Последний из миннезингеров (сборник) - Киров Александр (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
– Саш, иди в дом, ставь чайник, родственника пирогами угостим, – распорядилась мать и тихонько погладила рыжего по плечу. – Очень приятно! Чем занимаешься, родственник?
– Вино пью, – услышал я за спиной, шагая к крыльцу.
За столом Саша признался, что пьет вино не всегда, но если пьет, то неделями, а так – плотничает в ДРСУ. Не одолев чашки чая, он скоро простился и стремительной походкой вышел из дому. У калитки, правда, остановился и помахал нам, смотревшим на него из распахнутого окна кухни, рукой.
– Я еще приду, можно? – почему-то крикнул Саша.
Мы с мамой, не сговариваясь, кивнули.
Не пришел к нам больше Саша. Убили его через неделю. Зарезали в пьяной драке у винного магазина. За что? Тихий, говорят, был мужичок. Мухи не обидит.
– Зачем он приходил? – спросил я у мамы, когда мы, ошарашенные новостью, сидели на той же скамеечке, недалеко от куста красной смородины.
– К отведенью, – задумчиво и грустно ответила мама.
Лай собачий
1
– Эх ты, сторож, – бросил я с горьким укором своему Умке, сидящему на цепи. – Дармоед.
И прошел мимо, не погладив крупного, крепко сбитого полуторагодовалого ласкушу, всеобщего баловня, добряка, который вовсе не обиделся на меня, а широченно улыбался чему-то всей своей любвеобильной зубастой пастью с черным нёбом.
– Идиот, – добавил я.
Умка стал задней лапой соскребать с боков вылинявшую шерсть, лукаво поглядывая на меня карими глазами.
– Кормить его даже неохота, – буркнула возвышающаяся над нами на крыльце соседка, присматривавшая за стройкой, на время которой я переехал в пустовавшую после смерти матери квартиру.
Умка протянул мне лапу.
2
Кража случилась в ночь с пятницы на субботу, или с четверга на пятницу, или, что мало вероятно, со среды на четверг. Именно в среду ребята, которые строили мне дом, заходили в свое подсобное помещение, царство тени и отдыха в июльском зное, кладовую простецких, но недешевых инструментов, в последний раз.
Лес закончился. Ждали нового завоза. Завоз ожидался в понедельник, но в субботу утром мой давний друг Серега, бригадир на этой стройке, разбудил меня телефонным звонком. Через полчаса он же и привез меня на место преступления.
– Думал зашабашить по мелочи, пока простой. Зашел за инструментом. Смотрю: че-то не то…
3
Сарай мой воры брали просто и нагло. Выкрутили саморезы, на которые крепилась петля с замком, взяли из сарайки бензопилу, мотокосилку, перфоратор, канистру с разведенным бензином.
Шарили по сарайке в перчатках. Искали что-то, может быть, иконы. Рылись в книгах, сбросили на грязный пол фотографии моих родителей в траурных рамках, заглядывали в бачки, даже баян, то ли в насмешку, то ли по воровской потомственной педантичности достали из футляра и растянули все на том же полу.
После этого саморезы ввернули на место и ушли. Скорым шагом носили ворованное в машину, ждавшую их рядом, или бежали темной улицей в свои вонючие воровские норы, к алчущим денег самкам и отпрыскам, чья сущность, вопреки постулатам реалистического искусства и более позднего экзистенциализма, была предрешена не то что до появления на свет, а еще до самого зачатия.
4
Полдня мы с другом проторчали в милиции. После соблюдения всех формальностей вместе с участковым, следователем и старшим опергруппы вернулись к сараю. Отпечатки пальцев… Фотографии… Понятые… Бесчисленные подписи в документах…
Милиционеры сочувствовали мне, одновременно качали головами, с веселой ненавистью дивясь цинизму преступников. Эта ненависть граничила с любовью. А любовь была странной, заочной. Чувствовалось, что если бы внешнее подобие человека, из-за которого мы собрались здесь, возле сарая, замаячило где-то рядом и перед любым из трех стражей порядка встал бы вдруг выбор: убить или не убивать вора – судьба преступника была бы решена в сторону большого пальца, направленного к арене римского Колизея.
Следователь остался осматривать сарай. Участковый и старший опергруппы разошлись по соседям.
5
Сосед через дорогу, отбухавший у меня под носом автомастерскую в обход всех законов, пожал плечами:
– До пяти утра работал. Ничего. Тихо все было…
У нас были плохие отношения. Я говорил ему пару раз в лицо свое мнение о том, как это называется: чинить машины в жилом квартале, ежедневно собирая около своего ангара десятки людей разных привычек и нравов.
6
Другой сосед, заскочивший на шумок, качал головою и все шарил, шарил глазами по сараю, в котором все было и так перевернуто вверх дном.
7
Третий с ходу сказал:
– Это не п-п-по п-п-п-поонятиям, б… За это морду бить надо, б… Я найду… Ин-ту-иция подсказывает… Тока, чтобы благодарность… Дай двадцарик, а?..
8
Но на вопросы милиционеров все отвечали одинаково: «ничегоневиделиничегонеслышаливсебылотихо…»
9
– Как обычно, – констатировал через час участковый. – Все крепко спали, а если чего и видели, не скажут. Боятся.
Нужно было как-то отреагировать.
– Спасибо, что приехали, – поблагодарил я, изобразив на своей без спросу подергивающейся роже подобие улыбки.
– А куда б мы делись? – хохотнул следователь.
Они еще минут двадцать стояли у моего строящегося дома, так что я успел отдать им гарантийный талон на один из украденных инструментов. Талон я все никак не мог найти. Стал поднимать родительские портреты с полу – и увидел… талон этот самый. Гарантийный. И отдал.
10
После обеда лежал на крыше обворованного сарая, пытаясь загорать. Но даже солнце пряталось от меня за тучи. Вечером был ливень с грозой.
11
Когда я уходил с обворованной стройки, сосед-автомеханик, чиня чью-то машину, вынул свою голову из распахнутого капота, посмотрел на меня и улыбнулся неопределенно.
12
Умка невозмутимо ластился ко мне, а я избегал пса. Непонятная обида на четвероногого друга поселилась в моем сердце и не прошла ни назавтра, ни еще через день…
Умка ничего этого не замечал. Он был обычный пес. Дворняга.
13
Кража обрастала людским знанием о ней. Мать автомеханика твердила, что ночью опять приходили какие-то люди и стояли около крыльца, явно собираясь проникнуть в дом. Послевкусие от чужой беды никогда не было ей чуждо.
Другие советовали установить на сарае сигнализацию. Я соглашался, кивал, чтобы только скорее отвязались.
14
Утром меня опять разбудил телефонным звонком Серега. Кажется, только он один понимал, что на самом деле творилось в моей душе.
– Я насчет кражи, – буркнул бригадир.
– Ну.
– Мне тут сказали… Через улицу от вас слышали. С пятницы на субботу Умка лаял, выл. С ума сходил просто.
Два ножа
Эту историю я вспомнил совершенно случайно. Просто, приводя перед праздником в порядок пыльную берлогу, доставшуюся от рано умерших родителей, нашел на антресолях старый альбом с фотографиями, которых, как выяснилось, почему-то никогда не видел, и стал рассматривать их на пару со своей юной подружкой.
– Смотри, смотри, вот мой отец в форме! Кирзачи, бескозырка, гюйс… Еле узнал.
– Он на флоте служил?
– Не, он не служил. Кафедра военная в институте была. Кажется, в Североморск на месяц ездил. Это под Мурманском. Младший лейтенант медицинской службы.
