Южный Крест - Бонч-Осмоловская Марина Андреевна (читать полную версию книги .txt) 📗
Деньги, собранные от продажи, должны были пойти на содержание батюшки и церкви. Последние часто захиревали, так как русские прихожане, не в пример верующим другим приходов, не утруждали себя богатыми пожертвованиями. Тепла, слаженности и поддержки трудно было бы искать среди этих русских, так же, как разъединены и настороженны русские общества, разбросанные по миру. Многие задавались вопросом, отчего это так, отчего люди других наций поддерживают друг друга, часто собираются вместе, организуют и строят дворцы-клубы, где приятно встретиться с друзьями, и только русские нуждаются друг в друге, не нуждаясь, встречаются, не испытывая тепла, расходятся, не вспоминая, и, живя едва ли не по соседству, не видят друг друга по пятнадцать лет. Один человек затеял устроить такой клуб. Мнения соотечественников немедленно разделились: одни объявили его коммунистом, другие - монархистом и ретроградом, третьи - никчемной личностью. Клуб, конечно, не состоялся.
Впрочем, Николай Николаевич уже облюбовал поджаренную плюшку и принялся отсчитывать монеты.
- Вы, Тамара Ивановна, так хорошо к праздничку подготовляете, - с лукавыми интонациями субретки обратилась к первой женщине соседка, - вот у вас и пиро'ожки покупают! А мне что-то не везет сегодня... - она легко вздохнула, с интересом взглянув на Николая Николаевича.
- Вы, Ольга Петровна, хорошо печете, вот Николай Николаевич у вас тоже купит. Только я всегда хорошо пеку! А в этот раз уж сколько старалась теста замесила почти два ведра. И лепила, и лепила... - самодовольно выговаривала та слушателям. - Мешок сюда тащила полон с провизией! А буттер-бродов сколько! Только мало нам помогают, правда? На нас одних церковь и держится! - она заворачивала булочки в кокетливую розовую бумагу с крестами по углам.
- Богоугодное дело! - одобрительно и важно произнес Николай Николаевич.
- А ваша Валечка не хочет к другому празднику нам помочь?
- Она все работает, - смутился Николай Николаевич.
Ольга Петровна поджала губы, а Тамара Ивановна поставила другой вопрос:
- А вы, Николай Николаевич, сегодня вечернюю-то собираетесь? Двенадцать программа стартует.
- А как же! - с облегчением воскликнул Николай Николаевич, чувствуя, что туча рассеивается и он не окончательно изгнан из общества. - Буду, буду вечернюю! и русских привезу!
- Это, конечно, хорошо, - пропела Тамара Ивановна, сморщив острый нос, отчего лицо ее собралось в узелок, - только странные они какие-то, непонятные...
- Те, что из России пришли недавно?
- Да, я их имею в виду. Жадные они что ли какие. Все им мало!
- Я тоже с ними не видаюсь, - поддакнула Оьга Петровна, - недоверчивая я к ним стала.
- И чего доверять-то! Чего у них в России-то деется, вот уж накрутили! Не хотят от голода истощать и теперь сюда бегут. А мы расхлебывай да помогай им! - воскликнула Тамара Ивановна с грозной правотой сверкая очами. Николай Николаевич немного струсил. Несмотря на долгий брак, он мало понимал женщин и временами их чувства пугали его своею силой, а, главное, неожиданностью.
- Вы благодетельница наша, уж и сколько к вам детей из России приходило! - начал он зависимым тоном, робко присогнувшись в ее сторону. - У вас мальчонка-то живет из России?
- Этот четвертый живет пока. Если б вы знали, как я устала! - чуть закатив глаза, она печально покачала головой, приглашая разделить ее чувства. - Сказали - на месяц. А он, вы подумайте, уже третий живет!
- Что же его не забирают?!
- Эти русские в России говорят, чтобы мы обратные билеты покупали! Мало, что я его кормлю-пою, полный чемодан вещей надавала - от моих детей что осталось и знакомые дали, кому чего не надо, а теперь еще и билет! Ну и наглые же эти русские! То ли это дело им давай, то ли другое! Мы теперь должны их заставить, чтобы они, значить, сами своих детей забрали. Пусть и не надеются, не на таковских напали! - пламенно закончила Тамара Ивановна столь длинный монолог на русском.
