Автопортрет - Каралис Дмитрий Николаевич (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Русская православная церковь в Зеленогорске отреставрирована снаружи. И плывет высокой белой колокольней, золотыми крестами и медными фиолетовыми куполами в голубом небе. Красиво.
20 лет назад в церкви были склады, и на школьных каникулах я подрабатывал там ночью - разгружал булку и хлеб. На месте снесенного купола колокольни виднелась деревянная будочка и росла кривая березка. Рассказывали, что во время войны в этой будке засел финн с пулеметом и приковал себя цепью.
И когда пацаны спускались по улице Ленина к пляжу, обязательно рассуждали о том финне, его кандалах, цепи и возможной системе пулемета. И изображали звуком, как били наши корабли по церкви с глади Финского залива.
Я помню церковь с раннего детства: грязно-белая, с оранжевыми кирпичными ссадинами на углах, истлевшее железо куполов, вороньи стаи...
Лет десять назад, когда ее обвязали строительными лесами, мы с Барабашом залезли из самоутверждения на самый верх - к будочке на колокольне. Была осень, все скрипело и шаталось от ветра, накрапывал дождь, день шел к концу. Кривой березки уже не было. В обвалившейся будке зеленел мох и билась в щели скомканная газета, оставленная строителями. Сверху были видны желто-красные волны гнущихся от ветра деревьев, серая в барашках вода залива и дальше, дальше - постройки: коробки пансионатов, арочное здание вокзала, домики Лисьего носа, размытые непогодой...
За минувшие выходные отпечатал "Записки книгонелюба", 21 стр. Еще не статья, но заявка на статью; если эта тема вообще кого-либо заинтересует.
Отключили свет до 19 часов, и я делаю перерыв - темно и холодно в моем вагончике. За сегодняшний день - это второй раз. Говорят, в целях экономии. Перехожу в бокс - там есть свет и паровое отопление. Расположился в кабинете начальника колонны, позвонил дежурному по ДСК, тот - дежурному электрику. Не могут разобраться, почему в боксе свет есть, а в вагончике нет. Я грозил тем, что утром выход парка задержится, т.к. сейчас, без света, я осмотреть машины не смогу и придется делать это утром. Обещал составить акт об отключении электропитания на командном пункте стратегического объекта вагончике дежурного механика.
Диспетчер ДСК: Какой еще стратегический объект? Какой командный пункт?
Я (уверенно): Гараж - стратегический объект, весь транспорт приписан к военкомату. Нас могут в любой момент поднять по тревоге штаба гражданской обороны или того хуже. А дежурный механик - ответственное лицо в отсутствие начальника колонны. В вагончике я находиться не могу - уже вода в чайнике замерзает, - а там связной телефон, его номер есть в военкомате. Если не дадите электропитание, пишу рапорт и звоню в военкомат. - Короче, вешал электрикам лапшу на уши.
Они мне - макароны:
- Может, ты там замкнул чего-нибудь? Почему в боксе свет есть, а в вагончике нету? Сходи пробки пошевели.
Я советовал электрикам пошевелить ногами, пройти триста метров до нашей площадки и самим во все разобраться. Иначе - рапорт и задержка в подаче автотранспорта на ДСК.
Обещали.
Я взял с собой Дамку, пусть погреется в кабинете. Цыганка где-то шляется, пренебрегая своими служебными обязанностями. Дамка легла около батареи и смотрит на меня - не знает, что я пишу про нее. Хорошая собаченция. В ней есть охотничья кровь; несомненно. Когда мы идем с нею через перелесок, она сходит с тропы, зарывает лохматую голову в снег и нюхает - ищет, наверное, мышиные норы. Носится по снегу. Замирает, распластавшись на снегу и вытянув задние лапы. Затем вскакивает - плавно взлетают уши, - лает на меня, призывая играть с нею.
Сегодня Ваня Булдаков объяснял, как надо ставить петли на зайца. Ниточка от стального троса отжигается паяльной лампой, затем кипятится вместе с хвоей и ставится петлей-удавкой на тропе; конец привязывается к дереву. Диаметр петли - около 20 см. Капкан также кипятится в ведре с еловой лапой, а затем чистыми рукавицами кладется в рюкзак.
