Голубая мечта (Юмористическая повесть в эпизодах) - Наумов Анатолий Иванович (книги бесплатно без .TXT) 📗
— Что продают, — грубовато отвечает Дробанюк, понимая, к чему клонит тот.
— Я понимаю, Котенька, тебя тянет на оригинальные поступки сейчас, — говорит Ярозубов. — Но зачем же ты решил отравить меня, своего старого приятеля, у которого настоящая жизнь, по существу, только началась? — И опрокидывает бутылку в мойку. Коньяк, выливаясь, булькает, и это повергает Дробанюка в шок. А Ярозубов с терпеливостью уверенного в себе человека, свершив это поистине злодейское, с точки зрения Дробанюка, дело, опускает пустую бутылку в мусорное ведро, затем открывает холодильник и достает оттуда темную пузатую бутылку — со впечатляющей иностранной наклейкой.
— «Наполеончиком» не побрезгуешь? — насмешливо спрашивает Ярозубов.
— Ну, ты даешь! — качает головой Дробанюк, осматривая бутылку.
— Вынужден! — с безысходностью разводит руками тот. — Как минимум два-три пузыречка в неделю преподносят. Настоящее французское нашествие. Деваться некуда. И девать тоже…
— Не туда оно наступает, это нашествие, — хмыкает Дробанюк. — Я бы нашел, куда девать.
— Ну, все бы не вылакал даже ты, допустим…
— А я бы в магазин обратно. От такого напитка, я думаю, никто бы не отказался.
— И я сдаю, дорогой мой, — вздыхает Ярозубов. — Да только вечно же этим заниматься не будешь?.. Только снесу с десяток вот таких пузырьков, как преподносят снова. Этакий круговорот коньяка в природе.
— Завоз, видимо, большой был этих «Наполеонов», — высказывает предположение Дробанюк.
— Если бы, — манерно жалуется тот. — Я ради любопытства некоторые бутылки пометил. И что ж ты думаешь? Они вернулись ко мне снова. Поэтому…
Ему не дает договорить телефонный звонок. Ярозубов берет трубку, благо телефон стоит тут же, в кухне, — очевидно, спаренный.
— Але, кто звонит? — отзывается Ярозубов. — A-а, это ты, белочка. Я весь внимание… Есть ли кто у меня? Да вот сидит напротив некто Котенька, старый друг, который лучше новых двух, он сегодня страдает тягой к самовыражению довольно странным способом, ему хочется выть непременно волком, как будто больше ничего нет более благозвучного в окружающей среде… Ты, белочка, можешь смело говорить. Кто там просится на прием к лучшему экстрасенсу нашего полушария? Кому надо срочно поставить диагноз?
Ярозубов одновременно показывает жестом, чтобы Дробанюк наливал, и, цокнувшись, пьет свою рюмку, не прекращая разговора по телефону. Дробанюк понимает, что Ярозубов рисуется перед ним, что ему очень хочется похвастаться успехами в своей хиромантии, которой он занялся не так давно.
— Ну-ка повтори, пожалуйста, его фамилию, — продолжает Ярозубов беседу по телефону с «белочкой». — Бурдыло, притом Алексей Афанасьевич? Фамилия ничего, бывают хуже. А чем еще примечателен сей Алексей Афанасьевич, который Бурдыло? Откуда он?.. Из отделения учетиздат? Это что еще за диковина конца двадцатого века?.. Ну что там учитывают — жареные гвозди, количество незабитых голов во всех лигах нашего футбола или продолжительность насморка у граждан мужского пола? А издают что — правила хорошего тона при плохой игре? Или полезные советы тем, кому весной не спится?.. Как не в курсе? Извини, белочка, но ты-то вроде не первый год замужем, как говорится, и тем не менее опрометчиво клюешь на замысловатые аббревиатуры. Учетиздат, понимаете! Да всяких учетиздатов сейчас развелось, как микробов. Зайдешь в такую контору — и двадцать пять рублей хочется предложить безвозмездно на занавески. А ты говоришь — редакция, нужные люди… И сам Бурдыло, небось, пятое колесо в этой подозрительной фирме?.. Ах, заместитель! По фамилии чувствуется, что заместитель, и, должно быть, далеко не первый. Если только им зам вообще положен. Нет, белочка, такие клиенты лучшему экстрасенсу нашего полушария Ярозубову не нужны. Пусть лечится себе на здоровье обычными методами… Мое биополе не для клиентов с сомнительным настоящим. И попрошу тебя впредь быть осмотрительнее в отборе кандидатур. Экстрасенс Ярозубов всем нужен, но это еще не значит, что экстрасенсу Ярозубову нужны все. Только самые достойные! Только с нужными симптомами, полезным пульсом, хорошим материальным давлением, ясно!
