Из-за девчонки (сборник) - Туинов Евгений (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Кругом листья. Облака, как воздушные шары, поднялись высоко-высоко, и Афалина не может рассмотреть облачного человечка, который, как в детстве утверждала бабушка, живет в каждом облаке.
Но зато она прекрасно сумела рассмотреть Петю Лукина, бывшего своего насмешника, который, как таракан, выскочил из стеклянного коробка троллейбусной остановки.
Афалине смешно смотреть на Петю, как он, рискуя угодить под машину, перебегает через дорогу. Из-за Афалины Петя тоже выходит из дому на час раньше.
Петя догоняет и останавливается перед ней, тяжело дыша и вытирая ладонью пот со лба.
У Пети узкие плечи, стриженая голова и длинный нос, на котором очки прыгают, как лягушки.
– Ну что, одинокий бегун? – усмехается Афалина. – Где твоя механическая лошадь?
Петя молчит и смотрит на Афалину.
– Хочешь, я сконструирую для тебя самый легкий и самый мощный мотоцикл в мире? – спрашивает он. – Я уже над этим думал… У меня получится…
– Вот еще! – дергает плечом Афалина. – Я – дельфин, я люблю море и солнце… Кстати, я не обижаюсь на тебя за эту кличку… Один человек сказал, что она удивительно мне подходит… Лучше сконструируй яхту…
– Яхту? – растерянно смотрит на нее Петя. – Но я совсем не знаю судостроения…
– Ну так узнай, – говорит Афалина. – Это для тебя раз плюнуть…
– А что это за человек, которому понравилась твоя кличка?
– Я познакомилась с ним на теннисном корте, – отвечает Афалина. – Он мастер спорта… А ты, Петя, даже на перекладине подтянуться не можешь… И вообще, чего тебе от меня надо?
– Чтобы ты хоть раз нормально поговорила со мной, – почему-то шепотом говорит Петя.
– А как бил меня, как обзывал, как дергал за косы? Думаешь, я забыла?
Петя хочет что-то сказать.
Афалина рукой останавливает его.
– Зачем ты начал писать стихи? Я читала вчера твое стихотворение в газете… Зачем ты… – Афалина усмехается, – технический гений, а теперь еще и поэт, пишешь про такое ничтожество, как я? Думаешь, никто не понял, что это про меня?
– Разве ты – ничтожество?! – ужасается Петя.
– Моими устами глаголет учебник, – говорит Афалина. – Ты можешь конструировать что угодно, писать что угодно, но ты мне никогда не понравишься, потому что… Решай задачи, Петя!
Афалина смерила его с ног до головы презрительным взглядом и вскочила в троллейбус, который уже закрывал двери.
Петя остался на остановке.
В этот день он в школу не пошел. Целый день Петя околачивался на Ленинских горах, добиваясь, чтобы его записали в секцию тенниса.
Попутно он придумал одну интересную штуку с фотоэлементом, которую можно было вполне поместить в рукоятку теннисной ракетки. Она должна безошибочно реагировать на мячик и отбивать его в точку поля, максимально удаленную от ракетки противника.
А Афалина сидела на уроках и вспоминала, как она мечтала, чтобы Петя дернул ее за косу или ударил, и как она была счастлива, когда он придумал ей дурацкую дельфинью кличку, и как она потом плакала, когда Петю год назад пересадили от нее на другую парту…
Несосчитанные листья
Проходили Маяковского. Учительница литературы Алла Георгиевна нежным голосом заканчивала читать поэму «Облако в штанах».
«У нее получилось „Облако в юбке“», – написал записку Андрей Садофьев и передал ее своей соседке по парте.
Нина – так звали соседку – прочитала записку и улыбнулась. Она совсем не слушала Аллу Георгиевну и не заметила, как облако переоделось в юбку. В классе было тихо. Нина посмотрела в окно и увидела, как дворничиха тетя Наташа метет вдоль чугунной ограды желтые ломкие листья. Листья напоминали сухую картошку, которую продают в пакетиках. Метла недовольно шуршала, когда листья перепрыгивали через нее и, подгоняемые ветром, летели на мостовую.
– «А в неба свисшиеся губы воткнули каменные соски…» – читала другое раннее произведение великого поэта Алла Георгиевна.
