Сердца в Атлантиде - Кинг Стивен (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
— С Джимми Джи.
— С разными людьми.
— Мистер Файле не знал, что матч куплен?
— Нет, то есть точно не знал. А я думал, что он в курсе.
— Но старик Джи знал. И он знал, кто из них ляжет.
— Да. Вот тут мне повезло. “Ураган” Хейвуд проиграет нокаутом в восьмом раунде. А в будущем году, когда ставить на него будет выгоднее, “Ураган” возьмет свое.
— А вы сделали бы ставку, если бы мистера Джирарди там не было?
— Нет. — Тед сказал это сразу же.
— Тогда откуда бы вы взяли деньги? Когда уедете? Тед вроде бы помрачнел от этих слов, “когда уедете”. Он было приподнял руку, словно собираясь обнять Бобби за плечи, потом опустил ее.
— Всегда найдется кто-то, кто знает что-то, — сказал он. Они теперь ехали по Эшер-авеню, еще в Бриджпорте, но всего в миле или около того от городской границы Харвича. Зная, что произойдет, Бобби протянул руку к большой, в никотиновых пятнах руке Теда.
Тед повернул колено к дверце, забрав с собой и свои руки.
— Лучше не надо, — сказал он.
Бобби не нужно было спрашивать почему. Плакатики “ОСТОРОЖНО, ОКРАШЕНО” вывешивают потому, что если дотронуться до чего-то свежеокрашенного, тебе к коже прилипнет краска. Ее можно смыть, или потом она сама сотрется, но какое-то время будет оставаться на твоей коже.
— Куда вы уедете?
— Не знаю.
— Мне так худо! — сказал Бобби. Он почувствовал, что слезы щиплют уголки его глаз. — Если с вами что-то случится — виноват буду я. Я же видел все это, ну, то, что вы просили меня выглядывать, и ничего вам не сказал. Я не хотел, чтобы вы уехали. Ну, я и сказал себе, что вы чокнутый, не во всем, а только выдумали, что за вами гонятся низкие люди — и я ничего вам не сказал. Вы дали мне работу, а я ее не выполнил.
Рука Теда вновь приподнялась. Он опустил ее и ограничился тем, что похлопал Бобби по колену. На стадионе Тони Кубек только что принес своей команде два очка. Трибуны сходили с ума.
— Но я знал, — мягко сказал Тед. Бобби выпучил глаза.
— Что? О чем вы?
— Я чувствовал их приближение. Вот почему мои трансы повторялись так часто. Но я лгал себе — вот как ты. И по тем же причинам. Ты думаешь, мне хочется уехать от тебя, Бобби? Теперь, когда твоя мама совсем запуталась и так несчастна? Говоря совсем честно, это меня заботит не из-за нее — мы же с ней не ладим, не поладили с той секунды, как в первый раз посмотрели друг на друга, но она твоя мать и…
— А что с ней такое? — спросил Бобби. Он не забыл понизить голос, но ухватил Теда за плечо и подергал. — Скажите мне! Вы знаете, я же знаю! Это мистер Бидермен? Что-то из-за мистера Бидермена?
Тед смотрел в окно, лоб у него покрылся складками, губы плотно сжались. Наконец он вздохнул, вытащил пачку сигарет и закурил.
— Бобби, — сказал он, — мистер Бидермен плохой человек. Твоя мама это знает, но еще она знает, что иногда нам приходится ладить с плохими людьми. Ладить, чтобы наладить свою жизнь, думает она. И в последний год она должна была делать вещи, которыми совсем не гордится, но ей приходится вести себя осторожно. В некоторых отношениях почти так же осторожно, как мне, и нравится она мне или не нравится, но за это я ею восхищаюсь.
— Но что она делала? Что он заставлял ее делать? — Что-то холодное шевельнулось в груди Бобби. — Зачем мистер Бидермен увез ее в Провидено?
— На конференцию по недвижимости.
— И это все? Это ВСЕ?
— Не знаю. И она не знала. А может быть, она заслонила то, что знает, то, чего боится, — заслонила тем, на что надеется. Не могу сказать. Иногда могу — иногда я знаю прямо и точно. Едва я тебя увидел, как уже знал, что ты мечтаешь о велосипеде, что тебе очень важно иметь велосипед и ты хочешь за это лето заработать на него, если сумеешь. И я восхищался твоей решимостью.
— Вы нарочно до меня дотрагивались?
