Кто услышит коноплянку? - Лихачев Виктор (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
- Не слушайте Иру. Женила... Мне всегда нравились пожилые женщины.
- Какие?! - возмутилась его жена. Но была видна наигранность этого "возмущения".
- Пожилые, пожилые. Это у нас в семье наследственное.
- Наталья Михайловна, Вика, Надя, - воззвала Ира к сидящим за столом женщинам. - Скажите этому длинноволосому наглецу, что это мы всегда выбираем, кто станет нашим спутником по жизни.
- Мы, мы, Витенька, - откликнулась Вика.
- Наивные, - только и мог выдохнуть Бобров, понимая, что всех женщин он не переспорит. Кирееву нравилось, что в таком шутливом "подкалывании" обе стороны - и Ира, и Виктор - не скрывали нежного отношения друг к другу. И все-таки больше всех в этот вечер очаровала его Лиза. Каждый подарок она принимала с восторгом, словно ничего лучше в жизни ей видеть не приходилось. Киреев подарил Лизе роскошный, богато иллюстрированный атлас птиц и, к своему вящему удовольствию, он видел, что девочка забыла о куклах, игрушечных домиках и с головой ушла в рассматривание атласа. А еще Михаил Прокофьевич принес Лизе десятка полтора значков с гербами городов, которые он нашел у себя по сусекам. Так что им было о чем поговорить. И когда взрослые дружно затянули под гитару "Виноградную косточку в теплую землю зарою", он потихоньку ушел в комнату Лизы.
- Дядя Миша, мне папа сказал, что сейчас такие кассеты продаются - с голосами птиц. Он мне купит, и я буду слушать и смотреть на картинки.
- Правильно.
- А вы, наверное, всех птиц знаете.
- Что ты! Обыкновенных, вроде галки или воробья, конечно, знаю. Соловья слышал. Красиво поет.
- А я вот ни разу не слышала.
- Еще успеешь.
Они замолчали.
- Посмотрите, - опять заговорила девочка, - какое название у птички красивое. Коноплянка. И сама она милая такая.
- Коноплянка? Дай посмотрю. Да, коноплянка. И по латыни ее имя красиво звучит - кардуэлис каннабина.
- Здорово. Кардуэлис каннабина. А все равно, коноплянка лучше. На капельку похоже. А она поет?
- Ты знаешь, по-моему, еще как поет. У нас в Старгороде сад был яблоневый. До сих пор помню: май, тихий-тихий вечер, яблони цветут, будто в снегу утопают. И вдруг откуда-то из глубины сада раздается пение. Нежное-нежное. И весь мир затихает и слушает этого маленького певца. Я в это время в саду сидел. Дай, думаю, посмотрю, кто это поет.
- Увидели?
- С трудом, но увидел. Смотрю, птичка - маленькая такая, с воробышка. Сидит на яблоневой ветке, головку приподняла - и ну давай свои коленца выводить.
- Почему коленца?
- Нет, это не от слова колени. Так говорят про пение птиц, - пояснил Киреев и продолжил свой рассказ: - Зрение у меня тогда орлиное было, да и сумерки еще не сгустились - разглядел я, одним словом, певца. Над клювиком пятнышко темномалиновое, еще одно - на грудке. Верх у него буровато-коричневый, низ чуть светлее. На соловья вроде не похожа птичка эта, а о других певчих птицах я и не слыхивал. Сижу, пением наслаждаюсь. Так хорошо от него на душе сделалось. Да подошел отец - спугнул птичку. Коноплянку, спрашивает, слушаешь? Так я узнал, что за певец пел в саду. Жаль, что больше не приходилось с коноплянкой встречаться.
- Так ни разу, ни разу не слыхали коноплянку?
- А где? В городе она не живет. Здесь одни вороны да воробьи... Лиза о чем-то задумалась.
- О чем думаешь? - спросил ее Киреев.
- Даже не знаю. Есть, наверное, счастливые люди. Они по свету ходят, птиц слушают, разные новые места видят, в речках купаются... Приключения с ними всякие происходят... Я обязательно по вашей книге всех птиц изучу, а если вырасту...
- Почему - если, Лиза? - бодрым голосом спросил Киреев.
- А потому что всегда надо говорить "если" или "дай Бог". Меня так девочка одна в больнице научила. Иначе сглазить можно.
- Сглазить?
- Ну да. У нас в больнице девочка лежала, ее Катей звали. Она все лета ждала, мечтала к бабушке в деревню поехать. Не получилось.
