Скандал из-за Баси (журнальный вариант) - Макушинский Корнель (книги регистрация онлайн TXT) 📗
— Оставьте меня в покое, ведь мне семьдесят лет!
Все выглядело совершенно иначе, когда старушка съедала в страшных количествах блюда слишком жирные, с перцем и с приправами.
— Ведь бабушке семьдесят лет! — восклицали все в ужасе.
— Ну и что с того? — отвечала она с обидой.— Неужели это такой возраст, что нельзя съесть кусочка баранины?
Трудно было договориться с пани Таньской, «летучим голландцем», потому что она всегда была права.
Она как раз размышляла, легкомысленно и рассеянно, куда ей побежать по какому-то выдуманному делу, когда вошла Марцыся, одна из наиболее красноречивых особ столетия.
— Проше старшей пани, письмо принесли.
— Какое письмо?
— Заказное, барышне. Я уже расписалась в квитанции...
Бабка сорвалась с кресла пружинистым движением кенгуру.
— Зачем же ты брала? Кто знает, что это за письмо? Может, не дай бог, из суда?
— Если бы оно было из суда, его бы принес полицейский. Возьмите его, пожалуйста.
— Не возьму, не хочу! Положи его на комод... Как ты думаешь, это от мужчины или от женщины?
Девушка понюхала письмо, втягивая воздух, как охотничий пес.
— Трудно понять... От мужчины — тогда бы оно пахло табаком, а от женщины — духами. А это не пахнет ни так, ни эдак.
Старая пани посмотрела на письмо мрачно, как на врага, который коварно спрятался в конверте. Она не любила писем, ненавидела телеграммы. Кто знает, кто пишет ее внучке? Может быть, это какая-то западня? В наше время все возможно.
Ее любимая внучка Стася на целый месяц уехала к родителям в глухую деревеньку на литовских окраинах.
— Может, это письмо выслать паненке? — спросила Марцыся.
— Еще чего! — крикнула бабка.— Пусть себе лежит и ждет. Если уж ей придется отравиться какой-нибудь плохой новостью, то пусть это будет как можно позже.
— А может, это предложение?
— Письменно? Ты с ума сошла! Тот, кто сделает предложение нашей барышне, здесь, вот здесь будет стоять на обоих коленях и будет скулить, потому что я ему устрою экзамен.
— Натерпится, бедняга,— буркнула Марцыся.
Письмо лежало на комоде и спало. Понемногу его закидали газетами, а потом о нем вообще забыли.
Внучка пани Таньской вернулась через месяц и два дня рассказывала обо всем, что творится в деревне. Это была девушка высокая, стройная, гибкая. Бабка смотрела на нее теплым взглядом, полным большой любви; эта смуглолицая девушка для нее единственный свет в окошке. Она уговорила ее родителей, тяжко работающих на своем кусочке песчаной земли, что внучка будет воспитываться возле нее, а потом она выдаст ее замуж. Это дело, однако, все откладывалось, потому что бабка охотнее всего выдала бы ее за какого-нибудь наследника престола, однако же все дипломаты вставляли почтенной бабке палки в колеса, и до этого марьяжа не дошло. Обыкновенных, менее блистательных конкурентов бабка укладывала на раскаленный противень и поджаривала их на адском огне, так что они исчезали со всех ног с горизонта. Каждый из них был неподходящим для ее внучки, и таким образом панна Стася, тяжело, хотя и тайком, вздыхая, дожила до двадцати пяти лет. Она терпеливо ждала того, кто наконец понравится ее капризной бабушке. Как показывали все знаки на небе и на земле, такой еще не родился.
Панна Стася окончила высшую сельскохозяйственную школу и должна была когда-нибудь заняться своим родным селом. Пока же занималась бабкой.
Когда девушка закончила отчет о каждом кочане капусты и о здоровье каждого теленка в хозяйстве родителей, то лишь от недостатка тем для разговора спросила:
— Бабушка, мне никаких писем не было?
— Писем? Откуда бы тебе были письма?
Прибирающаяся в комнате Марцыся сейчас же взяла слово и сказала:
— Есть письмо, даже заказное.
— Бабушка, ты, наверное, забыла? — спросила внучка.
— Деточка, мне все-таки семьдесят лет! — огорченно ответила пани Таньска.
Панна Стася быстро разорвала конверт и пробежала письмо глазами.
