Рэнт: Биография Бастера Кейси - Паланик Чак (книги без сокращений txt) 📗
Из путевых заметок Грина Тейлора Симмса: Несмотря на унылую атмосферу, эти маленькие городки очень сексуальны. Здесь остаются те, кто рано расцвел и похорошел. У молодых мужчин и женщин вырастают идеальные груди и мышцы, но, не зная, как этим лучше распорядиться, они заводят детей и женятся очень близко к дому. Поэтому лучшие гены сосредоточиваются в совершенно невероятных местах. Вроде Миддлтона. Там гнездятся безумно прекрасные идиоты и идиотки, которые рожают детей и вступают в долгую и уродливую взрослую жизнь. Венеры и Аполлоны. Провинциальные боги и богини. Если за всю свою нудную, скучную, пыльную историю община и произвела на свет нечто экстраординарное, так это Рэнта Кейси.
Эхо Лоуренс: «Чаще всего люди покидают маленький город, – говорил Рэнт, – чтобы мечтать туда вернуться. А другие остаются, чтобы мечтать оттуда уехать».
Рэнт хотел сказать, что несчастны все и везде.
Из путевых заметок Грина Тейлора Симмса: Кто главный в Миддлтоне, а в частности, в семье Кейси, особенно ярко проявлялось по праздникам. Во время пасхальных завтраков, обедов в День Благодарения и рождественских ужинов семейство делилось на два класса.
Взрослые ели из старого фарфорового сервиза, купленного много поколений назад, – тарелки ручной росписи с цветочками и золотой каймой. Дети сидели на кухне, даже не за столом, а за несколькими складными карточными столиками, составленными впритык.
Эхо Лоуренс: На кухне все было бумажное – салфетки, скатерть и тарелки, – чтобы все потом свернуть и отправить в мусорку. Перед тем, как преломить хлеб, взрослые произносили одну и ту же молитву: «Спасибо Тебе, Господи, за эту благословенную семью, за пищу и за нашу удачу».
Из путевых заметок Грина Тейлора Симмса: Стареющие члены семьи, которые еще сидели за детским столом, молились о сальмонеллезе. О рыбьих костях в трахее. Юные поколения, благочестиво складывая руки и склоняя головы, мечтали об обширных инсультах и инфарктах.
Эхо Лоуренс: Рэнт говорил: «Лучшее утешение в жизни – когда можешь обернуться через плечо и увидеть, что за тобой в очереди стоят те, кому еще хуже».
Шот Даньян: Перед автосалками наша команда ходила куда-нибудь ужинать; Грин Тейлор Симмс презрительно фыркал, глядя, как Рэнт ест в ресторане одной вилкой. Рэнт не был тупицей, просто он так и не продвинулся дальше пластмассовой ложки.
За глаза Грин прозвал его Гейкльберри Финном. Вроде как Гекльберри, только с подначкой.
Из путевых заметок Грина Тейлора Симмса: Мистер Даньян называет Рэнта Зубной феей.
Эхо Лоуренс: Вот послушайте. Около полуночи мы с Шотом Даньяном остановились на подъезде к их дому, перед почтовым ящиком, где было написано «Кейси». Дом стоял посреди поля, такой белый, с длинной верандой вдоль фасада, крутой крышей и мансардным окном прямо на веранду – это комната Рэнта с ковбойскими обоями.
Под стенами были всякие кусты и цветы, до самого забора, сплетенного из цепей, стриженый газон. За домом мы еле заметили коричневый сарай. Все остальное – пшеница, до плоского горизонта, вокруг «Кадиллака» Недди. А Шот все возился с радио, искал дорожные сводки.
Из радиопередачи «Дорожные картинки»: На всякий случай предупреждаем, не пропустите небольшую аварию на правой полосе западного шоссе из центра города. Все произошло у дорожной пометки номер шестьдесят семь. Автомобили со свадебными украшениями, к задним бамперам даже привязаны банки из-под консервов. Движение приостановилось, потому что водители глазеют на невест и женихов, которые кричат и бросаются друг в друга свадебным тортом. Будьте осторожны: на дороге молодожены и рисовые зерна…
Эхо Лоуренс: Шот заснул – прислонился к дверце и захрапел. А я все ждала знака, что Айрин Кейси жива и никакой таинственный незнакомец ее не задушил и не прирезал.