Ярозубов снова показывает кивком на бутылку: лей, мол. Дробанюк наполняет рюмки, подает ему и, одним глотком выпив свою, наливает себе снова. А Ярозубов все философствует по телефону со своей «белочкой» время от времени бросая на Дробанюка полные победной гордости взгляды. Да, задрал носик, Леша-Лешенька, вчера еще скромненький-прескромненький рентгенолог с кошмарно маленькой ставкой. А как занялся своей хиромантией, или, как там это дело называется, — так и стал всходить, как на дрожжах. И заморский коньяк стоимостью в несколько червонцев ему уже надоел, и в халат барский кровавый облачился, и клиентами перебирает. Следовательно, или уже поднагреб, или авансом хочется ему порисоваться.
— И какие на сегодня у тебя еще имеются кандидатуры, белочка? — закусывая коньяк сыром, с набитым ртом позволяет себе беседовать с какой-то ручной «белочкой» Ярозубов. — Фамилия Семикопытный, говоришь?.. Достойный клиент во всех отношениях?.. Момент, белочка, — тянется Ярозубов к радиодинамику, тихонько наигрывающему на стене над головой у него, — тут по радио замечательную песню Алла Борисовна исполняет. «Миллион, миллион, миллион алых роз…» — тебе нравится?.. Хорошая песня. Особенно текст. Представляешь — целый миллион роз? Меньше было бы — и песня не та была бы… Весь цимус в том, что именно миллион. Дух захватывает при мысли о том, что этот миллион продать можно было бы… Что значит утопия? Продают же люди. По рублику за алую розу. И живут себе на эту скромную выручку… Так вот, белочка, если этот Семикопытный способен продать свой домик и выручку потратить на любимую женщину, то я готов хоть сейчас выключить радио и повоздействовать на него своим могучим биополем… Ну, зачем же так прямолинейно воспринимать текст замечательной песенки? Собственное здоровье, вполне возможно, куда дороже любимой женщины. Сама должна понимать, как женщина и медсестра… Ну, так какие показания у этого Семикопытного, чтобы получать сеансы сенсорно-флюидного воздействия на его паршивый организм?.. Директор базы стройхозтоваров? Фьюи-и! Вот так птица!.. Да не в том смысле, что низкого полета, как раз наоборот. Это пернатое из таких заоблачных высот, что дух захватывает. Этот орел способен не один миллион роз швырнуть к ногам, если понадобится… Иду на прием, белочка, мое биополе полностью к услугам клиента Семикопытного. Но ты, пожалуйста, популярно растолкуй этому орлу с базы, что мое биополе требует весьма дефицитных удобрений, иначе урожай будет не очень весомым. Тем более, как мне подсказывает интуиция, диагноз у клиента Семикопытного весьма настораживающий. С такими показаниями его подлечить мог только один человек по фамилии Тони Агпаоа. Это знаменитый филиппинский хилер, мой друг, с которым я встречался на всемирном семинаре по использованию биополей в повседневной терапии. Я бы мог, конечно, клиенту Семикопытному составить протекцию, но для этого надо было бы ехать на Филиппины, а это утомительно. К тому же Тони Агпаоа два года как умер. Одно утешение, что я еще жив-здоров. Словом, объясни гражданину все как надо. А от меня тебе, белочка, тоже много роз. Целый букет. И еще кое-что, конечно… Потом скажу, а то тут восседает чем-то встревоженный Котя Дробанюк… Пока.
Ярозубов кладет, наконец, телефонную трубку и ожидающе смотрит на Дробанюка — что скажет тот?
— Эту стерву я знаю, — мрачно бросает тот.
— Кого — белочку? — удивленно спрашивает Ярозубов.
— Да какую там белочку! Семикопытного!.. Потрепал он однажды мне нервы только так!.. Бывший зэк, как пить дать. Стриженный тогда был под бобрик.
— Значит, стоит еще раз подстричь эту стерву? — улыбается Ярозубов.
— Обязательно! — И Дробанюк переворачивает бутылку, показывая, что коньяка там больше нет.
— В холодильник дотянешься? — кивком показывает Ярозубов. — И закусить, наверное, что-нибудь вытащи.
Не вставая с табуретки, Дробанюк открывает дверцу холодильника. Тот забит до предела всякой снедью: копченой колбасой, балыком, какими-то консервами. Рядом с начатой бутылкой того же «Наполеона» стоит поллитровая баночка с красной икрой.
