Что забыла Алиса - Мориарти Лиана (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗

Когда Алиса, округлив глаза, осторожно спросила, не пробовала ли я еще раз забеременеть, меня охватило ощущение нереальности. Я чуть не расхохоталась и подумала, уж не нарочно ли она.

Уже давным-давно я как следует обдумала все эти ранние «потери», как вы их называете, твердо сжимая при этом губы, как будто у вас запор. Доктор Ходжес, я терпеть не могу это выражение вашего лица. Готова поспорить, что и жена ваша тоже. Это выражение всегда провоцирует меня на мысли о том, что еще я могла бы сделать со ста пятьюдесятью долларами, которые я на вас трачу. Помните ту сессию, когда вы хотели заставить меня рассказать о «ранних потерях» (лицо, лицо!), я драматически вздохнула и ответила, что не могу? А на самом деле меня просто бесило выражение вашего лица.

Теперь в основном я думаю о своих «потерях» как о главных этапах своей истории болезни. Если мне случится заговорить с каким-нибудь врачом, я расскажу ему о любой процедуре, о любом анализе и о страшном разочаровании без всякой дрожи в голове, как будто все это для меня ничего не значит, как будто все это случилось не со мной.

Поэтому я могу произнести «второй выкидыш в первом триместре», не смаргивая слезы и не думая о том, что это такое и как я себя тогда чувствовала.

Хочу, чтобы вы знали: я прилежный зритель «Анатомии страсти». Я старательно занимаюсь этой терапией. Я хотела бы, чтобы вы ставили мне оценки. Вам следует оценивать своих пациентов, жаждущих одобрения.

Помню, как счастливы мы были, когда я забеременела во второй раз, потому что в тот раз нам почему-то удалось сделать это естественным способом.

Мой ребенок должен был появиться на свет в январе, семнадцатого числа – сразу после дня рождения Бена. Представляете, если бы он родился в один день с отцом! Но тсссс… не будем об этом вслух. В этот раз мы держали беременность в секрете. Нам казалось, что в первый раз мы ошиблись, когда раззвонили об этом на весь свет. Я воображала, что после окончания первого триместра объявлю о своей второй беременности со спокойным достоинством замужней женщины. Казалось, что так взрослее, рассудительнее. Я бы непринужденно бросала: «Нет, это вовсе не ЭКО, а естественная беременность». В этот раз мы даже не говорили об именах и Бен не похлопывал меня по животу, когда утром целовал на прощание. Мы выражались примерно так: «Если я еще буду беременна на Рождество», шепотом произносили слово «маленький», будто могли обмануть богов, чтобы они не заметили, как рьяно мы стараемся завести ребенка.

На первое ультразвуковое обследование мы шли вместе с Беном, тщательно оделись, словно собирались устраиваться на работу, хотя, если вдуматься, какое значение имеет одежда для этого дела? Обследование проводила молодая, чуть сердитая австралийка. Я волновалась, но и немного рисовалась, если вы понимаете, в чем тут дело. Со стороны могло показаться, что я вся на нервах, но в глубине души я с удовольствием наблюдала за своим волнением: «Смотри, смотри, как она лежит и впивается ногтями в ладони, как, бедная, переживает, хотя, конечно же, в этот раз сердцебиение обязательно будет прослушиваться: такого два раза не бывает». Я уже предвкушала огромное облегчение после процедуры. К глазам подступали слезы, готовые радостно хлынуть по первой же команде. Я была готова обратиться к своему первому ребенку с трогательными словами: «Я тебя никогда не забуду, ты всегда в моем сердце…» – а потом сосредоточиться на новом ребенке, нашем, настоящем. Младенец Алисы должен был появиться уже через несколько дней. Но мы все-таки могли бы называть их близнецами.

– Извините… – сказала сердитая девушка.

Бен сжал зубы и отступил на шаг, как будто ему угрожал удар в пьяной драке и он не хотел попасть под раздачу.