— Ну, да, да! Во всяком случае, в первый раз. Я сделал это, чтобы немного тебя узнать. Но друзья не шпионят, истинная дружба означает и умение не вторгаться во внутреннюю жизнь друга. К тому же мои прикосновения передают.., ну, открывают что-то вроде окна. По-моему, ты это знаешь. Когда я второй раз к тебе прикоснулся.., по-настоящему.., обнял — ну, ты знаешь, о чем я.., это было ошибкой, но не такой уж страшной. Некоторое время ты знал больше, чем следовало, но это стерлось, верно? Но если бы я продолжал.., прикасался бы, прикасался бы, как делают люди, близкие между собой.., настал бы момент, с которого начались бы перемены. И уже не стирались бы. — Он поднял повыше почти докуренную сигарету и с отвращением поглядел на нее. — Вроде как выкуришь одну такую лишнюю и будешь курить до конца жизни.
— А с мамой пока все хорошо? — спросил Бобби, зная, что этого Тед ему сказать не может. Дар Теда — или как это там называется — на такие расстояния не действовал.
— Не знаю. Я…
Тед вдруг напрягся. Он смотрел из окна на что-то впереди. Раздавил сигарету в пепельнице, вделанной в дверцу, с такой силой, что на его руку посыпались искры. Но он, казалось, ничего не почувствовал.
— Черт, — сказал он. — О, черт, мы попались, Бобби!
Бобби перегнулся через его колени, чтобы посмотреть в окно, но и пока он смотрел, где-то в глубине сознания он думал о том, что сказал Тед. “…прикасался бы, прикасался бы, как делают люди, близкие между собой”. А впереди показался перекресток трех магистралей: Эшер-авеню, Бриджпорт-авеню и Коннектикут-Пайк сходились, образуя площадь Пуритан-сквер. Трамвайные провода поблескивали в предвечернем солнце, нетерпеливо сигналили фургоны, выжидая своего шанса прорваться сквозь затор. Вспотевший полицейский со свистком во рту регулировал движение руками в белых перчатках. Слева был знаменитый ресторан “Гриль Уильяма Пенна”, бифштексы которого слыли лучшими в Коннектикуте. (Мистер Бидермен пригласил туда всех своих сотрудников, когда агентство продало загородный дом Уэверли, и мама Бобби вернулась домой с десятком спичечных книжечек “Гриль Уильяма Пенна”.) Главная его достопримечательность, как-то сказала Бобби его мама, заключалась в том, что бар находится внутри городской границы Харвича, а собственно ресторан — в Бриджпорте.
Перед рестораном у самого угла Пуритан-сквер был припаркован “Де Сото” такого лилового цвета, какого Бобби еще никогда не видел — и даже вообразить не мог. Цвет был настолько ярким, что резал глаза. У него даже голова заболела.
"Машины у них будут такие же, как их желтые плащи, и остроносые туфли, и ароматизированный жир, которым они напомаживают волосы, — броскими и вульгарными”.
Лиловая машина была вся в хромовых полосках и завитушках. Декоративные решетки на бамперах. Украшение на капоте было огромным. Голова вождя Де Сото сверкала в туманном свете, как поддельный брильянт. Шины были пухлые и очень белые, а колпаки — в ярких кругах, будто волчки. Сзади торчала радиоантенна. С ее кончика свисал полосатый хвост енота.
— Низкие люди! — прошептал Бобби. Тут не было сомнений. Да, “Де Сото” — машина, каких он ни разу в жизни не видел, какая-то внеземная, будто астероид. Когда они приблизились к запруженному машинами перекрестку, Бобби увидел, что обивка внутри зелено-голубая с металлическим отблеском, будто туловище стрекозы — цвет, который прямо-таки визжал от соседства с лиловостью кузова. Баранка была в белом меховом футляре. Кошки-мышки, это они!
— Отвлеки свои мысли, — сказал Тед, ухватил Бобби за плечи (впереди надрывался стадион, и таксист словно совсем позабыл о пассажирах на заднем сиденье, спасибо и на этом), сильно его встряхнул и отпустил. — Отвлеки свои мысли от них, понял?
Да, он понял. Джордж Сандерс построил кирпичную стену, чтобы укрывать свои мысли от Детей. Один раз прежде Бобби использовал Морри Уиллеа, но он не думал, что бейсбол поможет на этот раз. Но что поможет?
Бобби увидел навес “Эшеровского Ампира”, торчащий над тротуаром в трех-четырех кварталах за Пуритан-сквер, и внезапно услышал звуки бо-ло Эс-Джея: хлоп-хлоп-хлоп. “Если она — мусор, — сказал Эс-Джей тогда, — так я бы пошел в мусорщики”.
