Мелкий бес - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗

— Слушай, Павлуша, — сказал он, — если ты не станешь мне вредить, то я тебе буду леденцов покупать по фунту в неделю, самый первый сорт, — соси себе за мое здоровье.

Володин засмеялся, но тотчас же сделал обиженное лицо, и сказал:

— Я, Ардальон Борисыч, вам вредить не согласен, а только мне леденцов не надо, потому как я их не люблю.

Передонов приуныл, Варвара ухмыляючись сказала:

— Полно тебе Петрушку валять, Ардальон Борисыч! Чем он тебе может повредить.

— Напакостить всякий дурак может, — уныло сказал Передонов.

Володин обиженно выпятил губы, покачал головой, и сказал:

— Если вы, Ардальон Борисыч, так обо мне понимаете, то одно только могу сказать: благодарю покорно! Если вы обо мне так, то что же я после этого должен делать? Как это я должен понимать, в каком смысле?

— Выпей водки, Павлушка, и мне налей, — сказал Передонов.

— Вы на него не смотрите, Павел Васильевич, — утешала Володина Варвара, — он ведь это так говорит, — душа не знает, что язык болтает.

Володин замолчал и, храня обиженный вид, принялся наливать водку из графина в рюмки. Варвара сказала ухмыляясь:

— Как же это, Ардальон Борисыч, ты не боишься от него водку пить? Ведь он ее, может быть, наговорил, — вот он что-то губами разводит.

На лице у Передонова изобразился ужас. Он схватил налитую Володиным рюмку, выплеснул из нее водку на пол, и закричал:

— Чур меня, чур, чур, чур! Заговор на заговорщика, — злому языку сохнуть, черному глазу лопнуть. Ему карачун, меня чур-перечур!

Потом повернулся к Володину с озлобленным лицом, показал кукиш, и сказал:

— На-т-ко, выкуси! Ты хитер, а я похитрее.

Варвара хохотала, а Володин обиженным, дребезжащим голосом говорил: словно блеял:

— Это вот, вы, Ардальон Борисыч, всякие волшебные слова знаете и произносите, а я никогда не изволил магией заниматься. Я вам ни водки ни чего другого не согласен наговаривать, а это, может быть, вы от меня моих невест отколдовываете.

— Вывез! — сердито сказал Передонов, — мне не надо твоих невест, я могу и почище взять.

— Вы моему глазу лопнуть наговорили, — продолжал Володин, — только смотрите, как бы у вас раньше очки не лопнули.

Передонов схватился испуганно за очки.

— Что мелешь, — проворчал он, — язык-то у тебя как помело.

Варвара опасливо посмотрела на Володина, и сказала сердито:

— Не ехидничайте, Павел Васильевич, кушайте себе суп, а то простынет. Ишь, ехидник какой!

Она подумала, что, пожалуй, и кстати зачурался Ардальон Борисыч. Володин замолчал, и принялся есть суп. Все помолчали немного, и потом Володин обиженным голосом сказал:

— Недаром я сегодня во снях видел, что меня медом мазали. Помазали вы меня, Ардальон Борисыч!

— Еще не так бы вас надо помазать, — сердито сказала Варвара.

— За что же? позвольте узнать. Кажется, я ничего такого, — говорил Володин.

— За то, что язык у вас скверный, — объяснила Варвара. — Нельзя всего болтать, что вздумаете, — в какой час молвится.

Вечером в воскресенье Передонов пошел в клуб, — позвали играть в карты. Был там и нотариус Гудаевский, с которым на днях Передонов имел резкое объяснение из-за его сына-гимназиста. Передонов испугался, когда увидел его. Но Гудаевский вел себя мирно, и Передонов успокоился. Играли долго, пили много, — и поздно ночью, в буфете, Гудаевский внезапно подскочил к Передонову, без всяких объяснений ударил его по лицу несколько раз, разбил ему очки, и проворно удалился из клуба. Передонов не оказал никакого сопротивления, притворился пьяным, повалился на пол, и захрапел. Его растолкали, и выпроводили домой. На другой день об этой драке говорили по всему городу.

