Кто услышит коноплянку? - Лихачев Виктор (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
И, наконец, Киреев. К нему забегал друг Гусева. Передал от Арсения книгу "Жития русских святых". Правда, в этот вечер открыть ее Кирееву не удалось. Позвонила Галина. Извинилась, что при последнем их разговоре вела себя глупо, не поверив, что он, Кира, тяжело заболел. Спрашивала, когда она может прийти его проведать. К удивлению, ему особой радости эти слова не доставили. Но он постарался ответить как можно приветливее: "Буду всегда рад". Галя сообщила, что заявление на развод она уже подала. У Сергея есть знакомый судья, обещал после праздников дело рассмотреть.
- Ты придешь?
- Не знаю. А надо? - Киреев даже растерялся: давно они с Галиной не беседовали так мирно.
- Наверное, не обязательно.
- Ну и хорошо.
- Да.
- Что-то случилось, Галя?
- Сама не пойму. Вроде бы радоваться должна, а не получается. Ты смеяться будешь... Я вспомнила, как тебе уколы делала. Ты все время говорил, что у меня рука легкая.
- И я не врал. А вот у твоей подруги, Машей, кажется, звали...
- Мариной. Она после за негра замуж вышла.
- Вот у нее ручка еще та была. Выть хотелось. Бедный негр...
- Ты еще просил: девушка, вы мне несколько уколов сразу сделайте, в зачет только чтобы пошли...
- Вот и посмеялись.
- Кира, мне это не нравится.
- Что не ты мне уколы делаешь? А мне их никто не делает.
- Что я свиньей стала себя чувствовать. У тебя рак, а я развожусь с тобой.
- Да, некрасиво как-то. А давай считать, что никакой болезни нет. Я сейчас болиголов литрами пью, - приврал Киреев, - через полгодика как огурчик буду. Обещаю. Так что разводись спокойно.
- Ладно, Кира, ты и впрямь лечись. Какие лекарства нужны будут - скажи. Павлов достанет.
- Конечно.
- Какой-то ты другой стал...
- А это плохо или хорошо?
- Не знаю. Интонации просящие у тебя исчезли - это хорошо. А с другой стороны, я жалеть начала о том...
- Что детей у нас не было?
- Да. А ты?
- Я тоже. Слушай, Галя, а можно один вопрос?
- Можно, конечно.
- Как ты считаешь, возможна дружба между мужчиной и женщиной?
- Только в том случае, если они через общую постель прошли, а потом это для них не актуально стало. Пока же актуально - дружбы быть не может. Дружба равенства требует, а в любви ее быть не может. Мне так кажется.
- Здорово объяснила. Выходит, мы с тобой в новый этап отношений вступаем? Общая постель осталась в прошлом, теперь она не актуальна.
- Ты так считаешь?
- А ты разве по-другому? Или у вас с Сергеем случилось что?
- Вроде не случилось, но что-то не так. Не пойму я.
- Самое главное, дорогая, у тебя есть время. Уйма времени. У меня этого, увы, нет. Так что не грусти и разбирайся потихонечку, - закончил разговор Киреев.
