КАМЕРГЕРСКИЙ ПЕРЕУЛОК - Орлов Владимир Викторович (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Должен заметить, что лицо Тамары-Изидоры-Иоанны на экране было совершенно зловещее. Не знаю, почему. Может, под латы, верхние или нижние, залез красный муравей и свирепствовал там. Во всяком случае прежде Тамара зловещим существом не была, глупая и наглая женщина, но не зловещая. И Боже упаси нас от непредвиденных поворотов! Натерпелись! Впрочем, и предвиденное событие - закрытие закусочной в Камергерском - радости не доставило.
Это - нам. А Квашнину?
Полагаю, что и в те пятнадцать минут, когда Мельников произносил свой монолог (а монолог для сетки эфира могли и сократить), он пребывал в состоянии радостного задора. «Красавец!» или «Ай, молодца!», как восклицают нынче спортивные комментаторы, заимствовав похвалу у цирковых дрессировщиков. Переселенный сжатием времени в натуру дяди, балбеса, картежника и тонко чующего красоту серебряного века, Мельников поведал о нескольких эпизодах из жизни Есенина. И каждый раз получалось, что именно он ходил с поэтом в кабаки, попадал в участок, ездил с Сергеем Александровичем в Берлин, а затем и в Нью-Йорк, где и подсказал Есенину основные тезисы памфлета «Железный Миргород» с разоблачением американского образа жизни. Да, таких поэтов у нас более нет, опечалился Мельников, да и кому нужны у нас теперь поэты? После чего он произнес трагиком, равным по силе Ульянову в роли Антония: «Поэт в России больше - не поэт!» После трагической же паузы пошли, с придыханиями, комплименты и удивления по поводу Павла Степановича Каморзина, одного из тех, кто составляет тончайшую прослойку российских интеллектуалов. «Хозяин труб канализации - живой оплот цивилизации», сыронизировал здесь кто-то до меня, отметил Мельников, это грубо, но и ехидство по-своему отражает сущность добродетели Каморзина. Божьи коровки тут ни при чем, повторил Мельников. И вообще расстраиваться не следует. Бочка не улетела, а зависла. Между нами и Сергеем Александровичем Есениным. Она - и наша духовная ценность. Но она - и исторический предмет, выпущенный в небеса могучим движением поэта в Брюсовом переулке. Сжатие времени надежно держит ее в невесомости, и нет никаких причин опасаться, что она свалится на чьи-то головы. Связь времен распасться не может, что бы ни утверждал со сцены датский принц, ибо время у нас одно, и оно - сплющенное. А потому участок Каморзина и все садовое товарищество вполне достойно вечной газовой горелки.
Из эссе «Воздвижение и улет бочки» критика П. Нечухаева в культурной газете я узнал, что автором ехидства «хозяин труб канализации - живой оплот цивилизации» как раз и был сам Нечухаев. Он относил Каморзина к натурам, каким более важны не доводы ума и здравые рассуждения, а притчи или же расцвеченные легенды. Что ж, и такие натуры хороши. Они и сами способны создавать легенды и притчи. Но беда, если легенды в умах людей утверждаются ложные. Здесь именно такой случай. Автор чрезвычайно уважает А.М. Мельникова, слушал его лекции в ГИТИСе, но истина, сами знаете… Каморзинская бочка - самозванка. На двух газетных колонках П. Нечухаев, проявляя образованность, обратился к континенту мифов, вспомнил, естественно, Прометея, не забыл и Икара, выбрел в конце концов на постмодернизм и обозвал Каморзина постмодернистом. Создавая мемориал, Каморзин топтался на чужом пьедестале и сотворил пародию. Самозванство же бочки возвело пародию в степень, в квадрат. Тут игра слов, но понятно, о чем идет речь. Конечно, могла иметь место бочка и в Брюсовом переулке, но концептуальный акт творения произошел в переулке у Петровки (следовали цитаты из документов и воспоминаний). Пародийным вышло воздвижение самозванки, но закономерно-указующим случился ее улет. Именно в этом указующем жесте природы и следует искать главную духовную ценность события в пору, когда все понятия смещены. И божьи коровки тут ни при чем, в этом автор согласен с А.М. Мельниковым. О сжатии времени судить он не берется, потому как презирает естественные науки. И еще один урок. Вот к чему может привести затея дилетанта, да еще и фанатика с заблуждениями. Что же касается магистрального газопровода, заключал эссе П. Нечухаев, то он не возражает, чтобы таковой был проведен в садовое товарищество, пусть и допустившее к себе самозванку.
