Мелкий бес - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗

Все-таки Пушкин — придворный человек, — думал он, вешая его на стену в столовой.

Потом припомнил он, что вечером будут играть, и решил осмотреть карты. Он взял распечатанную колоду, которая только однажды была в употреблении, и принялся перебирать карты, словно отыскивая в них что-нибудь. Лица у фигур ему не нравились: глазастые такие.

В последнее время за игрой ему все казалось, что карты ухмыляются, как Варвара. Даже какая-нибудь пиковая шестерка являла нахальный вид и непристойно вихлялась.

Передонов собрал все карты, какие были, и остриями ножниц проколол глаза фигурам, чтобы они не подсматривали. Сначала сделал он это с игранными картами, а потом распечатал и новые колоды. Все это проделывал он с оглядкой, словно боялся, что его накроют. К счастью его, Варвара занялась на кухне, и не заглядывала в горницы, — да и как ей было уйти от такого изобилия съестных припасов: как раз Клавдия чем-нибудь попользуется. Когда ей что-нибудь надобилось в горницах, она посылала туда Клавдию. Каждый раз при ее входе Передонов вздрагивал, прятал ножницы в карман, и притворялся, что раскладывает пасьянс.

Меж тем, как Передонов таким образом лишал королей и дам возможности досаждать ему подсматриваниями, надвигалась на него неприятность с другой стороны.

Ту шляпу, которую, на прежней квартире, Передонов забросил на печку, чтоб она не попадалась под руку, — нашла Ершова. Домекнулась она, что неспроста оставлена шляпа: ненавистники — ее съехавшие жильцы, и очень может быть, думала Ершова, — что они, со зла на нее, наколдовали в шляпу что-нибудь такое, от чего квартиру никто не станет нанимать. В страхе и досаде понесла она шляпу знахарке. Та осмотрела шляпу, таинственно и сурово пошептала над нею, поплевала на все четыре стороны, и сказала Ершовой:

— Они тебе напакостили, а ты им отпакости. Сильный колдун ворожил, да я хитрее, — я напротив его тебе так выворожу, что его самого скорежит.

И она еще долго ворожила над шляпой, и, получив от Ершовой щедрые дары, велела ей отдать шляпу рыжему парню, чтобы он отнес шляпу Передонову, отдал ее первому, кого встретит, а сам бежал бы без оглядки.

Случилось так, что первый рыжий парень, встреченный Ершовой, был один из слесарят, злобившихся на Передонова за раскрытие ночной проказы. Он с удовольствием взялся за пятак исполнить поручение, и по дороге от себя усердно наплевал в шляпу. В квартире у Передонова, встретив в темных сенцах самое Варвару, он сунул ей шляпу, и убежал так проворно, что Варвара не успела его разглядеть.

И вот, едва успел Передонов ослепить последнего валета, как вошла в горницу Варвара, удивленная и даже испуганная, и сказала дрожащим от волнения голосом:

— Ардальон Борисыч, посмотри, что это такое.

Передонов взглянул, и замер от ужаса. Та самая шляпа, от которой он было отделался, теперь в Варвариных руках, помятая, [45] запыленная, едва хранящая следы былого великолепия. Он спросил, задыхаясь от страха:

— Откуда, откуда это?

Варвара испуганным голосом рассказала, как получила эту шляпу от юркого мальчишки, который словно из-под земли вырос перед нею, и опять словно сквозь землю провалился. Она сказала:

— Это никто, как Ершиха. Это она тебе наколдовала в шляпу, уж это непременно.

Передонов бормотал что-то неразборчивое, и зубы его стучали от страха. Мрачные опасения и предчувствия томили его. Он ходил хмурясь, а серая недотыкомка бегала под стульями, и хихикала.

Гости собрались рано. Нанесли много пирогов, яблок, груш. Варвара принимала все это с радостью, только из приличия приговаривала:

— Ну, к чему это вы! Напрасно беспокоились.

Но если ей казалось, что принесли дешевое или плохое, то она сердилась. Не нравилось ей тоже, если двое гостей приносили одинаковое.

Не теряя времени, сели за карты. Играли в стукалку, на двух столах.

— Ах, батюшки! — воскликнула Грушина, — что это, король-то у меня слепой!

— Да и у меня дама безглазая, — зсмотревшись в свои карты, сказала Преполовенская, — да и валет тоже.

