водопад Шумку, березовая роща. Мы не остановились ни у бешеной речки Муруджу, которая состоит из одной молочной пены, ни возле сурового потока Куначкира. Ущелье суживалось. Горы становились выше. Недвижно стояли темные прямые сосны.
Прощай, Теберда!
Марина все еще переживала обиду. Она сидела очень сосредоточенная, потом обхватила меня за шею и прошептала на ухо:
— По-моему, он хам!
Я укоризненно покачала толовой.
— Наоборот. Он очень вежливый человек. А тебе урок — не трогай чужие вещи.
Глаза девочки подозрительно заблестели. Тогда Жора, с птичьей легкостью сидевший на борту машины, отстегнул от своей клетчатой рубашки маленький туристский значок и приладил его к платью Марины.
— Теперь ты настоящая туристка!
Этого оказалось достаточным для полного счастья.
Дорога шла все вверх. Костя и Маринка напевали свою любимую песню:
Ирочка тянула высоким голоском:
Запел и Глеб Александрович неожиданно сильным баритоном:
Так весело мы доехали до Северного приюта.
Навстречу машине выбежала курносая девушка и завела с шофером оживленный разговор о делах, к которым мы не имели никакого отношения.
Деревянный, очень декоративный дом стоял на самом берегу реки, а в двух шагах от него поднималась гора, изрезанная продольным серпантином дороги. Отсюда начинался подъем на перевал.
Стены домика были испещрены надписями:
«Выходим на освоение перевала. Кто кого! Вася и Алеша».
«Прощай, Любочка! Встретимся в Сухуми!»
«Кавказ подо мною! Арнольд Карапетян».
— Мы тоже напишем что-нибудь, хорошо? — загорелась Маринка.
Все три комнаты дома представляли собою печальное зрелище покидаемого жилища. На полу валялись бумажки, консервные банки. Свернутые полосатые матрацы были стянуты широкой кумачной лентой с надписью «Добро пожаловать». Курносая девушка вытаскивала из дома узлы и складные кровати.
— На чем же мы будем спать? — тихо спросила я у Кости.
— Может быть, они оставят спальные мешки? — пожал плечами Костя.
Наши проводники о ночлеге не думали. Гиги стоял с Ириной у берега реки, а Жора помогал шоферу грузить вещи.
— Маруся, оставь нам котелок, — уговаривал он девушку.
Мне стало ясно, что никаких мешков не будет. А у нас только одно тонкое байковое одеяло.
«Надо вернуться на этой же машине», — подумала я.
Сердитая река окатывалась по зеленым каменным глыбам. От нее тянуло холодом. Черные ели, покрытые седой, косматой паутиной, обступили разоренный дом.
Как назло, Маринка и Костя полезли на гору за малиной. Мне необходимо было человеческое сочувствие, совет.
— Наверное, нам лучше возвратиться в Теберду, — сказала я Глебу Александровичу, — здесь негде спать. Я боюсь за ребенка.
— И это еще не самое худшее, — готовно ответил он. — Учтите, что впереди ледник.
— Но ведь столько народу ходит через перевал!
— Ну, не знаю, не знаю… Дороги в горах изобилуют неожиданностями. В леднике могут быть трещины…
— Костя! Сюда! — закричала я во весь голос, но в это время машина тронулась и шум мотора заглушил мой голос.
— Котелок я у нее все-таки выпросил, — сказал Жора, подходя к нам.
Мы собрались перед домом у большого плоского камня со следами костра. Глеб Александрович развязал свой рюкзак, вынул термос и стал пить горячий кофе. Гиги и Жора обменивались между собой короткими, малопонятными фразами.
— Здесь ночевать не будем, — объявил Гиги, — пока светло, тронемся на подъем.
— Позвольте, — сказал Глеб Александрович, — куда на подъем? Здесь хоть крыша над головой, а там до Южного приюта ничего нет. Я эти места знаю!