Встретил я в газетах и два интервью, так или иначе связанные с эпизодом в саду водопроводчика. Одно взяли у светской дамы Иоанны, другое - у пенсионера, а прежде преподавателя ботаники в средней школе Матвея Борисовича Сысолятина. Как-то неловко было видеть обращение «Иоанна» к известной мне женщине, бальзаковский возраст с успехом преодолевшей лет десять назад. Но если есть у нас Жасмины, Юлианы, Земфиры, Шуры, то почему бы не быть и Иоанне? Иоанна отчего-то сразу обрушилась на Нечухаева, обозвав его придурком и брадобреем. Улету бочки она посвятила две песни, обе - в жанре рок-рэп-протеста. Далее она говорила про боевые ароматы - женщины-всадницы и служилого коня. Вспомнила про амазонок. По отцовской линии она происходила из амазонок, две тысячи лет назад прожигавших жизнь на берегах Азовского моря и Нижнего Дона. То и дело Иоанна вставляла: «Велл! Вау!» Вполне возможно, в газете этими «веллами», проявив консервативность, заменили более свойственные Тамаре-Иоанне матерные слова. «Велл! Вау! - заявила Иоанна. - В одной из прежних своих жизней, будучи принцессой, я спасла вашего Моисея, ребенка в колясочке, чтобы потом он провел народ пустыней… Кстати, они там прихватили много чужого золота…» На вопрос, как это утверждение сочетается с теорией сжатого времени, Иоанна сказала: «Велл! Вау! Очень просто! В сжатом времени есть свои завихрения. Эти завихрения дают возможности для прошлых, настоящих и будущих жизней. Сейчас я угодила в одно из свежих завихрений и скоро всех вас очень удивлю!» Тут же она заметила, что в парфюм-журнале «Душно, аж жуть!» были искажены ее соображения об ароматах боевого женского тела. А потому пошли бы на все вау унизительные для нас дезодоранты типа «Рексона», способные облагородить даже теннисистку на корте. Зачем? Пусть от мужиков воняет орхидеями, ланг-лангом, жасминами и розами. Пусть они подтираются мылом для нежных мест. Это их удел. Настоящая женщина должна благоухать пеной взмыленных кобылиц, яблоками конского навоза, ремнями полусгнившей упряжи, спермой необъезженного мустанга, свежим кизяком, золой степных пепелищ. Все эти компоненты вошли в состав духов «Иоанна», презентация которых состоится на днях. Вау! Велл!
В высказываниях Тамары-Иоанны озадачило меня лишь одно выражение: «спасла вашего Моисея…» Отчего - «вашего»? Имелась ли в виду национальность берущего интервью? Или же Моисей был посчитан представителем человечества, а Иоанна в прошлой жизни была инопланетянкой? Но у кого она оказалась принцессой и почему ее волновали ценности, вывезенные из Египта? А-а-а, не все ли равно! Главное, что Иоанна собиралась учинить нам нечто удивительное, а Мельников пообещал непредвиденные события. Пережить бы их, да поскорей…
Интервью бывшего учителя ботаники Матвея Борисовича Сысолятина вышло тихим и коротким. Божьи коровки и их половая жизнь. Забыл упомянуть, что Иоанна написала песни не только об улете бочки, но и об интимных драмах божьих коровок, цикл в стиле луховицкого блюза - «Улети на небо». Сам же Матвей Борисович снова клятвенно уверял, что пошутил и никакие насекомые к взрыву на участке Каморзина не причастны. Сообщалось, что более развернутые интервью с ботаником-сексологом Сысолятиным будут опубликованы в ближайших номерах журналов «Хлебоперкарная промышленность» и «Плейбой».
Бог ты мой, воскликнул я. Про себя. Черт-те что! Какая-то бочка! Люди в Европе умирают от жары, ожидают космического потепления и потопа, сталкиваются и взрываются вертолеты, арестовывают олигархов, пояса шахидов разносят автобусы с детьми, полубезумный президент бросает войска в не понравившиеся ему страны, а тут нормальные вроде бы люди занимаются какой-то сомнительной бочкой, и не бочкой даже, а смятыми кусками ее. Ужасно! Глупости несусветные! Стоп, сказал я себе. А сам-то? А сам? Совершенно мизерное событие для миллионов существ и уж тем более для судьбы Отечества - закрытие закусочной в Камергерском переулке - я возвожу в трагедию планетарного уровня! Чем я лучше почитателей или хулителей бочки «Бакинского керосинового товарищества»? Нет, оборвал я. Разные вещи. Закусочная - событие практическое. А улет бочки и возня вокруг нее - из мистических брожений моих сограждан.