— Боже мой! — воскликнула она сдавленным голосом.
— Я говорила, что это какое-то несчастье,— шепнула бабка. — Марцыся, воды, быстро воды, паненке плохо.
Панна Станислава тяжело оперлась о стол. Другая рука, в которой она держала письмо, дрожала.
— Ох, бабушка,— сказала она подавленным, сквозь слезы, голосом.— Почему ты не послала мне это письмо?
— Мне ведь семьдесят лет! — простонала пани Таньска.— А что случилось?
— Страшная вещь. О боже, какая страшная! А это письмо лежит тут уже месяц... Ох, бабушка, как ты могла, как ты могла...
— Что в этом письме? Говори быстро!
Панна Станислава, однако, не могла говорить быстро. В глазах ее были слезы, она была бледна и измучена.
— У меня была подруга... Хеленка Бзовска...
— Я ее знаю!
— Ты ее знала, бабушка... Она попала под поезд... Ехала с дочкой... У меня есть фотография этого ребенка... И этот ребенок... О, боже милосердный!
— Что с ним, говори быстрее!
— У Хеленки хватило сил попросить, чтобы ребенка отослали ко мне. В этом письме просят, чтобы я ждала на вокзале... А все это было месяц назад... Где теперь этот ребенок?
Пани Таньска явно была перепугана.
— Это страшно,— шепнула она.— Что делать, что делать?
Она вскочила с кресла и начала рысью бегать по комнате. Вдруг остановилась и громко крикнула:
— Кто послал ребенка поездом?
— Жена какого-то врача... Наталья Будзишова. Письмо написал ее муж.
— У Натальи Будзишовой с головой не в порядке, если она отослала ребенка без опеки. Ее адрес есть?
— Есть...
— Напишем Наталье Будзишовой. Пусть сюда сейчас же приезжает. Можно, конечно, послать телеграмму, но она может перепугаться от телеграммы. А впрочем, черт с ней! Пусть перепугается. Марцыся! Беги на почту и скажи, чтобы отправили, как из пушки... Еще не все потеряно. Хоть мне и семьдесят лет, но еще со всем сама управлюсь. Пиши телеграмму!
Панна Станислава, вдохновленная энергией бабки, взволнованная и залитая слезами, сразу собралась с силами. Написала: «Прошу срочно приехать трагическое недоразумение высланный ребенок потерялся». И сама побежала на почту.
До поздней ночи у пани Таньской обсуждали этот ужасный случай.
— Наверное, в газетах писали об этом происшествии, но я редко их читала. А ты, бабушка, не читала?
— Мне все-таки семьдесят лет...— возразила бабка.— И не читала, и не слыхала. Скажи мне, однако, как могло случиться, что девочку никто ко мне не привел? Этот доктор пишет, что его жена повесила ей на шею точный адрес. Может, девочка потеряла адрес? А где ее отец?.
— Так ты и об этом не слышала? Я ведь тебе рассказывала.
— Мне ведь семьдесят лет... Впрочем, все равно. Где он?
— Муж Хеленки был известным ученым и поехал в какие-то джунгли, в Латинскую Америку.
— Зачем его туда занесло?
— Они поехали втроем в экспедицию, не знаю точно, в какую. И все трое пропали без вести.
— Они погибли?
— Никто не знает, но считается, что погибли. Хеленка не могла в это поверить... Она жила в Гдыне и все время ждала возвращения мужа. Как она очутилась на той станции, на которой ее ждало несчастье, куда ехала — об этом мы узнаем. А ребенок...
— Не плачь!
— Как не плакать? Бедная, бедная Басенька!..
— Эту девочку зовут Бася? Так, как меня,— пробормотала пани Таньска.— Может, бог даст, мы ее найдем.8^?
Назавтра около двенадцати в ее квартиру ворвалась иерихонская труба.
— Я жена доктора Будзишова! — объявила она громогласно.— Что случилось?
— Несчастье! — сказала пани Таньска.
Жена доктора, услышав обо всем случившемся, схватилась руками за голову.
— Это вы во всем виноваты! — крикнула она, для большей убедительности указывая пальцем на несчастную бабку.
— Мне ведь семьдесят лет...— заныла пани Таньска.
— Тем более вы виноваты. От человека в вашем возрасте можно ожидать хотя бы капельку рассудка.
— А вам сколько лет?
— Сорок два... А при чем тут это?