- Почему?
- Умерла, - вздохнула Лиза. - Вот я с тех пор всегда и говорю: "если" и "дай Бог". И вы, дядя Миша, тоже так говорите.
- Хорошо, - у Киреева было ощущение, что эта маленькая девочка гораздо старше и мудрее его. Было видно, как Лиза загрустила. Видно, воспоминания разбередили девочке душу. Она отложила атлас в сторону.
- Дядя Миша, а хотите, я вам секрет открою?
- Секрет? Очень люблю секреты.
- Я серьезно. Я могу научить вас, как можно жить - и ни на кого не сердиться.
- Разве это возможно?
- Меня как раз Катя и научила. Вернее, то, что с ней случилось...
- Ее смерть?
- Мы ведь поругались с ней... так, из-за пустяка. Я больше была не права. Но тогда по-другому считала. Ну вот, а когда Катя умерла... я поплакала, но уже...
- Уже ничего нельзя было вернуть?
- Да.
- Грустно. А секрет в чем заключается?
- Как, вы не поняли разве?
- Нет.
- Вы когда захотите на кого-нибудь рассердиться или поругаться с кем-то, представьте, что должны умереть...
- Я?
- И вы, и тот человек. И вам сразу легче станет и совсем не захочется сердиться.
- Спасибо за секрет. Думаю, он мне пригодится. Только тебе не кажется, что мы все о грустном да о грустном?
В комнату вошла Ира.
- Дочка, иди попрощайся с гостями, да пора тебе баиньки.
- Сегодня же день рождения, - взмолилась Лиза. - Сегодня можно.
- Ты и так позднее обычного ляжешь. - Потом Ира мягко добавила: - Надо, доченька. Мы же с тобой...
- Знаю, режимщики.
- Точно.
- А пусть мне дядя Миша что-нибудь расскажет.
- Бессовестная, дяде Мише больше делать нечего. Он и так весь вечер у тебя просидел.
- А мы не наговорились.
- Приглашай дядю Мишу, пусть к нам чаще заходит.
- Обязательно, - подал голос Киреев. Потом неожиданно спросил Лизу: - А ты интересные истории любишь?
- Еще спрашиваете!
- Тогда иди со всеми попрощайся, а я тебя подожду здесь.
- А не обманете?
- Лиза... - укоризненно протянула Ира. - Как тебе не совестно так говорить.
- Простите, простите. Пошли прощаться... У Киреева своих детей никогда не было. Но он помнил, как в молодости, будучи вожатым в пионерском лагере, рассказывал своим воспитанникам разные страшилки. Детям они нравились. Лиза немного младше, чем были его ребята, но... "Что-нибудь расскажу", - решил Киреев. Тему подсказала сама Лиза:
- Дядя Миша, а вы куда-то уезжали. Мы вам звонили, никто не отвечал.
- Да, я уезжал. У меня под Тамбовом две чудесные тетушки живут, я к ним в гости и ездил.
- Тамбов? А мы недавно фильм смотрели, там один дядя другому говорил: "Тамбовский волк тебе товарищ". Папе очень понравилось. В Тамбове что, волков много?
- А вот слушай. Только не побоишься, если немножко страшно будет?
- Ой, я люблю, когда страшно. Только я тогда со светом засыпать буду.
- Хорошо, слушай очень страшную историю. Мне ее мой папа рассказывал. Когда он был маленьким, шла война. Почти всех мужчин взяли на фронт, в армию. Остались одни старики да женщины с малыми ребятками. А надо тебе сказать, что вокруг той деревни, где жил мой отец, простирались во все стороны поля. Ровные, бескрайние. Ни леса, ни озерца. Только глухие лощины.
- Лощины?
- Это такие овраги, поросшие кустарниками, деревьями. В тех лощинах и поселились волки. И столько их развелось, что житья от них не стало.
- А охотники?
- Какие охотники? Я же сказал, все мужчины в армии. Не до волков. А те обнаглели. Особенно зимой лютовали. Приходили в деревню...
- Днем?!
- Ночью, слава Богу, но все равно, представляешь: то овцу утащат, то собаку... Вот с той поры и пошла такая поговорка: "тамбовский волк". Еще, правда, брянские волки были, но наши, тамбовские, покрупнее.
- Почему?
- Наверное, потому что степные. А может, я так из чувства патриотизма говорю.
- А-а. Дядя Миша, а как же они овец крали?
