Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка (Романы) - Бээкман Эмэ Артуровна (полная версия книги txt) 📗
«О какой неожиданности говорила Элла? Все равно, все равно», — повторяла про себя Бенита. Эти слова метались в пустоте ее черепной коробки и через короткие промежутки времени отдавались болью в висках.
Перед сараем не было ни души. Темное его отверстие пустовало. Стояло полное безмолвие.
Элла пропустила Бениту вперед и подтолкнула ее в спину. Бенита тряхнула плечом, чтобы сбросить с себя руку Эллы. Та и впрямь чуть отстала и, обернувшись, Бенита увидела, что Элла плетется сзади, припадая на обе ноги, точно у нее болели коленные суставы.
Пригнув голову, Бенита вошла в сарай и остановилась. Привыкнув к темноте и сообразив, что здесь происходит, Бенита повернулась и через плечо сплюнула в траву. У ближней ели, прислонившись к ней, стояла сылмеская Элла и прерывисто смеялась, словно ее бил озноб или кто-то щекотал ее.
— Ну, что будешь делать теперь? — сквозь смех спросила Элла.
— Послушай, ты куришь? — обратилась Бенита к Элле.
— Нет, — смущенно ответила она.
— Я хотела попросить у тебя спички, — пояснила Бенита.
— Зачем? — подозрительно спросила Элла.
— Подожгла бы все это заведение, — с ледяным спокойствием ответила Бенита.
То ли Эльмар опьянел меньше других, то ли по какой другой причине, но во всяком случае до его помутненного сознания дошла угроза Бениты, и он встал. Держась за столбик от нар, он правой свободной рукой схватил Бениту за грудь и тут же швырнул ее на пол. Хотя на полу лежало сено, Бенита, падая, больно ушибла локоть. Однако ей все же удалось ударить Эльмара кулаком в лицо и вылезти из-под грохнувшегося на нее, подобно мешку, мужчины. Встав, Бенита пнула Эльмара ногой, но, видимо, удар был слабым, потому что Эльмар лишь захихикал и, продолжая лежать, попытался вялой рукой схватить Бениту за ногу.
Остальные «лесные братья» тоже лежали, распластавшись на полу. Йоссь, царь природы, валялся чуть позади и его рука покоилась на голой груди цыганки.
Запах сивухи, витающий в сарае, вызвал у Бениты тошноту.
Йоссь с трудом открыл глаза и посмотрел на жену. Появление Бениты не встревожило его, он даже не удосужился убрать руку с груди девчонки.
— Вот, побаловались здесь малость, — заплетающимся языком произнес Йоссь. — Пристала тут к нам одна баба. Настоящая баба, зря не рассуждает. А вот ты рассуждаешь, и Элла рассуждает. Приходит баба Кустаса и тоже рассуждает. Почему люди должны рассуждать? — пробормотал Йоссь и наконец убрал свою руку, которая казалась приклеенной к смуглой груди цыганки.
Эльмар снова поднялся. Он, пошатываясь, подошел к Йоссю и цыганке, поднял палец, погрозил им в сторону Бениты и хрипло рассмеялся. После того как веселое настроение немного улеглось, он сказал:
— Йоссь нам рассказывал, все мы знаем, какая ты была добрая девчонка. Эта чернявая — тоже добрая девчонка, здорово хлестала самогон. Видно, сильная жажда напала. Человеку надо давать пить, если у него жажда. Йоссь правильно сказал: чернявая девчонка лучше всех вас, она зря не рассуждает. Она вообще не рассуждает. Все время молчит. С тех пор, как толстый белый парень испарился и мы сцапали девчонку, она вообще не говорила. Видно, хотела отделаться от толстого парня.
Кустас, который лежал в стороне с расстегнутой ширинкой, громко храпел, раскрыв рот. Из самого темного угла поднялся заморыш Карла и с закрытыми глазами, покачиваясь, пошел прямо на Бениту. Оттолкнув ее с дороги, он сделал еще несколько шагов, а затем спокойно остановился у стойки нар. Помочившись, заморыш Карла зевнул, причмокнул и полез спать на те самые нары, возле которых он только что сходил по малой нужде.
— Господи! — появляясь в дверях, взвизгнула Элла, когда Карла грохнулся на нары.
Молчание Бениты окрылило Эльмара, и он поспешил поделиться с хозяйкой Рихвы своими приятными впечатлениями.