Вдруг женщины обернулись, и лица их дружно расплылись в улыбке: к ним придвигался солидный мужчина с очень розовым и очень сладостным лицом.
- Батюшка, с наступающим Рождеством Христовым! - протянули они в нос. Мы уже пораньше, во воспоможествование!
- С праздником вас, добрые христиане!
- Скушайте, батюшка, пиро'ожeк!
- И мой попробуйте!
Батюшка двумя пальчиками подхватил булку и очень изящно отправил в рот.
- Богу милосердие угодно, - он благосклонно оглядел лоток. - Не забываем ли мы о милосердии в праздник Христов? Поделитесь с нами своим удовлетворением.
- Как же можно? По мере сил! У меня ребенок из России живет, я только рассказывала. Хороший такой мальчишечка!
- Вы, Тамара Ивановна, деток у себя приживаете - Бог вас не забудет.
- Как же можно людям бедным не помочь!
- Правильно, - батюшка утер рот. - Я в кэмпе вчера был, за городом, там лагерь для деток организован. Есть у нас в Дарвине энтузиаст, собрал деток из русских семей со всей Австралии - кто хочет в лагере месяц отдохнуть, русский язык поучить. Вы знаете, детки наши на русском плохо говорят.
Батюшка слыл в обществе большим интеллектуалом.
- И мой сынок тоже... - Николай Николаевич сокрушенно повесил голову.
Батюшка посмотрел на него с любопытством и продолжал:
- Лагерь они назвали "Богатырь". Из сказки название, родной язык поддерживают, заметьте. Мальчиков зовут "богатырями", а девочек "богатыршами", а когда всех вместе, то - "лагерниками". Они Устав и режим приняли, очень эффектно по утрам будят, дисциплина строгая. В лагере все по часам, по команде: гуляют, за трапезой сидят. Никаких сластей, кон-фектов, так что лагерники наши здоровенькие и бодренькие. Я свою дочку там на две недели оставил. По моему мнению, ребята должны остаться удовлетворенными, потому что такой отдых и воспитание навряд ли где получить можно.
- Вот какое культурное движение! - воскликнула Ольга Петровна.
- Я перед строем богатырей, - продолжал батюшка, - молебен отслужил на открытие. И началась положенная лагерная жизнь по установленной программе. На закрытие же, отнюдь, Пафнутий Стукач, протопоп, поедет. Вечером все собрались в трапезной и была нормальная ежевечерняя беседа. Еды много было весь день - уж так благолепно! А на другой день Рождества Христова лагерники вместе с администрацией примут участие в организованном колядовании, затем проведут атлетические соревнования на Кубок Великой Княжны Марии Владимировны, чтобы здоровенькими сохраниться. Детки на уроках высиживают немного, но пишут пока... - батюшка вздохнул. - Один богатырь никак не мог вывести столь простое задание: "Ванька купил в лавке ситцу". А моя дочка на уроке композицию писала про экскурсию, за что высший балл получила. Батюшка вытащил из кармана листок и, выдержав паузу, начал с выражением: "После тихого часа мы пошли на прогулку. Мы начали с хорошего шага, но через полчаса сменили шаг на медленный. Было солнце, и отсвечивался яркий свет на ярких красочных формах. Но потом погода повернулась к худшему. По дороге мы, конечно, зашли не туда куда надо, и нам пришлось перелезать через заборы. Пока мы гуляли, мы все промокли и устали, вдобавок, нам пришлось тащить девочку, которая подвернула себе ногу. Шли мы четыре часа и были очень голодны, так как пропустили чай, но если мы не хотели от голода истощать, мы должны были следовать за нашим путеводителем через лужи и другие неприятные места. Когда мы дотащились до места, мы готовы были умереть. Но съеденные апельсины освежили нас. Потом мы ехали на поезде назад в лагерь. Ветер выл беспощадно, качая мокрые мохнатые верхушки мокрых деревьев. Станции теперь были реже. Мой брат устал и поэтому беспощадно пинал меня ногами, а ветер все выл и выл. В поезде было спокойно и удовлетворительно. Скоро, натурально, показался город, и поезд остановился. Ветер выл уже тише и тише..." Подпись: лагерница Лена.
- Она талант имеет!
- Всего шестнадцать лет девочке, - радостно подтвердил батюшка, ребенок малый, а как живописует!