В этот вечер Варвара нашла случай украсть у Передонова первое поддельное письмо. Это было ей необходимо, по требованию Грушиной, чтобы впоследствии, при сравнении двух подделок, не оказалось разницы. Передонов носил это письмо с собою, но сегодня как-то случайно оставил его дома: переодеваясь из вицмундира в сюртук, вынул его из кармана, сунул под учебник на комоде, да там и забыл.

Варвара сожгла его на свечке у Грушиной.

Когда, поздно ночью, Передонов вернулся, и Варвара увидела его разбитые очки, он сказал ей, что они сами лопнули. Она поверила, и решила, что виной тому злой язык у Володина. Поверил в злой язык и сам Передонов. Впрочем, на другой день Грушина подробно рассказала Варваре о драке в клубе.

Утром, одеваясь, Передонов хватился письма, нигде не нашел, и ужаснулся. Он закричал диким голосом:

— Варвара, где письмо?

Варвара смешалась.

— Какое письмо? — спросила она, глядя на Передонова испуганными и злыми глазами.

— Княгинино, — кричал Передонов.

Варвара кое-как собралась с духом. Нахально ухмыляясь, она сказала:

— А я почем знаю, где оно. Бросил, должно быть, в ненужные бумаги, а Клавдюшка и сожгла. Ищи у себя, коли еще оно цело.

Передонов ушел в гимназию в мрачном настроении. Вчерашние неприятности припоминались ему. Он думал о Крамаренке: как этот скверный мальчишка решился назвать его подлецом? Значит, он не боится Передонова. Уж не знает ли он чего о Передонове? Знает, и хочет донести?

В классе Крамаренко смотрел на Передонова в упор, и улыбался, и это еще более страшило Передонова.

В третью перемену Передонова пригласили к директору. Он пошел, смутно предчувствуя что-то неприятное.

Со всех сторон до Хрипача доносились слухи о подвигах Передонова. Сегодня утром ему рассказали о вчерашнем происшествии в клубе. Вчера же после уроков к нему явился Володя Бультяков, на днях наказанный своею хозяйкою по жалобе Передонова: опасаясь вторичного посещения его с такими же последствиями, он решил пожаловаться директору.

Сухим и резким голосом Хрипач передал Передонову дошедшие до него слухи, — из достоверных источников, прибавил он, — о том, что Передонов ходит на квартиры к ученикам, сообщает их родителям или воспитателям неточные сведения об успехах и поведении их детей, и требует, чтобы мальчиков секли, вследствие чего происходят иногда крупные неприятности с родителями, как например, вчера в клубе с нотариусом Гудаевским.

Передонов слушал озлобленно, трусливо. Хрипач замолчал.

— Что ж такое, — сердито сказал Передонов, — он дерется, а разве это позволяется? Он не имел права мне в рожу заехать. Он в церковь не ходит, в обезьяну верует, и сына в ту же секту совращает. На него надо донести, — он штундист. [44]

Хрипач внимательно посмотрел на Передонова, и сказал внушительно:

— Все это не наше дело, — относительно же нанесенного вам оскорбления вам следовало бы привлечь его к суду, — а самое бы лучшее было бы для вас — оставить нашу гимназию.

— Я инспектором буду, — сердито возразил Передонов.

— До тех же пор, — продолжал Хрипач, — вам следует воздержаться от этих прогулок. Согласитесь сами, что такое поведение не прилично педагогу, и роняет достоинство учителя в глазах учеников. Ходить по домам сечь мальчиков, — это, согласитесь сами…

Хрипач не кончил, и пожал плечами.

— Что ж такое, — опять возразил Передонов, — я для их же пользы.

— Пожалуйста, не будем спорить, — резко прервал Хрипач, — я самым решительным образом требую от вас, чтоб это больше не повторялось.

Передонов сердито смотрел на директора.

Сегодня вечером решили справлять новоселье. Позвали всех своих знакомых. Передонов ходил по комнатам, и посматривал, все ли в порядке, нет ли чего такого, о чем могут донести.

Что ж, кажется, все хорошо, — думал он: — запрещенных книжек не видно, лампадки теплятся, царские портреты висят на стене, на почетном месте.

Вдруг Мицкевич со стены подмигнул Передонову. — Подведет, — испуганно подумал Передонов, быстро снял портрет, и потащил его в отхожее место, чтобы заменить им Пушкина, а Пушкина повесить сюда.