Босиком по лужам - Аверкиева Наталья "Иманка" (электронная книга .TXT) 📗
— Том, прекрати, — дернула я его за руку. — Какая разница, где и с кем я поеду.
— Рот закрой, — шикнул Том. — Она едет с нами в машине.
— Том! — недовольно фыркнул Билл, который все это время старательно отводил взгляд.
От Йоста просто-таки волнами исходила злость. Какой энергетически сильный мужик!
— Я сказал…
— Я сказал, она поедет с нами, — безапелляционно перебил продюсера Том.
— Господа, но это действительно не принципиально, где я поеду. — Как неловко-то! Заняться ему что ли нечем?
— Билл? — тихо и грозно произнес парень, сдвинув брови.
Тот недовольно отвернулся.
— Том, я поеду с охраной, успокойся, — нервно произнесла я. Что он делает, черт побери?! Том так смотрел на брата, что казалось, сейчас они подерутся.
— Дэйв, в нашей машине хватит места, — угрюмо бросил Билл и отправился к стеклянным дверям.
Том самодовольно ухмыльнулся, вразвалочку отправился за братом, крепко вцепившись в мою руку.
— Какого черта? Что за представление? — шипела я на него.
— Тебя обидели утром. Я хочу отомстить, — просто и без всякого злорадства заявило это создание.
— Вот ведь дурь какая! — задохнулась я от возмущения, стараясь выдрать свою кисть из его лапы.
— И вообще, это была идея Билла, пока ты его водолазку не вернула. Он на тебя сильно обиделся.
— Да мне плевать на его обиды! Я, знаешь ли, себя тоже не на помойке нашла! Когда меня шлюхой обзывают, я обычно по морде бью! И не хило бью!
— Я ему то же самое сказал. Именно поэтому ты сейчас поедешь с нами.
— Не вижу никакой логики.
Мы вышли на улицу. Кругом царила непривычная тишина. Ни тебе визга, ни тебе писка, ни тебе воплей. Где поклонницы-то? Неужели им стало стыдно за утреннюю драку и они скопом удалились? Я с интересом выглянула из-за плеча Тома. С облегчением вздохнула: фанатки на месте! Стоят на тротуаре. Я б Саки премию выписала за организацию этой пионерской линейки.
— Что? — тихо поинтересовался Билл у друзей.
— Как скажешь? — равнодушно пожал плечами Георг.
— Я б не стал, — отозвался Густав.
— И я против. Категорически, — припечатал Том.
— А вы вообще о чем? — спросила я.
— В машину, — скомандовал фронтмен.
Ненавижу!
Ненавидеть Тома я стала еще больше, когда… когда этот неугомонный Том посадил меня рядом с Биллом! Мы, насупившись, уставились каждый в свое окно. Машина тронулась, и я все-таки полюбопытствовала, зачем Тому понадобился весь этот цирк.
— Все очень просто, — Том как будто только и ждал этого вопроса. — Они на вас сегодня напали около гостиницы? Напали. Билла напугали? Напугали. Тебя избили? Избили. Это же непорядок. Поэтому мы оставили их без автографов. А чтобы совсем неповадно было драться, мы взяли тебя к себе в машину. Понятно?
— Не понятно! Я тут причем? Том, вы уедете, а мне тут жить. Вы смерти моей что ли хотите своими провокациями? Меня вычислить — элементарно! Я, конечно, не вы, по улицам хожу относительно спокойно, но меня знают! Мою фамилию, мою физиономию знают! Ты зачем меня так подставляешь? И потом, многие девочки не виноваты, что их полоумные подружки напали на нас. За что вы их проигнорировали? Они ждали вас, провели здесь всю ночь, многие ехали издалека, из других городов, областей, с другого конца континента (ты знаешь, какая у меня страна огромная, не то что ваша Германия, которая меньше нашего пригорода!), а вы их откровенно послали. Нельзя так. Понимаешь? Нельзя! Назвались звездами, будьте любезны соответствовать.
Билл как-то странно на меня покосился. Том обиделся и отвернулся, проворчав что-то невразумительное. Я устроилась поудобнее и закрыла глаза. Как же хочется спать… Еще машина так гадко и монотонно дергается в пробке…
Тебе нравится летать?
Это настолько удивительное чувство, что я не знаю, как описать его словами.
А ты попробуй. Что ты чувствуешь?
Легкость во всем теле. Кажется, что я гагажье перышко. Я отдалась ветру, доверилась ему. Он несет меня по волнам, качает, кружит. Я принадлежу себе и ему. Ему и себе. Тебе…
Ты не боишься погибнуть?
Нет. Твои руки сильные. Они поддержат меня, защитят, укроют от всех невзгод.
А если поднимется ураган?
