Штольманна. После свадьбы всё только начинается...(СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна (список книг .TXT) 📗
- Лихое гусарское прошлое, - Андриш поймал ручку супруги, прижал к губам, - кое сменило тихое семейное счастие с любимой супругой.
- Не жалеешь? - спросил Яков Платонович, благоразумно не уточняя: имеет он в виду минувшее гусарское удальство или же брак с Лизхен.
Князь ответил не раздумывая, для него ответ был очевидным:
- Ни единой минуты. С Елизаветой Платоновной скучать не приходится, ты же это и сам знаешь. Да и у Анны Викторовны, полагаю, было время в сём на личном опыте убедиться.
- Елизавета Платоновна, между прочим, может и обидеться, - проворчала Лизхен, резкими движениями поправляя шляпку и запахивая шубку. - Можно подумать, я чудовище какое, право слово!
- Ну что ты, сестрица, - протянул Штольман, в почтительном тоне коего лишь очень хорошо его знавшие могли уловить насмешку, - ты словно петербургская погода: каким бы солнечным не было утро, а без зонта из дома выходить всё одно не следует.
- И это говорит человек, коего на второй день после венчания приворожить пытались, - сердитым ёжиком фыркнула Елизавета Платоновна. - И это я ещё тактично не упоминаю о Ваших подвигах в Затонске, братец!
Анна прикусила губу, гадая, как далеко может зайти перепалка и не пора ли вмешаться, но князь легко коснулся ладонью её руки:
- Не волнуйтесь, сударыня, если Лизхен по-настоящему гневается, она становится ледяной статуей с безукоризненными манерами. Это у них фамильное, чувства скрывать. Впрочем, что я Вам рассказываю, полагаю, Вы это и сами не хуже меня знаете... Вы родом из Петербурга?
- Нет, я из Затонска, - Анна внимательно посмотрела на Андриша Станиславича, пытаясь понять, насколько искреннен его интерес к ней.
- Затонск, - медленно повторил Лисовский, задумчиво хмуря лоб, - а, вспомнил, туда Якова направили после дуэли с князем Разумовским!
- Да, Яков Платонович служил у нас в городе начальником сыскного отдела полиции, - голубые глаза Анны Викторовны засияли гордостью и нежностью, выдавая трепетные чувства барышни к супругу.
- Полагаю, Вас свели дела служебные? - Андриш Станиславич в общих чертах был осведомлён о жизненных перипетиях господина Штольмана, Лизхен рассказывала, подробности, как всем известно, лишними никогда не бывают. Особенно в делах семейных, кои могут быть весьма запутанны.
Анна потеребила непослушный завиток на виске:
- Да. То есть, сначала я чуть не сбила Якова Платоновича, когда ехала на велосипеде...
Анна Викторовна и сама не заметила, как рассказала князю всё, почти всё, умолчав лишь о делах, связанных с синей папкой и прочими шпионскими хитросплетениями. Князь Лисовский оказался прекрасным собеседником: чуткий, внимательный, чем-то неуловимо похожий на Якова. Тот тоже хоть и не скрывает порой сарказма, всё равно выслушивает и делает выводы, основываясь на полученных сведениях.
Коляска подкатила к белому, украшенному колоннами, придающими воздушность и строгость, поместью, чьи кованые ворота украшали сделанные с особым тщанием розы.
- Добро пожаловать, - слуга в тёплом кожухе, низко поклонился, поспешно распахивая ворота, дабы коляска могла проехать. - С прибытием, панове.
- Комнаты готовы, Тадеуш? - Андриш любезно помог Анне выйти из экипажа, Яков же протянул руку Лизхен, коя ответила на сие проявление внимания милостивым кивком.
- А как же, - Тадеуш ещё раз низко поклонился, - Марыська ещё раз всё перепроверила, камин растопила, знобко с дороги-то.
- Да погода не радует, - Елизавета Платоновна повела плечиками, поправила шляпку, коя скорее служила произведением искусства, нежели спасала от холода. - И не скажешь, что начало весны.
- Прошу в дом, - Андриш радушно указал на гостеприимно распахнутые двери. - Чувствуйте себя дома.
Сразу после свадьбы, Лизхен испросила позволения супруга и переделала внутреннее убранство в доме князей Лисовский на свой вкус, решительно заменив чопорные, выдержанные в тёмных тонах интерьеры на светлые, наполненные воздухом и теплом. Мебель тоже поменяли, убрав тяжёлые, с длинными узкими спинками стулья, массивные, помнящие ещё пору самозвана Гришки Отрепьева шкафы и неудобные столы, кои Лизхен иначе как жертвенными алтарями и не называла. Комнаты наполнили лёгкие пуфики, короткие диванчики, так и манящие присесть, а то и прилечь, дабы в полной мере насладиться шелковистой обивкой, круглые столики под цветы, секретеры для написания бумаг и протчее, протчее, протчее. Елизавета Платоновна всем цветам предпочитала розу, Андриш Станиславич тяготел к лилиям, а потому слуги стали именовать покои господ коротко и ясно: розарий и лилейник.
- А где Васенька? - Лизхен сбросила в руки горничной шубку, огляделась по сторонам.
- Спит, пани, - горничная почтительно присела, как и положено, отвечая на вопрос госпожи, а потом продолжила деловито стряхивать с дымчато-серого меха осевшие капельки влаги. - Вас ещё со вчерашнего вечера ждать начал, почитай каждый час просыпался, а сейчас вот сморило. Прикажете разбудить?
- Да ты что, - Лизхен отмахнулась, словно нечистого увидела, - даже думать об этом не смей! Пусть спит, я пока Аннушке комнаты покажу.
- Кстати, дамы, - Андриш плеснул в тонкие бокалы из стоящего на столике графина согревающего медового взвара, рецепт коего повар не передавал никому, даже самому князю и его любопытной супруге, - сегодня вечером мы с Вами идёт в театр. Ставят "Ромео и Джульетту", играет сама Стрепетова!
Лизхен восторженно захлопала в ладоши:
- Ах, какая прелесть, Андриш, ты чудо, всегда знаешь, чем мен удивить!
Елизавета Платоновна, ничуть не смущаясь брата с супругой и слуг, подбежала к мужу и звонко поцеловала его в щёку, после чего подскочила к Анне и потащила её к лестнице, непрестанно щебеча:
- Ах, какая прелесть, просто чудо! Аннушка, Стрепетова просто изумительно хороша, она буквально преображается в своих героинь. Ой, что же это я, - Лизхен замерла на лестнице, прижав ладошку к разгорячённой щеке, - нам же подготовиться нужно. Выход в театр - это такое событие, такое событие, с ним только приём во дворце сравниться может, да ещё венчание. Душечка, ты сильно устала с дороги?