Булдаков - румяный деревенский парень в черном тулупе. Эдакий крепыш с курчавой бородкой. Я понимаю: охота - мужское занятие. Азарт, инстинкт, чисто мужское занятие. Но говорят, что раненый заяц кричит, как грудной ребенок, только пронзительнее и обреченнее. Верещит. И зачем тогда ставить на него петлю-удавку или капкан? Что с ним потом делать? Есть?.
Вышел, посмотрел - не идут ли электрики. Не идут.
Вчера был на семинаре Б. Стругацкого. Заслушивали творческий отчет Андрея Измайлова и еще одного фантаста (ни фамилии, ни псевдонима не запомнил). Измайлов прочитал рассказ, который мне не понравился. Но моего мнения никто не спрашивал - я всего лишь кандидат в действительные члены.
Рассказ раздолбала пожилая критикесса. Она сказала, что Измайлов принижает рабочий класс, холодно-созерцательно копается в помойках, и вообще, чуть ли не враг народа.
От ее выступления пахло худшими временами.
Измайлов, в свою очередь, сказал, что он знает рабочих, т.к. три года работал в заводских многотиражках.
Критикесса сказала, что тоже знает, о чем говорят в народе, т.к. прогуливает ежедневно собачку, проходит мимо пивного ларька и слышит беседы. Да, бывают крепкие выражения, встречаются и среди рабочих опустившиеся личности, но не надо обобщать, принижать и заниматься критиканством, ерничаньем и т. д.
Такой вышел разговор.
Потом выступил Борис Стругацкий.
Рассказ Измайлова никого не принижает, сказал он. Люди в его рассказе отличные парни, и он пошел бы с ними в разведку. Почему-то принято считать, что если герои говорят грубоватым языком и не слушают Моцарта - то они несчастны? Они по-своему счастливы, работают, имеют семьи, и в этом - жизнь.
Усатая и очкатая мадам заткнулась и скисла. Так ей и надо. Когда во время ее выступления умненькая девочка пыталась задать вопрос, она убийственно взглянула: "Потом, моя дорогая, когда закончу", но сама перебивала и кидала ехидные реплики выступавшим после.
Попадись такой змее на рецензию - век не отмоешься.
Второй семинарист, который с псевдонимом, долго и нудно занимался саморекламой в отпущенное ему для выступления время.
- Я работаю на стыке жанров фантастики и истории, - хорошо поставленным, но чуть картавым голосом вещал он на всю Красную гостиную Дома Писателя. - Я открыл новое направление для себя - это стык жанров...
Может, он и работает на стыке жанров, но не в литературе. Хотя текст его рассказа - гладкий. Про алхимика рассказ.
После семинара все спустились в трюм. Герои дня купили двести пятьдесят коньяка на всех, и кто-то вытащил из портфеля бутылку коричневой настойки.
Мы с Жильцовым, как кандидаты, сидели в сторонке и пили полюстрово. Нас никто не угощал, да мы и сами не хотели: у меня - режим, у Жильцова - язва желудка.
Мне показалось, что фантасты чересчур умненькие, и писательство для них - скорее, хобби, чем дело всей жизни. Работают в НИИ, КБ, есть кандидаты наук...
Пришли два электрика и наладили свет в вагончике. Поворчали насчет электрических печек - не положено. Возились долго - оказалось, что фаза заведена на группу ДСК, и они ее перекидывали внутри распределительного шкафа. Теперь нас не отключат в целях экономии. Зимовать будем в тепле.
Я учился в 164 школе, в той же, где и сестра Вера. Пожилые учителя помнили ее - она была отличницей. Чего не скажешь обо мне.
У Веры в классе учился Берлин - лохматый юноша с ранними усиками. Из бедной еврейской семьи. Он потешал класс артистическими выходками, играл под недотепу-дурачка.
Когда его вызывали к доске, он медленно поднимался из-за парты и плаксиво ворчал:
- Ну вот, все Берлин и Берлин... Как будто никого другого в классе нет. Только и слышишь: Берлин, Берлин... А что Берлин-то?
У доски он строил рожи за спиной учителя, и весь класс прыскал от смеха. Как только учитель оборачивался к нему, он напускал на себя понурый вид неудачника и устремлял глаза в пол, раскачиваясь слегка.
Однажды он пришел в школу в галошах, надетых на носки, и учительница выгнала его.