Нина посмотрела на небо и подумала, что скоро на самом деле пойдет дождь. И тогда листьям ничего не поможет. Они будут мокнуть в лужах. Нина никак не могла придумать, что бы такое написать Андрею Садофьеву, но, на ее счастье, зазвенел звонок, и всякая переписка сделалась невозможной.
Андрей Садофьев пришел в их десятый «Б» класс две недели назад, первого сентября, и поэтому все в нем пока вызывало интерес.
На перемене Нина специально встала у окна, где никого не было, но Андрей почему-то не подошел к ней. Тогда Нина стала смотреть на дерево. Оно росло на школьном дворе и теряло последние листья. Три листа в секунду, а когда порыв ветра – пять, значит, в среднем четыре. В минуту двести сорок листьев, в час тысячу четыреста сорок, в сутки… «Стоп! – сказала себе Нина. – Хватит ерундой заниматься: трехзначные на трехзначные любой дурак может…» Сама Нина умножала в уме трехзначные на трехзначные еще в шестом классе, но потом сделала вид, что разучилась.
Своей страстью к математике Нина с детства вызывала удивление у родителей. Вечерами, когда ее подруги уходили в кино с молодыми людьми, а некоторые даже целовались с ними в подъездах, Нина что-то высчитывала на логарифмической линейке или с увлечением читала «Теорию временных и пространственных изменений». Однажды мама обнаружила в ее письменном столе толстую тетрадь с интригующим названием «Заветная». Тетрадь больше чем наполовину была исписана формулами, уравнениями и какими-то иными соображениями по высшей математике и физике, в которых мама, по специальности художник-оформитель, ничего не поняла.
Всю Нинину комнату можно было заклеить дипломами и грамотами за победы в многочисленных олимпиадах, конкурсах и викторинах. Иногда Нининой маме мерещилась худая старая дева в очках и длинной черной юбке. Дева сидела в пустой белой комнате, похожей на кабинет врача, а вокруг порхали обнаглевшие косинусы и тангенсы. Нинина мама ясно представляла, как выглядят эти мерзавцы. Нечто среднее между цифрой и птицей, но обязательно со злыми сверлящими глазками и острым длинным носом.
«Сколько интересных книг ты не прочитаешь! Сколько пропустишь хороших спектаклей! Сколько… ты всего потеряешь из-за своих игреков!» – говорила она дочери и вздыхала.
Нина поджимала губы, вставала и уходила. Но через час возвращалась, принося с собой несколько книг, названия которых заставляли Нинину маму хвататься за голову и уходить на кухню.
– Выйдешь, Нинка, замуж – все эти гадкие книги возьмешь с собой! – говорила она, вытирая пыль со стеллажей.
Нина была своим человеком в Доме научно-технической книги, а с продавщицей из отдела математики, двадцатилетней Надей, даже ходила пить кофе в клуб любителей книги, который находился в этом же доме.
«Эх, Нинка, мне б твою голову! – вздыхала Надя, заворачивая дефицитные книги. – Давно б уже профессором стала, а он бы за мной на веревочке бегал…»
Когда Нина выходила к доске и крепкой рукой писала формулы, всем становилось скучно. Класс механически переносил написанное в тетради, а учительница Людмила Ивановна казалась маленькой и совсем ненужной. Нине верили, как часам.
Нина была круглой отличницей. Пятерки по литературе она получала благодаря хорошему знанию учебника и безукоризненной грамотности. Она искренне считала «лишних людей» лишними, а Печорин, столь взволновавший ее одноклассниц в восьмом классе, казался ей потенциальным Лобачевским, начни он вовремя заниматься геометрией. А то, что он делал в «Герое нашего времени», казалось Нине пустой тратой времени.
В сочинении на вольную тему «Каким я вижу современного человека?» Нина совсем запуталась. Она написала, что видит его чем-то средним между Онегиным и Павкой Корчагиным, а потом, вспомнив Пьера Безухова, поспешно добавила, что в современном человеке должны быть и некоторые его черты. Пьер Безухов увлек за собой в сочинение совсем уж неуместного в данном случае древнегреческого бога Аполлона, который, как известно, покровительствовал искусствам и сам прекрасно играл на кифаре. Вконец растерявшаяся, покрасневшая и смущенная, Нина положила сочинение на стол учительницы и убежала в коридор.