Ни Жора, ни Гиги не удостоили его ответом. На камне расстелили газетный лист и достали еду. Маринку очень волновало, как мы будем питаться.
— Все вместе будем. Правда, мама? Все вместе, — убеждала она, пока я доставала из мешка жареных цыплят.
Гиги извлек из своего рюкзака копченую колбасу.
— Вот что, товарищи, — сказал Костя, — надо поступать целесообразно. Сперва будем есть то, что может испортиться. Колбаса подождет.
Никто не возражал.
— Присаживайтесь ближе, — предложила я Глебу Александровичу.
— Благодарю. Я закусил, — ответил он и отошел в сторонку.
Ира ела нехотя. Она была безучастна ко всему окружающему. Ее большие светло-голубые глаза всегда были обращены в сторону Гиги. О чем бы он ни говорил, она слушала его широко улыбаясь.
Но Гиги говорил мало.
— Пошли! — скомандовал он, едва мы покончили с цыплятами.
Нам было все равно — идти так идти. Мы вполне сознавали свою зависимость от предводителей и покорно просунули руки в лямки своих мешков. Но Глеб Александрович запротестовал:
— Это безумие. Нас в горах застигнет ночь!
— Наверху есть старые блиндажи, — пояснил Жора. — Сейчас по холодку осилим подъем, а утром перевалим.
Пошли мы не по серпантину, а по прямой туристской дорожке. Лес кончился. Тропинку обступали высокие травы. Позади меня шел недовольный Глеб Александрович, но я не прислушивалась к его воркотне. Мне было очень трудно идти. Болели оттянутые мешком плечи, прерывалось дыхание, кровь стучала в висках. Примерно через каждые десять минут Гиги давал нам коротенькую передышку, и это бывало именно в ту секунду, когда я уже не могла сделать ни одного шага.
На одной из остановок сверху спустился Жора. Он молча снял с меня рюкзак, накинул его ремни себе на плечо и пошел рядом со мной.
Нести свой мешок всю дорогу было вопросом самолюбия. Марина никому не отдала свою ношу. Но уж бог с ним, с самолюбием! Я сразу ожила и огляделась вокруг. Травы уже не стояли стеной, а стелились по земле. Внизу в сумраке ущелья темнели леса. А мы догнали солнце, которое горело на белых вершинах. Низко сползали языки ледников, изрезанные голубыми полосами, будто следами от гигантских лыж.
— «Неприступные громады высятся над нами», — продекламировала я.
— Нет, какие же они неприступные! — сказал Жора, деловито оглядевшись. — Они давно все освоены. На каждой вершине лежат по десятку консервных банок с записками.
Мы разговорились. Жора был самый старший в семье и после смерти отца помогал матери растить детей. О себе он говорил скупо. Все переводил разговор на Гиги.
— Гиги уже на третий курс перешел. Географом будет. Он очень способный. Вообще, у них вся семья такая, сестра умная, красивая — мы с ней дружим. Отец колхозник, Герой Труда, замечательный старик. С одной стороны — вполне передовой, справедливый человек, а вместе с тем своих обычаев сильно придерживается. Например, когда мы у них на свадьбе гуляли — стаканов на столе не было, вино в турьи рога наливали. Туда больше литра входит, а на стол не поставишь — не держится. Ну, надо пить.
— Это чья же свадьба была?
Жора помолчал, потом неохотно ответил:
— Так, одна свадьба…
Мы остановились, поджидая Глеба Александровича, который сильно отстал.
— Ну где, где оно, это ваше жилье? — еще издали кричал он.
— Самое трудное пройдено, — строго сообщил Гиги. — Здесь и переночуем.
Он махнул рукой вверх. Сперва мы ничего не увидели — гора и гора. Потом, как на загадочной картинке, глазам сразу открылся домик, наполовину выбитый в горе, наполовину сложенный из камня и бревен. Грубая печь и выщербленные доски пола оказались покрытыми толстым слоем желтоватой пыли.
— Пыль веков, — пошутила я.
