Мы уже там? (ЛП) - Левитан Дэвид (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
– Как там твоя девчонка? – спрашивает Дэнни.
Элайджа поражен: откуда брат узнал про Джулию и почему он так ее назвал? Дэнни замечает растерянность Элайджи и пытается уточнить:
– Ну, эта… как ее звали? Кэт?
– Кэт?
– Ну, та девчонка, с которой ты все время тусишь.
– А, Кэл.
– Да, Кэл.
– Она не моя девчонка.
– Как скажешь.
Элайджа вспоминает о Кэл, и та кажется ему какой-то странно далекой. Она впервые кажется недостижимой. Как будто все их братское волшебство телепатии вдруг перестало работать. Она любила говорить: «Если я тебе понадоблюсь, пошевели ушами». Элайджа ни разу не сказал ей, что не умеет шевелить ушами. Он каждый раз улыбался и кивал, зная, что (вне зависимости от устройства его ушей) они никогда не отдалятся друг от друга, даже если разъедутся. А теперь – что это значит? – Кэл как будто превратилась в персонажа забытого фильма. Его накрывает чувство отсутствия чувств. Элайджа решает, что оно пройдет. Он заглушает его доводами рассудка: в углу ресторана на окраине чужого города естественно чувствовать себя в изоляции ото всех. Как только вернется в отель, он достанет свой брелок с волшебным шаром и соткет себе Кэл из радиоволн. Это очень просто.
Элайджа почти засыпает, Джозеф милосердно вносит первое блюдо, и мысли Дэнни тоже обращаются к расстоянию до дома. Он вспоминает про голосовые сообщения и конференц-связь, хотя и ненавидит себя за эти мысли. Он не так далеко зашел, чтобы не понимать, что такие мысли неуместны, но они добавляют в его жизнь ощущения важности. Без них он не знал бы, куда идти и что делать.
– Напомни мне, когда вернемся в отель, набрать Эллисон, – просит он Элайджу.
– Эллисон? – переспрашивает тот с явным намеком в голосе.
– Да. Мы с ней вместе работаем со счетом соуса ранч. Надо поговорить с ней. Проверить, что все идет по плану.
– А, – любопытство Элайджи затухает.
– Должен уже быть готов сценарий одной гениальной рекламы. Может, удастся заполучить в продюсеры Спайка Ли.
– А.
«Можно подумать, у меня самая скучная работа в мире, – вздыхает про себя Дэнни. – Как будто я бухгалтер. Или дантист. Вообще-то, Спайк Ли – это крутые новости. В рекламе не меньше творчества, чем в жизни сопливых будущих студентов английского литературоведения!»
Дэнни считает, что проблема Элайджи в том, что он совершенно не представляет себе, как нужно зарабатывать на жизнь. Элайджа считает, что проблема Дэнни в том, что он совершенно не представляет себе, что такое жизнь. Когда Дэнни упомянул какую-то Эллисон, Элайджа понадеялся, что это его девушка. Раньше у Дэнни были десятки девушек, и большая часть из них относилась к Элайдже гораздо лучше, чем сам Дэнни.
Марджори Кинер, с которой тот встречался в старшей школе, однажды, забирая Дэнни на выпускной, принесла Элайдже цветок. Анжелика, его девушка на первом курсе колледжа, большую часть весенних каникул до утра играла с Элайджей в «боггл» (Дэнни никогда не играл, потому что всегда проигрывал). Софи – на третьем курсе – тоже была ничего, пусть даже Элайджа и заметил ее пищевое расстройство раньше, чем сам Дэнни. Те отношения продлились не очень долго. А теперь у Дэнни не было никого. То есть, конечно, у него была Эллисон – целый офис таких Эллисон. Скорее всего, он вместе с ними разве что на лифте ездил.
– А как твоя летняя работа? – спрашивает Дэнни. Он уже смел всю пасту, а Элайджа успел одолеть только пару ложек.
– Нормально, – отвечает Элайджа. Надо же, он уже почти забыл, что работает в приемной комиссии своей школы. Работа позволяла о ней забыть.
– Вы там сортируете заявления?
– Не, просто убираем в архив прошлогодние. Прикинь, одна девчонка разрисовала всю комнату в цветах школы, сфотографировалась с кисточкой и послала нам. И все это только для того, чтобы ее взяли!
– И что, взяли?
– Ага.
– И ты весь день, ну, убираешь документы в архив? Это как-то поможет тебе поступить?
– Ну не всем же работать в ма-аркетинге…
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего.