Недди Нельсон: Тогда скажите, как в тысяча девятьсот тринадцатом году антрополог Г. Рек нашел череп современного человека в отложениях раннего плейстоцена? Объясните, как такие же черепа обнаружили в слоях раннего плейстоцена и среднего плиоцена в Буэнос-Айресе и Рагаццони, в Аргентине и Италии, соответственно?
Шот Даньян: Мы обошли их зачуханное кладбище – куча сорняков, постриженных косилкой, – но могилу Рэнта не увидели. Что, не странно? Зато мы обнаружили в справочнике имя его лучшего друга, Боуди Карлайла, а потом в конце дороги нашли его трейлер. Весь в перекати-поле до самых окон, на дворе лает цепной питбуль. До восхода еще было очень долго. Мы даже не постучали в дверь.
Эхо Лоуренс: Да где там! Я так и не видела Айрин Кейси. Мы даже не постучали в дверь. Кто знает, может, она уже мертвая лежала.
Уоллес Бойер (J биограф): Кто долго продавал автомобили, знает: уникальных людей не бывает. Любой чудак-одиночка родом из целого гнезда чудаков. Поезжайте в какую-нибудь занюханную деревню в Словакии, и даже Энди Уорхол покажется вам абсолютно нормальным.
Эхо Лоуренс: Короче, на рассвете этот захолустный шериф подъезжает к нашей машине и давай орать в мегафон, что мы, мол, нарушаем федеральный Закон о стандарте действий в экстренных ситуациях и комендантский час «Эй». Нам не хотелось оставлять миссис Кейси без присмотра, но Большой Вождь навел на нас пушку и говорит:
– А не забрать ли вас в участок для проведения маленького допроса…
Из путевых заметок Грина Тейлора Симмса: В Миддлтоне спящих собак все объезжают.
3 – Собаки
Боуди Карлайл (J детский друг Рэнта): Зимой миддлтонские собаки собираются в стаи. Наши же, фермерские, – сбегают, только их и видели. Видеть не видим, зато по ночам слышим, как они воют и лают. Других собак так бросают из машин прямо на обочину. Чтоб отделаться. Городские думают, любой барбос на воле одичает и прокормится. На самом деле те просто зубами щелкают, пока с голодухи не сожрут какую-нибудь дрянь, которую не стали есть другие звери. А в этой дряни полно мушиных яиц. Так что почти все эти брошенные собаки мрут от глистов.
Остальные кучкуются, чтоб не замерзнуть. Ну, те, что не сдохли. Охотятся стаей на кроликов и чернохвостых оленей. Как зима, поймают добычу и воют там, где деревья, у реки. Наши собаки послушают-послушают – и к ним.
Даже самый лучший пес забывает свою кличку, зови не зови. Пропадает на всю зиму, будто сдох, а вой слышен. Как выпадет снег, от твоего любимца, от лучшего приятеля остается далекий вой оборотня в темноте. На холоде-то звуки разносятся на тысячу миль.
Самый страшный детский кошмар зимой – будто идешь ты домой, как солнце сядет, и вдруг слышишь собачью стаю. Они воют, огрызаются, звуки все громче и ближе. В темноте бродит ужас с миллиардом зубов и когтей.
Иногда находят загнанного стаей оленя. Череп – самое большое, что осталось. Все – и шкура, и кости – разгрызено на мелкие кусочки и растаскано. От кролика остается лапка в коме шерсти, шерсть и кровь повсюду. Одна кроличья лапка с кусочком мокрого мягкого меха, как на удачу.
Собака Кейси – та убегала в стаю каждую зиму, а однажды вообще не вернулась. По ночам запрыгнет на диван, смотрит в окно, уши навострит, слушает, как стаи рыщут. Охотятся. Мы их и не видим никогда, больше разговоров, чем дела. Это наполовину сказка. Наша страшилка. Где там наполовину, настоящая сказка. Что собаки, может, даже твои, сойдут с ума и начнут на тебя охотиться! Будут выслеживать тебя по дороге из школы. Бежать за тобой, красться по придорожным кустам. Твой собственный пес тебя нагонит и раздерет на клочки. Сколько ни кричи ему: «Фидо!», «Фу!», «Сидеть!» – пес, которого ты щенком учил не гадить дома и шлепал газетой, тот же самый Фидо сомкнет челюсти на твоем горле и вырвет его с мясом. И завоет над твоей агонией, и вылакает горячую кровь, толчками бьющую из твоего любящего сердца.
