Звездочка(Рассказы для маленьких детей) - Шелгунова Людмила Петровна (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
К половине марта все было уже готово и решено было перебраться на новоселье. В день переезда Марья Ивановна, за утренним кофе, объявила, что теперь у них уже не две собаки, а целый десяток, так как у Темзы родилось восемь щенят.
Известие это было встречено, как хорошее предзнаменование, означавшее, что жизнь в новом доме потечет счастливо. Так, по крайней мере, решил Шварц.
Позавтракав, вся колония принялась за переноску остальных вещей с парохода. В последние дни колония помещалась уже не в общей каюте, так как из нее были взяты камин и печка, а в каюте второго класса.
Когда вечером зажгли лампы в новой гостиной, то все были очень довольны, в особенности, когда Марья Ивановна подошла к фортепиано и спела хорошенькую народную песенку.
Каждая спальня имела дверь и могла запираться, но капитан советовал спать с открытыми дверями, для того, чтобы было теплее.
— Теперь у нас жарко, потому что на дворе не особенно холодно, но ведь здесь, под 68° 45′ южной шир. и 51° зап. долг., будет так холодно, что страшно будет высунуть даже нос. Вот тогда-то, пожалуй, придется нам поставить еще чугунку, или же топить ночью.
Кроме фортепиано, в гостиной стояли мягкие диваны, кресла, столы и стулья, так что наши путешественники иногда забывали даже, что живут в снежном доме.
На другой день после переезда опять началась работа. «Британия» понемногу разбиралась и лес, на лошади и осле, отвозился от берега, выше, к тому месту, где предполагали устроить мастерскую. Мастерскую сделали тоже из снеговых глыб, но так как ее надо было сделать очень высокою, то своды устроили из железных полос и толстых досок, которые положили на скалы. Так как вскоре должна была наступить многомесячная ночь, то в мастерской подвесили к потолку все лишние лампы, чтобы иметь возможность работать во время многомесячной тьмы.
Капитан работал с необыкновенною энергиею и своим рвением воодушевлял всех. Два раза в неделю, все мужское население отправлялось на охоту за тюленями и на тюленях училось стрелять.
— Куда нам такую массу тюленей? — спрашивал Шварц.
— Собак кормить, — отвечал Кархола.
— А шкуры их нужны нам для обуви, — прибавлял капитан.
К апрелю месяцу убито было до сотни тюленей и наловлена масса рыбы, которую зарыли в снег, около кухни.
В один вечер, Шварц, вернувшись из скотной, заявил, что сена осталось уже немного, хотя овса хватит еще надолго.
Решено было уничтожить лошадь и осла, которые теперь, с окончанием перевозки, оказались излишними, и сохранить оставшийся корм для коров, тем более, что они в то время давали молоко. К такому безжалостному решению пришли не только по необходимости, но даже и в том соображении, что животные не могли бы перенести периода постоянной ночи.
В тот день, когда началась постройка нового судна, которое предположено назвать «Ковчегом», работы в мастерской продолжались всего два часа, потому что поднялась такая метель, что переходить за лесом в крытый сарай не было никакой возможности. В этом же сарае хранились груз, уголь и провизия. Наши рабочие, все занесенные снегом, явились домой и порешили в дурную погоду не выходить из дома.
— В самом деле, это завывание ветра наводит страшную тоску, — говорил мистер Пализер, — а когда мы все вместе, как-то легче на душе.
В два часа было уже совсем темно: поставив стол около камина, мужчины сели шить себе сапоги из тюленьих кож, а женщины принялись за приготовление к ужину пельменей из рыбы.
— Это сибирское кушанье, действительно, прекрасно и удобно, — заметил Пализер, — в короткое время наша дорогая хозяйка-капитанша заморозила уже целый мешок пельменей.
— Мы будем их делать каждый вечер, до тех пор, пока не наделаем на всю зиму, — отвечала капитанша на замечание Пализера.
В это время дверь из кухни отворилась и вошел Шварц. Сняв шубу, он торжественно сказал:
— Поздравляю с приращением нашей колонии! У нас шестнадцать поросят!..
— Сегодня я осматривал наших животных, — сказал капитан, — и нахожу, что необходимо зарезать овец, потому что они худеют; следовательно, если мы их не съедим, то их съедят наши собаки, а у них, кроме запаса тюленей, есть еще целая лошадь и осел.