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *
Глава шестнадцатая
"И еще один день Ты мне даришь. Спасибо", - после поездки на Тамбовщину Киреев говорил эти слова каждое утро. Засыпая, он тоже благодарил Его. Михаил Прокофьевич еще не молился по книге
- стеснялся. От смущения подшучивал над собой время от времени. Однажды даже записал в дневнике: "Я на старости лет в игрушки стал играть". Но продолжал каждое утро и каждый вечер говорить слова благодарности. Оказалось, что благодарить - приятно, как и быть благодарным. А вот просить он еще не решался. Вера Киреева, хрупкая и нежная, как паутинка, сотканная крошечным пауком в сентябрьском лесу, не смогла бы выдержать Его неудачи. Ведь о чем просить Кирееву у Бога? Только об исцелении. Он просто верил в свое исцеление. И эта вера, такая же хрупкая, как вера в Бога, росла в душе и сознании Киреева с каждым днем. А если еще точнее: обе эти веры - в Бога и собственное исцеление - слились в Кирееве в одну. От этого обе становились сильнее. Вот почему Михаил Прокофьевич предпочитал только уповать на Него, не вмешиваясь в Его Божественный промысел. Как было сказано в том стихотворении: Все круче поднимаются ступени,
Ни на одной нам не найти покоя, Мы вылеплены Божьею рукою
Для долгих странствий, не для косной жизни... Его дело - карабкаться по ступенькам все выше и выше. А куда он доберется - так ли это важно? Вот почему Наталья Михайловна была не права. Киреев вовсе не безалаберно относился к своей болезни. Нет. Просто ему хватило мужества без обиды принять случившееся с ним, и некая сила словно давала ему волю и силу жить без страха. Киреев жил с какой-то детской доверчивостью и верой. Со стороны могло показаться, что он и впрямь впадает в детство. Вместо того, чтобы пить лекарства, лечиться, он часами что-то писал, ездил в Коломенское, читал. И, главное, Киреев не убивал время, ему действительно нравилось так жить. Он только жалел, что в сутках его мало. А вчера, после разговора с Галиной, ему пришла в голову совершенно сумасшедшая мысль: продать квартиру и уехать в Старгород, туда, где на Тихоновской горе у озера стоял маленький домик, оставленный ему матерью. В конце концов, для счастья, он теперь понимал это, нужно совсем немного: клочок луга, кусочек неба, журчащий ручеек и чтобы было куда прислонить голову. И чем больше Киреев думал об этом, тем менее сумасшедшей казалась ему эта идея. У Галины сейчас замечательная пятикомнатная квартира, дача под Дмитровом. Зачем ей цепляться за их однокомнатную? В принципе, можно деньги от продажи квартиры разделить. А в Старгороде родная сестра живет. Кладбище, где близкие лежат, рядом. Совсем худо станет - есть кому водички подать... О самом плохом в эти майские дни думать не хотелось. Жаль, конечно, что ни в Старгороде, ни в его окрестностях не было ничего похожего на ту речку из сна. Но ему после снился еще один интересный сон: совершенно чудесная деревенька в глухом лесу, и как он шел куда-то по лесной тропинке и приходил в незнакомый город. В городе шел теплый синий дождь, Киреев стоял под его струями - и не намокал. А другой раз ему снилось поле, бескрайнее-бескрайнее. И вновь тропинка, и вновь речка
- он уже купается в ней. Киреев не пытался разгадать значение своих снов - ему просто было достаточно того, что после них долго не проходило ощущение радости. Огорчала только невозможность поделиться этой радостью с другими. Пару раз Киреев пытался пересказать свои сны
- и ничего не получалось. Абсолютно ничего. Вместо очаровательной пленительной картины скучное, под стать изложению, написанному троечником, описание. Вместо передачи необыкновенных ощущений у Киреева получался сбивчивый, бестолковый рассказ ни о чем. Так что сны эти можно будет смотреть и в старгородском домике. Сестра писала: дом в нормальном состоянии, не хватает только человеческого духа. Ну-ка, как там у Арсения Тарковского... Киреев встал с постели и, на ходу одеваясь, пошел рыться в книжном шкафу. Пора было думать о подарке для Лизы, себя неплохо бы в порядок привести, но он, как старьевщик в рухляди, рылся в книгах. Наконец-то:
Живите в доме - и не рухнет дом. Я вызову любое из столетий,
Войду в него и дом построю в нем. Вот почему со мною ваши дети
И жены ваши за одним столом, А стол один и прадеду и внуку:
Грядущее свершается сейчас... "Вот оно, главное: грядущее свершается сейчас. Письмо тетки Лены сорвало меня в дорогу - и оказалось, что не зря. Почему меня кто-то должен опять звать в дорогу? Неужели не ясно - я должен уехать из этого города. Уехать, обязательно уехать!" И Киреев бросился к телефону - звонить Галине.
* * * День рождения Лизы получился на славу. Народу собралось немного - дети к имениннице приходили днем. Киреев из собравшихся знал только маму Лизы и Котеночкину. Но приняли его так тепло и сердечно, что Михаил Прокофьевич совершенно не чувствовал никакой неловкости. Понравился Кирееву и папа Лизы. Высокий, с длинными волосами, заправленными в хвостик. Выглядел он моложе жены. Вначале Киреев связал это с нагрузкой, прежде всего психологической, выпадающей на плечи Ирины. Но сама она как-то очень просто призналась в том, что на пять лет старше мужа: "Женила на себе молоденького". Виктор ответил в тон ей:
