Тест на верность - Аверкиева Наталья "Иманка" (книга жизни TXT) 📗

Мы зашли в школу и отправились в раздевалку.

— Я все распечатала и уже показала Женьке. Скажи, Жень! — тараторила Настя, словно за ней гонятся враги, а она не успеет слить информацию.

Точка многозначительно кивнула:

— Типичная самка, охотящаяся за мужьями.

— Женя, но ведь рано же! Ей только семнадцать. Какие мужья? У нее вся жизнь впереди!

— Это, Настя, от возраста не зависит. Некоторые и в сорок лет носятся, как малолетки, и наряжаются, как школьницы.

Мы оставили одежду в раздевалке, и поднялись в класс. Я прошла на свое место, бросила рюкзак на парту и чуть не подавилась жвачкой — на доске было тщательно выведено: «Лесба». Мои щеки вспыхнули алым, а уши тут же загорелись. В то же время в груди как-то разом все выморозилось, оборвалось и рассыпалось. Руки и губы мелко задрожали, ноги стали мягкими в коленях, я с трудом удерживала себя в вертикальном положении. Какой-то чудом сохранившийся кусочек мозга велел мне улыбаться. Я обвела хихикающий класс злым взглядом и спокойно села на место, волевым решением запретив себе стирать это мерзкое слово. Вставила наушники в уши. На всю включила Rammstein. Тяжелый и агрессивный рок — то, что надо для того, чтобы не броситься в драку со всем миром. Как же дрожат руки и хочется стать невидимой. Но нет. Не позволю себе показать им слабость.

— Вы что, дураки? — запоздало закричала Настя на весь класс, указывая пальцем на доску. — Совсем мозгов нет?

Народ загоготал.

Я с самым невозмутимым видом жевала жвачку и нервно выдувала пузыри. Они тихо лопались, как лопались мои натянутые до предела нервы.

— Good morning! Let's start our lesson, — вошла в кабинет англичанка. — What is this? Clean the blackboard immediately! Who is on duty today?

— Ярослава Сокол беременная, — подала голос Петрова. Повернулась ко мне и ехидно захихикала.

— ЧТО?! — подскочила я, вытаращив глаза. Варька вцепилась в мою толстовку. Народ вокруг ржал в голос.

— In english, please, — попросила Дуля, сохраняя абсолютную невозмутимость на лице среди ужасного шума и смеха.

— Jaroslava Sokol is pregnant. And she said she's a butch, — прощебетала Танька, видимо, ободренная реакцией одноклассников.

— Butch? What is it? — заинтересованно склонила голову учительница.

— A lesbian, — довольно протянула Петрова.

— Не слушайте ее, Фаина Георгиевна! Она бредит!

— In english, please, — спокойно произнесла Дуля, повернувшись ко мне.

— I'll kill you! — зашипела я, со злости отбиваясь от Вари и Жени. На моей руке повисла Настя.

— Ярочка, милая, Птичечка, — причитала она жалобно, — успокойся, мы потом ее все вместе убьем.

— Ugh, how disgusting! — поморщилась Фаина Георгиевна. — Sit down, please. It's very interesting but it doesn't concern our lesson. Сегодня мы будем говорить о книгах. Назовите мне пять ваших любимых книг, сделайте им аннотацию и поясните, почему они вам нравятся. Петрова, прошу к доске.

— Что? Вот так с ходу и без подготовки? — подпрыгнула Танька.

— Ну, вы прекрасно говорите на английском, зачем вам подготовка? Будет экспромт. Прошу.

— Давай-давай, — зло процедила я сквозь зубы.

— Ярослава, вы следующая, — доброжелательно улыбнулась англичанка.

Ненавижу вас всех!

Пока Петрова плыла к доске, Дуля тихо, но четко и строго произнесла:

— И еще, Татьяна, я попрошу вас на моих уроках подобного более не устраивать и таких слов не произносить. В противном случае два в аттестате вам будет обеспечено. Я понятно объясняю?

Петрова поджала губы. Я ухмыльнулась. Спасибо, Дуля. Ой, то есть Фаина Георгиевна.

На перемене Точка начала вправлять мне мозги. У нее это всегда хорошо получалось. Когда Варька съехала по своей любимой группе в глубокую яму фанатства, она как-то так очень конкретно вернула ее обратно на землю, объяснив, что не все золото, что скачет по сцене. Сейчас Женя мне внушала, что ситуацию просто надо переждать, во-первых. Во-вторых, не обращать на них внимания. В-третьих, тогда они сами от меня отстанут. Просто надо набраться терпения, потому что любое активное действие, отстаивание своего имени и чести будет лишь радовать врагов. Нет реакции — нет интереса. Подруги со мной, они не дадут меня в обиду. Господи, как же хорошо, что они у меня есть.

— А вы не отвернетесь от меня? — жалобно прошептала я.

— Ярик, — обняла меня за плечи Настя. — Ну ты ж клевая, зачем нам от тебя отворачиваться.

— Это происки Лепры и ее лепрозория, — шипела гадюкой Варька, сверкая глазами. — Они за Петрову все это устроили. Я бы на нее три луча диареи наслала.

— Кстати, это тема, — задумчиво закусила губу Точка. Усмехнулась, загадочно посмотрев на Настьку.

— Я не умею наводить порчу. Это вон по Варькиной части, — затрясла Козарева головой.

— Главное, придумать, как ее навести. А уж я-то наведу, мало не покажется, — мстительно ухмыльнулась Точка. — Дураков надо учить. Правильно я говорю, девочки?

— Да, — тихо выдохнули мы.

— Жень, а ты что хочешь им слабительного как-то подсыпать в еду, да? — шепотом уточнила Козарева.

— Нет, Настюх, слабительное — это пищевое отравление и совсем другая статья, как ты понимаешь. Надо действовать тоньше, умнее, ювелирнее. Не вешай нос, Птица, мы их сделаем. Я только придумаю, как лучше ей отомстить, и мы ей отомстим.

— Домо аригато годзаймасьта, — проворчала я.

— Чего? — фыркнула Женька.

— «Большое спасибо» по-японски.

— Ааа, ну тогда ве молам тебе, — сумничала она.

Я вопросительно подняла бровь.

— «Пожалуйста» по-македонски.

Настя глупо захихикала. И мы… посмеялись над Настей.

Из класса мы выходили только для того, чтобы перейти из кабинета в кабинет. Девчонки даже не пошли на большой перемене в столовую, так и сидели голодные. Зато мы громко смеялись и веселились, всем своим видом показывая, что нам нет дела до сплетен. Сказать по правде, внутри было удивительно мерзко и отвратительно. Но я улыбалась. Я всегда улыбаюсь, когда мне особенно больно и обидно. Я верила в Женьку и ее талант макать врагов носом в их собственную глупость. Она это может. Краем глаза я следила за Красавиной. Они все время о чем-то шушукались с Петровой, поглядывали в нашу сторону и хихикали. Явно строили очередные козни. Вокруг них крутилась Мелина — человек-всюду. Юлька — главная сплетница нашей школы. Она всегда всё знает, всегда дружит со всеми, всегда лезет везде. Она всюду. Ни одно событие не обходится без участия Пустомели.

— А ведь мы можем это как-то использовать, — покосилась на Мелину Варя.

— Что ты имеешь в виду? — оторвалась я от разглядывания одноклассницы.

— Сплетня с нее пошла по школе гулять. Я уверена. Помнишь, ты принеслась и артистично начала падать на лавку в раздевалке?

— Это когда я вам сказала, что Славик жениться собрался?

— Вот именно. Юлька, видимо, что-то услышала и додумала по своему усмотрению, а Красавина не упустила момент, чтобы тебя достать. Но, как обычно, не своими руками, а Петровскими.

— Ты предлагаешь сделать выпад в сторону Красавиной через Мелину?

— Я пока предлагаю принять это к сведенью. Посмотрим, что придумает Женька.

— Сокол тут? — от дверей спросила Марина Александровна. Увидев меня, поманила пальцем: — Идем со мной.

— Куда? — насторожилась я.

— К директору, — едва заметно поморщилась физичка.

— Начинается, — пробормотала я.

— Ярик, — подлетела ко мне Точка и начала быстро шептать в ухо: — Запомни, по нашему школьному Уставу ты имеешь право на уважение своего человеческого достоинства. И ответственность за тебя несут родители, ты имеешь право отказаться от разговора с директором в отсут ствии своих родителей. И еще тебе уже есть четырнадцать, значит, ты можешь подать на них в суд за оскорбления и пожаловаться в органы опеки. Поняла?

Я кивнула. Можно подумать, мои знания своих прав и обязанностей остановят Монсеррат Кабалье. Точка все-таки иногда такая наивная, это что-то!