Доктор Ходжес, я уже много раз слышала это профессиональное «извините». Извините… Извините… Извините… Да, ваши коллеги-лекари очень любят извиняться. Интересно, наступит ли тот «прекрасный» день, когда и вы мягко и печально произнесете: «Извините, но я не могу вылечить вас. Наверное, пора подумать о других вариантах – может быть, о трансплантации новой личности».

Мне было стыдно, что все повторилось дважды и почти одинаково. Я чувствовала себя так, будто напрасно трачу чужое время, постоянно заявляясь, чтобы прослушать сердцебиение мертвых младенцев. «Что? Вам кажется, что на этот раз ребенок жив? Не смешите меня. Только не у вас. Ваши попытки забеременеть просто смехотворны. Здесь у нас полно женщин с огромными животами и настоящими, живыми детьми, которые в них брыкаются».

Позднее я думала, что напрасно не рассказала семье о ребенке, потому что тогда я хотела, чтобы все знали о выкидыше, то есть о том, что ребенок на самом деле существовал. Но когда я заговаривала с людьми, их больше интересовало, почему я держала беременность в секрете. Им казалось, что это какое-то надувательство. Мне говорили: «Да, на Пасху было заметно, что ты не пьешь, но ты сама тогда говорила, что тебе совсем не хочется». Иначе говоря – вранье.

Мать Бена была оскорблена. Чтобы она простила нас, пришлось дважды свозить ее в ресторан «Блэк стамп». Самое главное, казалось, было то, что я скрыла беременность, а не то, что потеряла ребенка. Второе поражало гораздо меньше, чем первое, да и чему тут удивляться – все ведь только слышали о его существовании. Смешно, но мне хотелось защитить свою январскую девочку, как будто ее никто не любил, как будто она не была такой же хорошенькой и умненькой, как та, первая.

Я знаю, что это была девочка. В этот раз они послали на анализ «зародышевый материал» и сказали мне, что я жду хромосомно нормального ребенка женского пола. Передо мной извинились, что так и не смогли понять, почему я его потеряла. Мне сказали, что с выкидышами вообще много непонятного, но что, если верить статистике, у меня еще есть шанс родить крепкого, здорового ребенка. Не вешать носа! Все будет хорошо!

Через неделю после выскабливания – жуткое название для жуткой процедуры; никогда мне не было так одиноко, как после выскабливания, когда я проснулась в палате, – я отправилась в больницу к Алисе, посмотреть на ее новорожденную девочку. Конечно же, Алиса сказала, что мне вовсе незачем было приезжать, и Бен сказал, что незачем, но я все-таки приехала. Не знаю почему, но я твердо решила делать все то, что я делала бы в нормальной обстановке.

В киоске я купила розовую открытку, украшенную золотыми блестками и надписью: «Поздравляем с девочкой!» Потом заехала в магазин «Пампкин петч» и купила крошечное желтое платье, расшитое бабочками. «Правда же, от такого платья захочется иметь маленькую девочку!» – кудахтала продавщица.

Я завернула платье в розовую бумагу, надписала открытку, доехала до больницы, приткнула машину на парковку и пошла по коридорам с подарком в одной руке и пачкой бульварных журналов для Алисы в другой. Все время я наблюдала за собой как бы со стороны и приятно удивлялась: «Хорошо держишься… Очень хорошо… Скоро все закончится, приедешь домой, включишь телевизор…»

Алиса была в палате одна и кормила грудью Оливию.

Моя собственная грудь просто горела от боли. Со стороны тела очень подло вести себя так: все болит, будто ты до сих пор беременна, хотя ребенка уже давным-давно выскоблили из твоего чрева.

– Посмотрите-ка на нее! – обратилась я к Алисе в полной готовности начать обычную болтовню о новорожденной.

В последнее время я хорошо навострилась в этом деле. Как раз на прошлой неделе я навещала подругу, которая тоже родила третьего, и пусть я оцениваю себя сама, но это правда – придраться было не к чему. «Ой, какие маленькие ручки!», «Ой, у нее глазки (носик, ротик и т. д.) точно как у тебя!», «Ну конечно подержу!» Восторженно вздыхаем… Болтаем… Улыбаемся… Не думать об этом, не думать, не думать. За такую игру впору «Оскара» получать.