— Поволокли девчонку сюда. Когда были уже у самого сарая, поняли: зря заткнули ей рот платком. Она и не собиралась рассуждать. Она была полностью согласна с нами. Девчонка, очевидно, тоже устала от тех, кто рассуждает. Карла налил полный штоф самогона и отправил его вкруговую. Совсем как у древних эстов. Никто не гнушается пригубить после другого. Все мы братья. Ну и пошло — круг, еще круг, и никто не рассуждает. В конце концов штоф пошел писать круги с такой быстротой, что только успевай протягивать руку и отхлебывать положенный тебе глоток. Я столько раз поднимал этот проклятый штоф, что у меня аж плечо заболело. Вся спина взмокла. Девчонка артачилась. Женщины всегда ломаются поначалу. Я подержал штоф у ее рта, а Йоссь приподнял его за донышко и вылил девчонке в горло. Этак лучше всего, как тут будешь спорить, ежели живительная влага сама тебе в горло течет.
Карла перестал храпеть и запел:
— О моя девушка, моя Марлен…
— Молчи, заморыш! — прикрикнул на него Эльмар.
— Ты что, болван, идолище лесное, цепляешься! — вяло выругался в ответ заморыш Карла. — Что же, выходит, я дерьмовей всех, раз вы меня последним оставили? Могли бы по крайности двух девчонок привести. Мой старик, когда ездил на ярмарку, всегда привозил каждому по сахарной булочке, — буркнул Карла.
В течение всего разговора цыганка даже не шелохнулась.
Внезапно у Бениты шевельнулось подозрение. Она с быстротой молнии нагнулась и убрала волосы с лица девушки.
Веки у цыганки были опущены. Приподняв одно из них, Бенита увидела неподвижный зрачок. Но девчонка тут же затрясла головой, словно отгоняя муху, и открыла глаза. Ее тупой масленый взгляд обжег Бениту. Девчонка почему-то потрогала свою грудь, однако даже не сделала попытки прикрыть ее.
— Дитятке жарко, — хихикнул Эльмар. — Картофельная сивуха, от нее всегда тело горит.
Кустас зевнул, почесал голову, стряхнул с волос сенную труху, затем внезапно сел и хрипло спросил:
— В чем дело? «Ваньки» уже пожаловали, что ли?
— Нет, спи спокойно, — бросил Эльмар.
— Кустас, а где твоя толстуха? — крикнул заморыш Карла.
— Сварил на мыло, — сонно пробормотал Кустас и, растянувшись, снова захрапел.
Карла заржал.
— Ну и дал господь этому человеку сон! — снова хихикнул Эльмар. — Раз в день встанет на минутку, спросит, жива ли еще его толстая баба в лаурисооских хоромах и не пожаловали ли уже «ваньки», услышит на первый вопрос «да», а на второй — «нет», опрокинет то ли с радости, то ли с горя чарочку, закусит мясом и завалится дальше спать. На храпе Кустаса можно было бы силовую станцию запустить.
Бенита неподвижно стояла на месте. Один странный вопрос не давал ей покоя. Если человек — бесспорно скотина, то почему в таком случае скотина — не бесспорно человек?
— Бог мой, ты ведь тоже достойная женщина, — сказал Эльмар Бените. — Ты тоже не говоришь, будто Йоссь говорит, что ты только и делаешь, что рассуждаешь. Ей-богу, я еще отобью тебя у Йосся!
— Жук — не мясо, а копейка — не деньги, — почему-то произнесла Бенита.
— Ну-ну, не издевайся над мужчиной, — повысил голос Эльмар.
— Бенита сказала это о себе, — вмешалась Элла, стоявшая в проеме сарая.
— У Эллы на плечах голова, Элле можно верить, — с ударением произнес заморыш Карла.
— Ох ты, мой миленький навозный жучок! — Эльмар протянул руки, норовя обнять Бениту.
— Оставь мою жену в покое, — продолжая лежать, буркнул Йоссь и зевнул.
— Ах, женщины, женщины, женщины в сарае… — запел на нарах заморыш Карла и стукнул себя кулаком в грудь.
Цыганка внезапным движением перевернулась на живот и ладонями зажала уши. Бенита, взглянув на спину девчонки, увидела торчащие позвонки, а на правой лопатке — продолговатое родимое пятно.
— Почему ты так спокойна? — прошептала Элла на ухо Бените.
Бенита и сама не поняла, каким образом ее рука вдруг поднялась и ударила Эллу по лицу. Сылмеская хозяйская дочь завизжала. Эльмар громко расхохотался, а заморыш Карла крикнул с нар:
— Ну и бабы! С форсом!
Бенита пошла, заставляя себя идти медленным, ровным шагом.
Вечерняя роса холодила ноги, над рекой поднимался туман. Верхушки берез горели в лучах заходящего солнца, последние усталые комары бессильно плясали над тропинкой.