Элайджа снова склоняется над тарелкой с пастой. Дэнни пытается попросить у Джозефа новую порцию вина, но того нигде не видно. Оба брата поражены тем, как резко они заговорили. Оба понимают, что зашли слишком далеко. Они нарушили неписаное соглашение: подкалывать друг друга разрешено, но только без оскорблений.
Дэнни всегда был слишком взрослым, чтобы избивать Элайджу. Даже в десять лет семилетняя разница кажется слишком большой. Дэнни вовсе не был выше того, чтобы пользоваться своим физическим преимуществом: заломить брату руку, чтобы первым добраться до телевизионного пульта, или отпихнуть его и самому сесть на переднее сиденье. Но это отличалось от обычной жестокости, характерной для общения любых других братьев. Дэнни предпочитал демонстрировать Элайдже глубину своего недовольства. Конечно, были между ними времена чистой любви и понимания. Но когда Дэнни хотел нанести удар, он чаще отмахивался, чем бил кулаком. Когда хотел, он делал вид, что Элайджи нет. Тот мог чистить перышки или устраивать кошачьи концерта, но что бы он ни делал, Дэнни лишь старательнее не замечал его. Наконец Элайджа сдался. Он нашел свой личный мирок и тоже научился по-своему выражать недовольство.
Всюду можно найти плохое. Это гораздо легче, чем искать хорошее. Поэтому, услышав слово «маркетинг», Элайджа тут же вспоминает другие слова: «продажный», «лицемер», «лгун». А чаще всего он думает: «Мой брат совсем не такой, как я. Он неправильный со вех сторон». А Дэнни, слыша: «Я собираюсь изучать в колледже английскую литературу», – думает: «бесконечная травка», «оторванность от реальности» и «нищета». «Короче, это не я», – думает он.
Джозеф как будто чувствует разногласия братьев и вносит главное блюдо. Он принес им разные блюда и знает, что они не будут друг у друга пробовать. В его глазах читается грусть: они так и не познают радости ужина во всей полноте. А ужин, между прочим, один из лучших в их жизни. Даже Элайджа, никогда не наслаждавшийся едой так, как, например, можно наслаждаться музыкальным альбомом, пребывает в упоении. Это опыт, который они будут обсуждать еще много лет. И, что важнее, они могут обсуждать его весь остаток вечера по пути в отель.
Когда приходит пора оплатить счет и оставить чаевые, Элайджа немного нервничает. Но, к его удивлению, Дэнни оставляет тридцать процентов. Выходя в ночи, оба осыпают Джозефа бесконечными благодарностями. Тот улыбается, похлопывает братьев по спине и смотрит, как они медленно идут к остановке вапоретто. Потом возвращается к их столу и сталкивает стулья вместе.
========== 16. ==========
На следующее утро у них назначена поездка на Мурано. Элайджа не может поверить, что настал их последний день в Венеции. Ему все кажется, что они только что приехали. Перспектива увидеть Флоренцию (а потом и Рим) его, конечно, увлекает, но не так сильно, как раньше. Это извечная дилемма путешественника.
В начале поездки Элайдже казалось, что он бродит среди бескрайних песков. Теперь он понимает, что все это время был заперт внутри песочных часов. Он вспоминает вчерашний вопрос Дэнни: «Это как-то поможет тебе поступить?» Ох уж этот вечный вопрос. Ответы из колледжей лежат в невскрытых конвертах. Кэл разложила их по его столу в алфавитном порядке. Она делает под марками приписки: что она узнала, когда ездила на экскурсии (он не съездил ни на одну) или ходила на презентации (о которых он даже не задумывался).
Он знает, что должен ненавидеть старшую школу. Все говорят, что ненавидят ее. Все эти клики, комплексы, давление… Но Элайджа как-то сумел найти место, которое полюбил. Это уже не детство и еще не взрослая жизнь. Это настоящий момент, и он тоже заперт внутри песочных часов.
Он выбрал старшую школу, куда никогда не ходил его брат. Учителя никогда не слышали имени Дэнни. В коридорах не носилось эхо его шагов. Элайджу никто не отсылал из дома, хотя, возможно, друзьям, от которых уезжал, он подал это именно так. Нет, он сам хотел уехать. Хотел жить в школе, спать в школе и просыпаться в ней. Хотел пожить в совершенно новом месте. Не из-за Дэнни или родителей, которые сначала слегка расстроились, что он уедет, а потом немного успокоились, потому что он сказал, что хочет получить новый опыт, а не сбежать. Забавно, но тогда это казалось взрослым решением. «Пойдет на пользу в будущем», – сказал отец.