Я спрячусь в твоих волосах. Я буду слушать твои мысли тихим шорохом. Я буду смотреть в твои глаза ясным солнышком. Я буду касаться твоих губ сладкой росой… Я буду охранять твой сон светом звезды. Буду греть твои руки дыханием. Я буду с тобой… если ты позволишь…
Ты едва касаешься щекой моей макушки, боясь побеспокоить голову на твоем плече. Но не выдерживаешь, тихонечко и очень аккуратно тянешься губами к моим. Я поднимаю к тебе навстречу лицо. Губы легко касаются губ. Робко. Несмело. Словно боясь, что кто-то помешает.
У тебя крылья щекотные. У всех Ангелов крылья щекотятся? — Глаза зажмурены от удовольствия, нос тыкается в шею, морщится от щекотки.
Просыпайся, — шепчешь ты ласково.
И в тот же миг я проваливаюсь в пропасть. Падаю. Разбиваюсь.
Голова сильно мотнулась, словно потеряла точку опоры, и я очнулась. Билл выходил из машины.
Близнецы ждали меня около минивэна в компании Густава, Георга и охраны. Йост о чем-то трепался с Полинкой, видимо подъехавшей к редакции из дома. Там же крутились какие-то девушки весьма понтового вида. Невдалеке повизгивала небольшая группа фанаток — человек двадцать, не больше, — которых оттеснили от ребят охранники принимающей стороны. Вспышки. Вспышки. Фотографы крутятся вокруг словно осы около варенья. И я вся заспанная. Не везет, так с утра! Пришлось срочно прятаться за спины братьев, нечего тут лицом светить.
Потом все было невыносимо скучно. Понтового вида девушки оказались журналистками от молодежных изданий. Мальчишек проводили в какую-то комнату не то для приема гостей, не то переговорную, не то отдыха, выдали маркеры, кучу изображений себя, любимых, и дисков, заставили подписывать. Параллельно девочки интервьюировали группу, задавая глупейшие вопросы. Я даже злиться начала. Ребят в сотый раз спросили о названии, о личной жизни и девушках, о смысле песен, о том, что они чувствуют в Москве. Все эти вопросы я уже видела раньше, когда читала многочисленные интервью. Билл улыбался и более чем достойно отвечал на любую глупость. Ему активно помогал Том. Иногда в беседу влезал Георг. Густав отмалчивался и с трудом прятал зевки. Единственный раз, когда я порадовалась вопросу, это — «Билл, есть ли у вас девушка?» Билл посмотрел мне в глаза, уголки губ чуть приподняты, лицо таинственное.
— Скажи, что это личное.
— Нет, — перевела я на русский.
— Он точно так ответил? — удивилась журналистка. — Мне кажется, что ответ был другим.
— Может быть, вы тогда сами будете выполнять мою работу? — мило скривилась я.
Как же скучно! Кто же так проводит интервью? Ведь что такое хорошее интервью — удар в лоб первым же вопросом. Не банальное, а что-то неожиданное, резкое, чтобы выбить человека из колеи, заставить его раскрыться, говорить то, что есть на самом деле, а не то, к чему он готов. Можно задать смешной вопрос, можно откровенно шокировать, но надо обязательно растормошить, заинтересовать. Сейчас же юные звезды, из-за жары похожие на полусонных рыб, как под копирку отвечали на одни и те же вопросы одними и теми же ответами. Слово в слово.
Потом пришли визажисты и началась фотосессия. По этому поводу мне вспомнился анекдот: «Из дневника американского профессора: “Вчера весь вечер бухал с русскими. Чуть не умер. Сегодня опохмелялся с русскими. Лучше бы я умер вчера”».
Фотосессия закончилась через сорок пять минут. Эти сорок пять минут съемок утомили больше, чем полтора часа интервью. Том, встаньте так, опустите голову. Билл, ногу в сторону, изгиб бедра больше (в какой-то момент мне показалось, что он вывихнет это несчастное бедро). Георг, взгляд поигривей. Густав, руки из карманов… Я сидела на полу, скрестив ноги по-турецки, и лениво переводила команды фотографа, крутящегося вокруг меня и принимающего какие-то совершенно нелепые позы. Было жарко и очень душно. Ужасно хотелось пить. Ребята постоянно облизывали пересохшие губы. Мне-то что, а вот на них еще софиты направлены, вообще умереть можно. От жары косметика вот-вот планировала потечь. По крайней мере, глаза Биллу поправляли с завидной регулярностью, а напудренный Том то и дело смазывал работу гримера своими почесушками то щеки, то носа, то лба, по которому ручьями стекал пот. А что творится с кожей головы Билла, обильно залитой лаком, или с мозгом Тома под плотной повязкой и бейсболкой, я даже думать не хотела. Густав и Георг как-то меньше доставляли хлопот визажистам, но и они заметно приуныли. Идеально отглаженные и блестящие волосы Георга висели безжизненной паклей, что не могло не расстроить парня. Густав и до этого не особо активный, ушел в себя еще больше. И если бы не шутки Тома, то Густав бы умер от скуки. Да и все бы умерли от скуки и жажды. А уж Том стебался так, что свет мигать начинал от нашего хохота. Хотя… Да, даже смеяться было невыносимо жарко.