Гости со смехом принялись рассматривать карты. Преполовенский заговорил:

— То-то я смотрю, что такое, шершавые карты, а это вот отчего. А я все щупаю, — что такое, думаю, шершавая какая рубашка, а это, выходит, от этих дырочек. То-то она рубашка-то, и шершавая.

Все смеялись, один только Передонов был угрюм и молчалив. Варвара, ухмыляясь, говорила:

— Ведь вы знаете, мой Ардальон Борисыч все чудит, все придумывает разные штуки.

— Да зачем ты это? — с громким хохотом спрашивал Рутилов.

— Что им глаза, — угрюмо сказал Передонов, — им не надо смотреть.

Все хохотали, а Передонов оставался угрюм и молчалив. Ему казалось, что ослепленные фигуры кривляются, ухмыляются и подмигивают ему зияющими дырками в своих глазах.

Может быть, — думал Передонов, — они теперь изловчились носом смотреть?

Как почти всегда, ему не везло, и на лицах у королей, дам и валетов чудилось ему выражение насмешки и злобы; пиковая дама даже зубами скрипела, очевидно, злобясь на то, что ее ослепили.

Наконец, после одного крупного ремиза, Передонов схватил колоду карт, — и с яростью принялся рвать ее в клочья. Гости хохотали. Варвара, ухмыляясь, говорила:

— Уж он у меня всегда так, выпьет, да и начнет чудить.

— С пьяных глаз, значит? — язвительно сказала Преполовенская. — Слышите, Ардальон Борисыч, как ваша сестрица об вас понимает?

Варвара покраснела, и сказала сердито:

— Что вы к словам цепляетесь?

Преполовенская улыбалась и молчала.

Взамен разорванной взяли новую колоду карт, и продолжали игру. Вдруг послышался грохот, — разбилось оконное стекло, камень упал на пол, близ стола, где играл Передонов.

Под окном слышен был тихий говор, смех, потом стук убегающих сапог. Все в переполохе вскочили с мест; женщины, как водится, завизжали. Подняли камень, рассматривали его испуганно, к окну никто не решался подойти, — сперва выслали на улицу Клавдию, и только тогда, когда она донесла, что на улице пусто, стали рассматривать разбитое стекло.

Володин сообразил, что это бросили камень гимназисты. Догадка показалась правдоподобною, и все значительно поглядели на Передонова. Передонов хмурился, и бормотал что-то невнятное. Гости заговорили о том, какие дерзкие и распущенные есть мальчики. Были же это, конечно, не гимназисты, а слесарята.

— Это директор подговорил гимназистов, — вдруг заявил Передонов, — он ко мне все придирается, не знает, чем доехать, так вот придумал.

— Эку штуку вывез, — с хохотом закричал Рутилов.

Все захохотали, только Грушина сказала:

— А что вы думаете, он такой ядовитый человек, от него всего можно ждать. Он не сам, он сторонкой, через сыновей, шепнет.

— Это ничего, что аристократы, — обиженным голосом заблеял Володин, — от аристократов всего можно ждать.

Многие из гостей подумали, что, пожалуй, и правда, — и перестали смеяться.

— Незадача тебе на стекло, Ардальон Борисыч, — сказал Рутилов, — то очки разбили, то окно высадили.

Это возбудило новый приступ смеха.

— Стекла бьют, — долго жить, — со сдержанной улыбкой сказала Преполовенская.

Когда Передонов и Варвара собирались спать, Передонову казалось, что у Варвары что-то злое на уме; он отобрал от нее ножи и вилки, и спрятал их под постелью. Он лепетал коснеющим языком:

— Я тебя знаю: ты, как только за меня замуж выйдешь, так на меня и донесешь, чтобы от меня отделаться. Будешь пенсию получать, а меня в Петропавловке на мельнице смелют.

Ночью Передонов бредил. Неясные и страшные ходили бесшумно фигуры, — короли, валеты, помахивая своими палицами. Они шептались, старались спрятаться от Передонова, и тихонько лезли к нему под подушку.

Но скоро они сделались смелее, и заходили, забегали, завозились вокруг Передонова, повсюду — по полу, по кровати, по подушкам. Они шушукались, дразнили Передонова, казали ему языки, корчили перед ним страшные рожи, безобразно растягивали рты. Передонов видел, что они все маленькие и проказливые, что они его не убьют, а только издеваются над ним, предвещая недоброе. Но ему было страшно, — он то бормотал какие-то заклинания, отрывки слышанных им в детстве заговоров, то принимался бранить их и гнать их от себя, махал руками и кричал сиплым голосом.