Предложение капитана было принято, овцы зарезаны, а мясо отправлено в кладовую. Недели через две, когда дней вовсе не стало, участь овец разделили и свиньи; их тоже закололи, оставив только поросят.
Чтобы животным было теплее, в скотной поставили печку и изредка ее протапливали. Вообще же, все заметили, что с наступлением бесконечной ночи, животные как-то заскучали. Собаки, может быть, тоже заскучали бы, если бы целый день не были с людьми и только на ночь уходили спать в кухню.
В самый Светлый праздник, с утра, была вьюга и шел снег. Три дня сидела наша компания взаперти, потому что действительно нельзя было выйти.
— Надо бы рыбы и угля, — заявила капитанша на четвертый день, — да и скотину мы уже три дня кормим сухою рыбою и зерном.
Решено было добраться до кладовой.
Когда строили кухню, то, в виду того, что дверь могло занести снегом, ее привесили так, что она отворялась внутрь, и только благодаря этой предусмотрительности можно было пробраться из кухни под открытое небо. Снегу нанесло две сажени и хотя сарай и мастерская были тут же, недалеко, но все-таки добраться до них было трудно.
— Вот что надо нам делать, — сказал капитан, осмотрев насос, — чтобы не трудиться и на будущее время, надо рыть коридор в сараи, и по этому коридору мы будем ходить. Снег совсем рыхлый, а если где и обвалится, то это не важно. Сережа, приготовьте ночники, они нам понадобятся при рытье туннеля.
Отрыв выход из кухни на верх, мужчины принялись вырезать глыбы снега и наваливать их на сани, которые вывозили собаки. Коридорчик делался в полтора аршина ширины и два с половиною вышины. Ночники из тюленьего жира начали тотчас же нагревать коридорчик, освещая его в то же время, и стены от теплоты покрылись ледяною корою, сначала, впрочем, очень тоненькою.
— Завтра мы укрепим потолок палками и железом, чтобы не обвалился, — сказал капитан, — а теперь покуда достаточно и этого. Вы, Кархола, опытный человек, — обратился он к шкиперу, — так как бывали у эскимосов; выйдите на верх и определите поточнее: где находится дверь в сарай?..
Через несколько минут Кархола стал рыть сверху.
— Довольно, довольно, теперь знаем, — крикнули ему из коридора.
Через минуту Кархола был уже внизу и прямо пробежал в кухню. Он так озяб в эти несколько минут прогулки наверху, что даже испугался, не отморозил ли щеки или носа?
— Все цело, — успокоила его Марья Ивановна.
Скоро рабочие наткнулись на дверь и дело было слажено. Выбрав из сарая, что было нужно, они стали делать коридор и в мастерскую.
С этой поры, заживо погребенные целый месяц не выходили на мороз. Коридоры их держались отлично, а чтобы добыть себе воды, они брали глыбу снега и оттаивали ее в кухне.
День распределялся так, что плотничать уходили поутру и работали до трех часов, а в три часа уже все сидели вместе и не расходились. Мистер Пализер, живший в одной комнате с Сережею, вставал при его помощи только к трем часам и выходил в общую комнату.
К концу июня все сильно утомились этою подземною жизнью. На воздух выходил только капитан и когда видел южное сияние, то сейчас же оповещал всех.
— Девочки, идите гулять. — часто говорил он немкам, — вы ведь точно мертвые, в вас кровинки не видно…
Немки иногда слушались и выбегали минут на десять, но капитанша постоянно говорила, что ей нет времени, и действительно, дела у нее было не мало.
Однажды, вечером, капитан посмотрел на жену и заботливо заметил ей, что она страшно бледная.
— Мне сегодня нездоровится что-то, — отвечала Марья Ивановна.
У всех присутствующих как бы защемило в душе. На следующий день Марья Ивановна хотела было встать, но уже не могла и тут началась ужасная жизнь в подснежном дворце. Все суетились около больной, очень скоро лишившейся сознания, все смотрели друг на друга в тревожном страхе и боялись, что мысль их отгадана. Капитан забыл все, и еду и постройку, и не отходил от больной. Мистер Пализер взял аптеку в свое ведение и лечил больную как умел. Три недели капитанша, превратившаяся в скелет, боролась со смертью; она постоянно бредила.
